Они вдвоем сидели на заднем сиденье неприметной серой легковушки, медленно ползущей по бесконечным улочкам Рима. Древний город встретил их наступающим вечером, ласковой прохладой поздней весны и патриархальной суетливостью населения, в которой чувствовались любовь и уважение каждого итальянца к собственной персоне. Мегуми удивил городской горизонт. Большинство римских зданий даже после недавнего бума вертикального строительства оставались не слишком высокими, создавая иллюзию старины и навевая воспоминания о том, древнем Риме, в котором правили цезари, и лилась бурными потоками кровь. Даже цвета домов, мимо которых они проезжали, сливались в один пыльный антикварный фон для многочисленных памятников архитектуры, милых мелочей, кафе с открытыми террасами и множества той, по мнению Канзаки, ерунды, что обожают туристы. Небо, поначалу оранжево-синее, наливалось синеющей серостью вечера.
Русские оказались крайне расторопны. Сразу же после посадки в аэропорту гостей усадили в своевременно подогнанную машину, водительское сиденье которой оккупировал Ватанабэ. Колосов сел за руль второй легковушки, куда поместили Винтерс и охраняющего ее бойца по прозвищу Бугай, вытащившего ее из гостиничного окна. Остальные бойцы, в том числе спасший Мегуми Александр, загрузились в грязно-серый фургон и поехали следом. Русский вел переднюю машину уверенно, очевидно, зная, куда им нужно. Сэм следовал. И в тишине, при выключенном радио, окруженные римской живописностью, они вдруг начали разговор.
Он ответил не сразу, как будто не зная, что сказать.
- Ты видела ее глаза? - произнес, наконец, толстяк.
- Глаза? - не поняла Мегуми.
- Когда она на меня смотрела.
- Ну... - она задумалась. - Кэтрин тогда явно не восхитилась. Ты и впрямь выглядел не очень аппетитно под скальпелем. Как в старом фантастическом кино.
- Ага, - Сэм хмыкнул, не отрывая взгляда от дороги. Выглядел он сейчас весьма презентабельно - Колосов каким-то образом сумел добыть его черный костюм, рубашку и галстук. Облачившись в привычную гражданскую броню, Ватанабэ уже не напоминал робота, завернутого в человеческую плоть. И даже неизменные черные очки снова скрывали глаза. - Мы в старые времена любили смотреть "Терминатора".
- Угу, - японка мрачно посмотрела ему в затылок. - На тебя ей смотреть было невесело. Только при чем тут это?
- Колосов хотел позвать одну тебя тогда, в самолете. Я сказал, чтобы привел обеих. Нужно было, чтобы она на меня посмотрела.
- Нужно было? - Канзаки непонимающе моргнула. - Не пойму.
- Не сомневаюсь, - ерничанья в голосе не было. - Вы с ней знакомы два дня. Я ее знаю полтора десятилетия. Не только лично, но и по психологическому профилю, составленному наблюдателями. Она должна была увидеть, что я такое теперь.
- Зачем?
- Чтобы был шок. Чтобы она думала об этом, а не о сыне. Кэтрин ведь не говорила об Алексе, пока вы были вдвоем?
- Н-нет, - Мегуми попробовала вспомнить, заговаривала ли Винтерс всерьез о своем ребенке, но память молчала.
- Это значит, что она загоняет переживания внутрь. Сейчас Кэтрин очень тяжело, хоть с виду и не скажешь.
- Да уж... - японка вспомнила, какой беспечной вдруг стала в Ливии Винтерс. Вспомнила и собственные самокопания в компании легкой и приятной собеседницы. - Не скажешь, это точно.
- Ей очень тяжело, - повторил толстяк. - Но пусть лучше испытывает отвращение к тому, что знает, чем дергает себе нервы из-за Алекса.
- Кх... - Канзаки чуть не подавилась и посмотрела в затылок Сэма исподлобья. - Ты же понимаешь, что ей было неприятно? И тяжело?
- Понимаю, - он завернул на какую-то узкую улочку следом за Колосовым. - Мне было не легче.
Эти слова, вырвавшиеся у Сэма неожиданно, заставили Мегуми вскинуть голову. Он только что признался ей в том, что переживал. Практически случайно.
А ведь и впрямь... между Сэмом и Кэтрин что-то было, пусть раньше, но и сейчас от этого "чего-то" осталось немало. И демонстрация его нового тела не могла быть приятной для них обоих. Только не после того, что Ватанабэ с Винтерс пережили. Ведь Кэтрин ей все рассказала.
- Слушай, Ватанабэ... - японка замялась. - А может, ты просто хотел ей оказать, что ты теперь такой же, как... как те трикстеры, которые за вами охотились в Балтиморе?
- Она тебе рассказала? - черные бельма очков посмотрели на девушку в зеркало заднего вида.
- Да, - кивнула Мегуми. - Она рассказала, как ты погиб, спасая ее, курьера-мнемоника.
Курьер-мнемоник. Вот каков был страшный секрет, хранимый Кэтрин Винтерс долгие годы. В период тайных войн, ведущихся будущими главами Синода с конкурентами, позже почти поголовно уложенными в могилы, те же умы, что работали над феноменами трикстеров и Наследников, сумели воплотить в жизнь фантазии писателей. Мозг как хранилище данных давно стал объектом художественной выдумки, но только в предшествовавшие последней мировой войне годы человек сумел превратить разум в "железо". По всем канонам рассказа Уильяма Гибсона избранному курьеру вживлялся чип, врастающий в мозг и позволяющий записывать информацию непосредственно в память. В отличие от фантастических книжек, никаких неприятных последствий вроде забывания собственной жизни такая операция не несла. Зачастую курьер-хранитель даже не подозревал, что где-то в его подсознании таится нечто чужеродное. Обнаружить аномалию мозга можно было разве что при проверке энцефалографом. Кэтрин стала таким курьером в возрасте семнадцати лет. Опасный период для операций такого рода. Но выбора у юной девчонки, оканчивающей школу, не было. Ибо какие-то чрезвычайно важные сведения в ней пытался спрятать родной отец.
Много лет назад Сэм и Кэтрин скрывались от трикстеров, пытавшихся добыть сведения, спрятанные Джоном Винтерсом в мозгу дочери. Легче всего было бы их стереть, но это означало превратить саму Кэтрин в овощ. А потому пришлось драться, ожесточенно и без надежды на победу. Но Сэм победил. И, если верить Винтерс, погиб. Пятнадцать лет назад. С того дня ни одна живая душа не пыталась извлечь из головы американки сокрытые там тайны. До приглашения в отель "Крит" в Сиэтле.
- Хм... - Сэм задумчиво фыркнул.
- Знаешь, Ватанабэ, - Мегуми неловко поерзала на заднем сиденье. Возле аэропорта она почему-то не села вперед. - Когда Кэтрин мне рассказывала про свою тайну, я кое-что заметила.
- Что?
- Не знаю, как там насчет скрытого стресса, но в воспоминаниях о том, что случилось, она ничего не скрывала. Ей до сих пор жутко об этом вспоминать.
- Я знаю.
