Тыяхша и Гэндж переглянулись.
Им, в отличие от Влада, нелегко было принять, что в действительности все немного не так, как они это себе представляли с детства. Но они оказались крепкими на голову ребятами. Очень быстро вышли из мировоззренческого шока. И первой пришла в себя Тыяхша.
– А мы сможем пройти лабиринт без карты? – с плохо скрываемой надеждой в голосе спросила она у Харднетта.
Тот был честен:
– Не уверен. Но иного выхода у нас нет. Пройдем – пройдем. Не пройдем… Ну не пройдем так не пройдем. Не все ли равно где сдохнуть – здесь или в лабиринте? А потом у меня такое чувство… Это трудно объяснить словами… Короче, надо идти.
– Тогда нужно поторопиться, – сказала Тыяхша. Она хоть и покусывала от волнения нижнюю губу, но держалась решительно.
– Согласен, нужно спешить, – подтвердил Харднетт. Гэндж поглядел сначала на ворота, потом в ту сторону, где слушающие проповедь горожане дружно повалились на колени, тяжело вздохнул и спросил:
– Кто пойдет?
– Я, – тут же вызвался Влад. И, не найдя ничего лучшего, напомнил: – У меня шрам.
– И у меня шрам, – ткнул Харднетт в белеющий на темной коже пластырь. – Я тоже иду.
Тыяхша вопросительно посмотрела на старшего брата. Тот, лишь секунду помедлив, кивнул: иди.
И бросил недокуренную сигару на пол.
Полковник немигающим взглядом проследил за ее полетом. Как голодный коршун за полетом воробья. Влад заметил. Опередив агента, быстро наступил на дымящийся окурок. Вдавил его в плиту и прокомментировал с невинным видом:
– Пожарная безопасность.
– За мной, Охотники! – подмигнув смекалистому солдату, воскликнул Харднетт и широким шагом направился к колодцу.
Влад собрался двинуться за ним, но Тыяхша задержала его, ухватив за рукав.
– Откуда он? – тихо спросила девушка и кивнула в сторону удаляющегося полковника.
– Говорит, что с Ритмы, – ответил Влад, тоже перейдя на полушепот. – Говорит, ученый.
– Ты его знаешь?
– Нет.
– Почему начальником зовешь?
– Сказал, что начальник научной экспедиции. А что?
– Странный он.
– Черных не видела?
– Я не про то. Тут другое.
– Что?
– Говорит правду, но я ему не верю.
Влад задумался: рассказать – не рассказать? И, все еще надеясь на свои собственные силы, решил: не время. Но совсем промолчать тоже не мог, поэтому сказал:
– И я ему не склонен доверять. Давай держать ухо востро. А там – видно будет.
Тыяхша посмотрела на солдата таким испепеляющим взглядом, что его рука невольно потянулась к маске. Натягивать ее, конечно, не стал, но глаза отвел.
Недовольно покачав головой, проницательная Охотница осудила его вранье:
– Какие же вы все-таки земляне скрытные.
После чего решительно направилась к колодцу.
– Вот колдунья! – в который раз восхитился Влад ее талантами и поспешил следом.
Харднетт уже стоял на кладке колодца и как завороженный глядел на сверкающий в свете факелов металлический столб. Когда Влад и Тыяхша приблизились, полковник, не оборачиваясь, сказал:
– У меня такое ощущение, что я тут уже когда-то был. Аж колотит всего, до того все знакомо.
– Дежавю? – усмехнулся Влад.
И зря. Потому что в следующий миг сам вдруг почувствовал, как пробежали по спине мурашки. Ухмылка сползла с его лица. Он посмотрел на сам столб. Затем в бездну колодца, из которой столб рос. Затем, придержав шляпу, на пробитый столбом свод. И признался:
– Начальник, я эту железяку тоже где-то видел.
И закрыл глаза.
– Знаешь, что там внизу? – спросил Харднетт. И бросил монету в колодец.
– Знаю. – Влад открыл глаза. – Если Зверь все верно отсканировал, то там зал. Из него выходит целая куча туннелей.
– Сколько туннелей? – так и не дождавшись звука падения монеты на дно, спросил полковник.
Влад вновь закрыл глаза и посчитал:
– Двенадцать.
– Какой из них наш, знаешь?
– Знаю.
– Ну и я знаю, – ухмыльнулся Харднетт.
После чего мощно, словно прыгун в воду, взмахнул руками, оттолкнулся и полетел к столбу, до которого было метра два с половиной. Долетев, крепко обхватил столб руками, а потом и ногами, и с задорным уханьем заскользил вниз.
За ним последовала Тыяхша. К помощи столба Охотница прибегать, конечно, не стала. Просто сделала шаг и устремилась вниз на невидимом парашюте. Была – и нет ее.
Не желая отставать от остальных, Влад бодро вскочил на кладку колодца. «Напоминает шахту гиперсветового конвертера», – подумал солдат, глядя вниз, и тут же почувствовал холод в животе. На этот раз справился с привычным страхом высоты довольно быстро, но несколько секунд решал, какой же вариант спуска употребить. Собрался было скатиться на манер пожарного, но в последний миг впал в сомнения, засуетился и оттолкнулся с недостаточной силой. В результате до столба не дотянул, сорвался в пропасть.
И тут уже ничего другого не оставалось, как воспользоваться услугами браслета.
Летел в темноте секунд пять и за это время успел два раза прочитать молитву во спасение. При третьем заходе дошел только до «да святится имя Твое». И тут ноги, наконец, коснулись чего-то твердого.
Переведя дух, солдат осмотрелся. Тусклый колеблющийся свет, каким-то чудом доходящий сверху, едва-едва вырывал из мрака два знакомых силуэта. Влад вытащил из кармана фонарь и подсветил.
Тыяхша была сосредоточенно-спокойна. Харднетт улыбался.
– Чему радуешься, начальник? – удивился Влад.
– Сущей малости, – ответил тот, жмуря глаза от света армейского фонаря. – Библию читал?
– Ну.
– Помнишь место про то, как небеса разверзлись, а твердь земная растрескалась?
– Ну.
– Так вот сейчас такой миг, когда небеса уже разверзлись, а твердь земная еще не растрескалась. И в наших силах повернуть все вспять. Вот этой предоставленной возможности и радуюсь.
– Спасителем Мира себя ощущаешь, начальник?
– Вроде того.
– Будем разговоры разговаривать или поспешим? – вклинилась в их междусобойчик Тыяхша. И когда земляне одновременно гаркнули: «Поспешим», спросила: – Ну и в какой проход идти?
– В этот, – ни на секунду не задумавшись, указал Влад лучом.
Охотница тут же нетерпеливо приказала:
– Веди.
– Я первым пойду, – опередив солдата, вызвался Харднетт. Включил свой фонарь, который оказался намного мощнее армейского, и направился к туннелю. Заглянув в проем, полковник проорал: – А-а-а-а-а!
Звук унесся, поблуждал и не вернулся.
Не дождавшись эха, Харднетт наступившую тишину смаковать не стал, сделал шаг внутрь.
