Чувствуя себя мерзавцем, он сочувственно улыбнулся.
— Милая дама, вы действительно ошиблись. Убедитесь, пожалуйста, — он вытащил из внутреннего кармана служебное удостоверение и протянул ей.
Она взяла, посмотрела на фотографию, не меньше чем дважды прочла имя и фамилию.
Протянула подрагивающей рукой.
— Простите, пожалуйста. Такое сходство. Я никогда не верила в рассказы о двойниках. Еще раз простите…
Повернулась и пошла в сторону трамвайной остановки.
Сергею стало невероятно жаль Татьяну.
Можно, по обычной логике, пожать плечами, отвернуться и пойти по своим делам. Как там в Библии? Пусть каждый сам хоронит своих мертвецов?
А можно…
— Подождите!
Она остановилась.
— Раз уж я невольно ввел вас в заблуждение, не позволите ли вы… Вот, прямо напротив нас я вижу интересное заведение. Вон там, на крыше. Поверьте, в этом предложении нет ничего неприличного. Посидим, выпьем кофе. Интересно ведь, никогда еще не выступал в роли двойника. Расскажете мне о нем. А потом я закажу вам такси. И только. Я ведь все-таки русский офицер.
Она подумала немного. Сочла, очевидно, что действительно, отчего бы и нет. И на самом деле ведь была заинтригована. Спешить же ей явно было некуда. А в центре спокойного города, где и не слышали о всяких там сексуальных маньяках, чего бояться?
— Ну, пожалуй. Если вы так любезны…
«Как все происходит утонченно-вежливо, — подумал Тарханов. — А почему и нет? Мы же с ней не знакомы, и каждый смотрит на другого в соответствии с собственными представлениями».
Напротив гостиницы, на углу проспекта и Серноводской улицы, там, где по крутой дуге уходили вниз трамвайные пути, помещался богатый гастрономический магазин. А чуть левее, на плоской крыше соседнего трехэтажного здания, — летнее кафе «Кругозор».
Днем оттуда действительно было видно далеко. Налево — гора Бештау, покрывающий ее подножие густой буковый лес. Направо — Машук и Горячая гора, Эолова арфа, Лермонтовская галерея.
Но это днем. Ночью — только цепочка огней внизу, черная нависающая тень Машука, звезды над головой.
Под полотняным тентом — девять столиков, стойка буфета, негромкая музыка из высоких звуковых колонок по углам площадки. Заняты только два столика. По причине позднего времени.
Тарханов заказал кофе, мороженое, апельсины и бутылку «Бенедиктина». В расчете, что Татьяна не откажется пригубить рюмку, хотя бы и символически. Раньше она ликеры любила.
При достаточно ярком свете женщина всмотрелась в него попристальнее.
— Что, я по-прежнему похож на вашего знакомого? А как вас, кстати, зовут? Мы ведь не познакомились еще. Помните, как те англичане на острове?
Выглядела она неплохо. Прошлый раз ему было двадцать три года, ей чуть больше двадцати. Второй курс заканчивала. Значит, сейчас двадцать восемь. И не замужем? Иначе чего же она ходит по городу в предполуночный час?
— Меня Татьяна зовут. Татьяна Юрьевна. А вас? Я, к стыду моему, прочла, но не запомнила. Волновалась очень…
— Арсений. Этого достаточно.
— Хорошо. Но похожи вы в самом деле изумительно. Я было подумала, что это уличное освещение такие фокусы вытворяет. Нет. Похожи. Одно лицо, фигура, даже голос.
Она еще посмотрела, знакомо наклонив голову и прищурив глаза.
— Нет, вы знаете, теперь я уже начинаю видеть различия, но вначале… Говорите вы, к примеру, совсем иначе.
Вот, она уже видит различия. А почему бы и нет? Даже в собственной ипостаси он уже совсем не тот, что был в училище, а уж под новым именем и в другой роли…
Хозяин этого кафе не имел, видимо, средств, чтобы держать собственный оркестр, и ограничивался трансляцией местной радиостанции «Пять вершин».
И тамошние операторы поставили вдруг ту же самую мелодию, что звучала, правда в другом месте, когда они прощались навсегда, понимая это, но дружно не подавая вида.
Это надо же такое придумать.
«Здравствуй и прощай…»
«Я не знаю, что это, — думала Татьяна, слушая необыкновенным образом пришедшую из прошлого мелодию, тревожащие и грустные слова. — Все так перепуталось. Я не могу избавиться от ощущения, что это все-таки Сергей.
Одно дело — читать обо всем этом, другое — самой столкнуться с человеком, так невероятно похожим на давнего приятеля.
Нет, разумеется, это совсем не он. Арсений даже несколько старше, чем был бы сейчас Сергей, и он полковник, а Тарханов никак бы не успел стать полковником. Но оба — офицеры, что тоже удивительно.
У этого человека своя жизнь, своя биография, но рядом с ним мне беспокойно и тревожно, как, наверное, было бы, если бы встретила человека, про которого точно известно, что он умер, и ты видела, как его хоронили, и вдруг он оказался живым, пьет ликер, разговаривает и смеется.
Сравнение, конечно, не точное, но что-то близкое в ситуации есть. И все равно тут присутствует нечто интересное, и пикантное, и жутковатое тоже.
Вообще-то мне повезло, наверное, я наяву вижу настоящего двойника — не близнеца. Тогда, наверное, и у меня есть двойники.
Трудно представить, что где-то на свете кто-то сейчас обнимает и целует женщину с моим лицом и фигурой, глазами и голосом. Это неприятно и одновременно волнует, как если бы знать, что где-то ходит по рукам видеокассета, на которой скрытой камерой запечатлена я в постели с кем-то…
Надо же, куда меня завели мои мысли…»
Тарханов не знал, о чем думает Татьяна, он просто видел, что она нервничает, но пытается держаться свободно.
Надо ее разговорить, пусть она выпьет пару рюмочек, расслабится, успокоится.
Что-то у нее в жизни не сложилось, черт его знает, может, и по его вине. Пусть и расстались они спокойно, без слез и долгих разговоров.
Он, закончив училище, жениться не имел в виду, она тоже эту тему не затрагивала.
«Спасибо за все, что было, и прощай…» Скорее всего, она, девушка из ПГИИЯ[41], тоже не видела себя женой подпоручика из слишком уж беспокойных войск.
Они там все ставили себя высоко, двадцатилетние красавицы из элитного института в провинциальном городе. И мыслили себе судьбы возвышенные, слишком их баловали вниманием богатые курортники и иностранные туристы, тоже не из простых буржуа, раз приезжали за впечатлениями именно на Кавказ. Как минимум, Лермонтова и Толстого читали.
Кому-то из них действительно везло, но большинству — нет.
Татьяне, похоже, повезло не слишком.
Она это тут же и подтвердила, слово за слово рассказала о своей вполне обычной судьбе. Лет до двадцати пяти все надеялась встретить принца на алых парусах, а потом вдруг догадалась, что поезд как бы и ушел. И вот уже четвертый год работала гидом-переводчиком в туристическом агентстве, ни на что особенно не рассчитывая.
