– Можете, конечно, – Клавдия пожала плечами. – Пойдемте в мастерскую.
У Богдана быстрее забилось сердце.
Шамхат. Он знал, что нельзя раскисать, нельзя торопиться, но ноги помимо воли двигались быстрее. Когда-то точно так же он гнал коня к воротам Севильи.
Клавдия провела его через цех, а потом на третий этаж по лестнице. Там было значительно тише – гул станков доносился через перекрытия, как сквозь вату. Пахло краской, мерно шелестели спрятанные в вытяжной трубе вентиляторы. Пройдя по коридору, технолог толкнула широкую двустворчатую дверь и пригласила Богдана в мастерскую, заваленную рулонами и обрезками тканей, ватманом, кистями, баночками, рейками. Над всем этим, согнувшись в три погибели, трудились две молодые женщины. Они по-комсомольски бодро поздоровались с вошедшими.
– Здравствуйте, товарищи художницы! – приветствовал работниц Богдан.
– Полина и Лидочка, – представила их Клавдия. – А это товарищ Громов, Богдан Петрович, мой коллега с «Текстильщика». По обмену опытом. Побеседуйте с ним, а мне еще надо заполнить три реестра за прошлый год.
Сердце Богдана остановилось и ухнуло в черную яму. Нехорошее предчувствие заворочалось в душе. Что это за девчушки? Где Шамхат? Неужели?..
Богдан стиснул кулаки, но ничем не выдал беспокойства – научился за пять тысяч лет.
Клавдия попрощалась и скрылась в коридоре, оставив Богдана наедине с художницами.
– Ну что, девушки! – произнес он. – Подскажите, кому из вас пришла идея узора с клинописью? Знаете, что он пользуется повышенным спросом у трудящихся?
– А что, премию за это дадут? – усмехнулась Полина, нервно поправляя косынку. – Ну, я придумала…
– Мне бы хотелось узнать, что вас навело на эту мысль.
– Ну… Были такие люди в древности, назывались шумирами, кажется, – без особой охоты пояснила она. – Это они писали такими закорючками. Ну, я и подумала, что надо пробуждать в трудящихся тягу к познанию истории.
– О! – улыбнулся Богдан, хотя сердце у него сжалось еще сильнее. – Именно такая идея нам и была нужна. Надо выпустить серию узоров! Древнеегипетское письмо, древнееврейское, древнеперсидское… Великолепно! А откуда вы взяли сами знаки?
– Мы, знаете, застилаем пол бумагами, чтоб не заляпать, – ответила Полина, краснея. – Газеты используем, листы из журналов. Вот мне и попался лист, где про этих шумиров было написано и были нарисованы знаки из ихнего письма.
«Вряд ли она сама придумала это вранье, – подумал Богдан. – Кто-то научил ее, как именно говорить».
– А, понятно, – улыбнулся он. – Спасибо. Буду ходатайствовать в наркомате о вашем награждении.
Он кивнул и вышел за дверь. Отдышался.
«А может, она не врет? – мелькнула пугающая мысль. – Может, и правда кто-то из ученых нашел таблицу, оставленную нами на месте привала, опубликовал ее в журнале, а художница срисовала? Великий Шамаш! Ведь вполне может быть так».
Он направился к лестнице и уже начал спускаться, когда услышал позади торопливую поступь ног.
– Товарищ Громов! – донеслось до него.
Богдан выглянул в коридор и увидел спешащую к нему Лидочку.
– Давайте пройдем на лестницу, – предложила она. – Не надо, чтобы Полина нас видела.
– Я слушаю.
– Вас зовут Богданом?
– Да, – ответил он, чувствуя, как екнуло сердце.
– Этот узор нарисовала Зульфия Ибрагимовна Шамхатова, наша бывшая главная художница.
Богдан на мгновение прикрыл глаза, но тут же взял себя в руки.
– Продолжайте.
– Узор очень хорошо лег на новый способ печати, демонстрируя все его достоинства – тонкий штрих…
– Я понимаю, – перебил ее Богдан.
– В общем, Полина донесла на Зульфию. Сказала, что та продает заводскую краску на рынке. Хотя чтобы Зульфия Ибрагимовна стояла на рынке – это смешно. Она целыми днями работала. Иногда в выходные приходила. Она такая талантливая. А пела на вечерах как! Сама Ирма Яунзен так не споет! Так вот, – вздохнула работница. – Ее забрали несколько дней назад, кажется, двадцать шестого числа. Мы с Зульфией Ибрагимовной были очень дружны, жили в одной комнате в общежитии. Знаете, все девушки с парнями, а она была нелюдимкой, у нее, кроме меня, друзей не было. Хотя вообще-то она немного старше меня. Или вы знаете? Однажды она мне сказала, что когда-нибудь ее обязательно спросит человек по имени Богдан. И если это произойдет, она просила меня рассказать, как ее найти. Но ее забрали. Больше мне сказать нечего.
«Расстрельная статья», – опустошенно подумал Богдан.
– Огромное тебе спасибо, Лидочка, – сказал он, уже спускаясь по лестнице, а потом добавил по-шумерски: – Пусть твои козы родят тройнями, а овцы двойнями.
– Что? – не поняла она.
Богдан не ответил – он слишком спешил.
Выходя через турникет проходной, он увидел, как высокий блондин на улице тянет за рукав невысокого человечка в теплом восточном халате.
– Шпиёна поймали, – сказала охранница, проследив направление его взгляда. – Бомбу, гад, приволок. Шныряют прям по городу среди бела дня! У вас в наркомате, чай, поспокойнее.
– Охрана у нас хорошая, – буркнул Богдан.
Выйдя на улицу, он направился прямиком к остановке трамвая, но энкавэдэшник, бесцеремонно волокущий жертву, мелькал у него в голове.
«Нет! – подумал Богдан. – Всех не спасешь. Ты давно не царь, а это не твой подданный. Ты не клялся его опекать».
Он остановился у края мостовой, но трамвая все не было, а мороз крепчал.
«Ладно, – решил он. – Пройдусь за ними по путям».
Но только Богдан ступил на тротуар, как случилось невероятное – энкавэдэшник подлетел в воздух и шарахнулся головой о столб. А маленький человечек, поправив халат, спокойно пошел своей дорогой. Однако, несмотря на расстояние, Богдан его узнал.
– Ли! – шепнул он, не веря глазам.
Отпустив китайца подальше, он осторожно направился за ним.
«Так вот кто похитил реципиента! – думал он на ходу. – Вот кто оставил отравленную стрелу у штаба Дроздова! Великий Шамаш помогает мне. Сегодня я получу и его Знак, и свою Шамхат. О, если я добуду свежий Знак Шамаша, то не оставлю от Лубянки камня на камне! Я напомню этим ошалевшим от безнаказанности людям, как в огражденном Уруке казнили предателей».
Кроме того, Богдан не собирался оставлять китайцу тибетскую рукопись, которую тот похитил. В ней было много важнейшей информации – лишь малую часть Богдан успел переписать в тетрадку. Хорошо хоть понял, как искать места Силы.
«Проклятый Дроздов! – с нарастающей злобой подумал он. – Не найди он тогда меня под Тверью, я бы успел закончить выкладывать Знак Шамаша на месте Силы. Тогда можно было бы выжать из старой фигуры вдвое больше энергии, чем есть у меня теперь».
