Оглядевшись по сторонам, увидел (насколько это позволял свет от нескольких горящих факелов), что изнутри Храм представляет собой огромный невзрачный зал, своды которого подпирают два ряда колонн-параллелепипедов из темного камня. Никакой культовой росписи. Никакого алтаря. Никаких присущих соборам излишеств. Все скромно. Все строго. Параллельно и перпендикулярно. Но зато прямо по центру располагается окруженный блоками провал, из темноты которого уходит вверх гладкий металлический столб толщиной с десятилетнюю сосну. Ничего подобного Влад раньше не видел.
Гражданских в зале было человек триста. Они вели себя тихо. Никто не орал, не стонал и не плакал. Даже дети. Сгрудившись вокруг монаха Церковной унии, все слушали проповедь.
«Вот чей звездный час настал, – подумал Влад. – Говорил же я ему, на войне не бывает атеистов».
Тут к нему подошла Тыяхша, и солдат, заглядывая ей в лицо, сочувственно поинтересовался:
– Как Энган?
– Спит, – коротко ответила девушка.
Ободряюще пожав ей руку, Влад обернулся к Гэнджу:
– Что будем делать, командир?
– Шорглло-ахм молчит? – задал тот встречный вопрос. Набравшись духу, Влад – как в холодную реку с моста – повинился:
– Нет больше шорглло-ахм. Зверь его сломал. Стрела бац – и вдребезги.
– Плохо, – спокойно сказал Гэндж. И больше ничего. Никаких упреков.
Влад стянул маску и, вытирая с лица едкий пот, спросил:
– Сколько сможем продержаться?
– Мало, – ответил Гэндж.
– С водой-едой плохо? – предположил Влад. Охотник хотел ответить, но тут в разговор вступил полковник.
– Ты, солдат, видел, что они сделали с воротами в крепость? – спросил он.
Влад мотнул головой:
– Нет, мимо меня прошло. Я все время наверх смотрел. Туда, где спирали. А чего они там учудили?
– Расплавили, – сказал Харднетт. – Лично видел. Навалились стаей и расплавили. Не просто им это далось, но за полчаса справились. Здесь ворота раза в три толще. Считай, осталось нам от силы часа полтора. Не больше. А то и меньше.
Влад поскреб затылок:
– И что теперь?
Гэндж ничего не ответил. И Тыяхша промолчала. А вот у Харднетта было что сказать.
– Слушайте и не перебивайте, – потребовал он. – Я хоть и не глубоко, но в теме.
И без какого-либо перехода начал рассказывать:
– Вот что я знаю. Когда-то, много веков назад, Сыны Агана создали устройство, которое вы называете Сердцем Мира. Зачем оно им было нужно, бог весть. Может, для научных целей, а может – для практических. Не суть важно. Важно то, что луч, испускаемый этим устройством, пробил дыру между Мирами. И все бы ничего, да только этой дырой воспользовались зловредные обитатели иного Мира – Чужие. Или как вы их называете – Звери. Сыны Агана – что делает им честь – отреагировали быстро и нашли способ справляться с такой напастью. Это они молодцы. Сами кашу заварили, сами и расхлебывать взялись. Впрочем, не вам, Охотникам, мне об этом говорить. Лучше меня знаете. – Полковник прервался и оглядел лица собеседников. Все трое слушали его очень внимательно. – Дальше вот что. Оказалось, что устройство, срабатывая раз в двадцать четыре эталонных года, делает дыру между мирами все шире и шире. И каждый раз через нее пробирается все большее и большее количество Зверей. Сыны Агана скоро сообразили – наступит такой момент, когда их Охотники не смогут справиться с очередной атакой. Поэтому оставили потомкам предупреждение.
– Пророчество, – поправил Влад.
– Ну, пусть Пророчество, – легко согласился Харднетт. – И с той же целью оставили план лабиринта, в котором находится Сердце Мира.
– Где он? – спросил Гэндж.
Харднетт не понял:
– Что?
– Он имеет в виду лабиринт, – пояснила Тыяхша.
Харднетт постучал каблуком по плитам:
– Есть мнение, что здесь, под этим Храмом. А вход… – Он махнул в сторону колодца. – Вход, думаю, там.
После чего замолчал, дал слушателям возможность как следует вникнуть в сказанное. Повисла пауза. Гэндж вытащил сигару и прикурил.
– Слушай, начальник, ты что-нибудь слышал о Человеке Со Шрамом? – первым нарушил молчание Влад. И когда Харднетт кивнул, задал еще один вопрос: – Кто он во всей этой истории?
– Тот, кто доберется до Сердца Мира, – мгновенно отреагировал полковник.
– Зачем ему к Сердцу Мира? – спросила Тыяхша, потирая красные от недосыпания веки.
Полковник улыбнулся:
– Я вам сейчас одну вещь скажу, только вы потом на меня не кидайтесь. Ладно?
– Ладно, – на полном серьезе пообещала девушка. Прежде чем начать объяснение, Харднетт спросил:
– Как вы думаете, зачем Зверь хочет добраться до Сердца Мира?
– Известное дело – чтобы сожрать его, – ответил Влад.
Гэндж кивнул: мол, так и есть. И Тыяхша подтвердила:
– Зверь хочет уничтожить Сердце Мира, чтобы воцарилась Вечная Тьма, имя которой – Бездна. Так сказано в Пророчестве.
– Должен, господа, разочаровать вас – Полковник обвел всех многозначительным взглядом. – Не собирается Зверь уничтожать Сердце.
– А чего он тогда хочет? – озадачился Влад.
– Меня тут недавно осенило, – поделился Харднетт, – что все не так, что все наоборот. Зверь не хочет, чтобы Сердце исчезло. Напротив, Зверь хочет, чтобы оно стучало громче. Или чаще. Или – и то и другое вместе.
В его голосе не было и тени сомнения.
– А зачем это Зверю? – взъерошив волосы на затылке, спросил Влад.
– А догадайся с трех раз, – тут же предложил полковник.
Влад честно наморщил лоб, но Тыяхша догадалась раньше:
– Тогда луч будет бить чаще или мощнее. Дыра между Мирами в результате станет настолько большой, что Зверь сможет прорваться сразу всей стаей.
– Молодец, девушка, соображаешь, – похвалил полковник и, уже обращаясь к Владу, пояснил: – Солдат, те Звери, которые тут, это только авангард. Его задача: открыть проход для всей армии.
– Но в Пророчестве… – попробовал возразить несколько смущенный Влад.
Полковник оборвал его:
– Проблема устной передачи информации – нарастающее до инверсии количество искажений.
– И какой из всего этого практический вывод? – пожал плечами Влад.
Харднетт был готов к такому вопросу и выпалил чуть ли не скороговоркой:
– А вывод простой. Нужно добраться до Сердца Мира первыми. Добраться и вырубить его. Лозунг момента: «Процесс под контроль».
– А что насчет Чужих, которые уже здесь? – подумав, спросил Влад.
– Если Сердце перестанет стучать, они сдуются, – не совсем уверенно сказал Харднетт и, будто убеждая самого себя, добавил: – Обесточим катод – поле рассосется. – И, рубанув рукой, окончательно утвердил это дело: – Точно, рассосется.
