Руки чесались разнести назло Хатори парочку накопителей, но в данный момент арбитр был абсолютно прав: кто бы ни пришел к власти в Жестоком Новом Мире, Всемирное Наследие не должно от этого страдать. Потомкам и без того было за что на нас обижаться; не хватало еще, чтобы мы навсегда утратили память о прошлом!
– Передайте Ахиллесу, чтобы искал меня наверху, – ответил я арбитру. – Вы правы: здесь не место для сведения счетов.
– Что ж, обязательно зачту тебе это благородство, если Ахиллес сжалится и оставит тебя в живых, – пообещал довольный Санада. – Будешь жить в Антарктиде в отдельном коттедже.
– Благодарю, вы очень добры, – отозвался я, отправляясь на поиск выхода. – Только на вашем месте я придержал бы этот коттедж для себя. Я лучше сдохну, чем окажусь там.
– Сдохнуть – это твое почетное право, которого тебя никто не лишает, – расхохотался арбитр. – Только постарайся не затягивать – у меня каждая минута на счету.
– Размечтались! – огрызнулся я. – Только начали, и уже – закругляйтесь! Не надейтесь: буду веселиться на всю катушку, пока дышать не перестану!..
Что располагалось ярусом выше, я знал абсолютно точно – считать до десяти еще не разучился. Покойный Семен Петренко рассказывал мне о зале Закона – «наконечнике» Пирамиды, – чьи стены из красного кварца в солнечный день пылали ярким рубиновым огнем. Учинять там погром было не меньшим святотатством, но так как маршалом я был отнюдь не образцовым, то и не ощущал трепета перед хранившимися в зале святынями. Прежде всего храм маршалов представлял собой просторное помещение, пригодное для маневров, а именно от недостатка маневренности я сейчас и страдал.
К сожалению, мне нечем было пробить дыру в потолке, дабы поскорее убраться из зала накопителей, поэтому на поиск межъярусного перехода пришлось затратить несколько драгоценных минут. Заминка вышла очень некстати, поскольку изначально я рассчитывал прибыть в зал Закона раньше Ахиллеса. А когда мне удалось-таки отыскать туда дорогу, ощущение того, что Блондин снова оказался на шаг впереди, переросло в уверенность.
Поэтому я и ворвался на десятый ярус Пирамиды столь бесцеремонно – слишком велики были шансы напороться на ракету противника прямо на входе. Искусные деревянные ворота зала Закона (Кауфману такая экзотика точно бы понравилась), одним своим видом обязанные вгонять «прихожан» маршальского храма в благоговение, я вынес бронированным плечом еще легче, чем дверь особняка дяди Наума. После чего с разгона влетел внутрь, стараясь на ходу определить, откуда ждать атаки.
Долго гадать не пришлось. Не успел я сделать и пяти шагов, как справа полыхнула вспышка и ударил грохот ракетницы, осточертевший мне за прошедшие четверть часа. Даже не задумываясь, я по обыкновению нырнул на пол и, сдирая доспехами деревянный паркет, покатился по залу. Находясь в движении, я успел отследить, где начинается дымовой ракетный след и, не останавливаясь, сделал в ту сторону несколько выстрелов…
Вот это уже совершенно другой бой! В зале Закона было где разойтись двум широкоплечим парням с мощным оружием. Теснота Термитника уступила место настоящему безудержному веселью открытых арен. Говоря словами Наума Исааковича, сказанными им после прыжка на «Неуловимом», я помолодел сейчас лет на двадцать. Хороший противник, хороший полигон – что еще требуется старому реалеру для достойного завершения карьеры?
Наконец-то я заставил Блондина прекратить гонять меня своей крутой пушкой. Стальные шары «метеора» шутя разнесли стеллаж с маршальскими реликвиями, за которым засел капитан «Всадников», а один из шаров вскользь угодил ему в плечо. Далеко не фатальное попадание, но настроение у меня чуть-чуть приподнялось – не все коту масленица, пора мне начинать отыгрываться. Впрочем, сбитый с ног Ахиллес довольно быстро оправился от шока и вернулся в игру раньше, чем я подскочил с пола.
Резво прыгать и метко стрелять – все, что требовалось мне сейчас для победы. Как и Ахиллесу. В отличие от легко задеваемой гордости врага, обнаружить ахиллесову пяту в его защите оказалось практически нереально. Однако сделать это было необходимо любой ценой, поскольку иных методов для расправы с непобедимым попросту не существовало.
Я уже не сомневался, что наш спор разрешится именно в зале Закона. Менять выгодные для меня условия на другие я не собирался – лучшего места в Пирамиде мне было попросту не отыскать. Ахиллес со своей долго заряжающейся ракетницей чувствовал себя здесь не слишком комфортно, но убегать от меня обратно на восьмой ярус Блондин не посмел бы. Он был слишком горд, чтобы поворачиваться спиной к убийце своего учителя.
Хотелось, конечно, чтобы этот бой сохранился в летописи реал-технофайтинга. Не потому, что он был красив и проходил в экзотическом месте, – просто я полагал, что принимаю участие в последнем сражении в истории этого вида спорта вообще. Так что продемонстрировать достойную игру было необходимо еще и по этой причине.
Дьявольский шквал бушевал в зале Закона. Огненный ураган разрывов расшвыривал по воздуху обломки убранства и кварцевые осколки стен. Я тоже вносил лепту в этот хаос, пусть не такую существенную, зато гибель бесценного экземпляра конституции следовало записать на мой счет. Укрывшись за постаментом с конституцией, Ахиллес, видимо, решил, что у маршала дрогнет рука стрелять в него через такую преграду. Не спорю, наверняка у маршала из Привычного Старого Мира и дрогнула бы, но у того, кто прошел науку варварского практицизма и научился давать вещам реальную цену, руки от подобного уже не дрожали.
Подумаешь, реликвия! Одной больше, одной меньше – таковых по всему миру отыщутся еще сотни. Если бы мне предложили из всего книжного наследия человечества выбрать самое ценное, я без колебаний остановил бы выбор на сундучке дяди Наума, содержимое коего при умелом использовании помогало пережить даже Конец Света. Великая созидательная сила скрывалась в мелких строках, написанных торопливым почерком. Если Ахиллес хотел гарантированно избежать снарядов моего «метеора», ему надо было реквизировать у Кауфмана одну из его книг и прикрепить ее к своим доспехам.
Град стальных шаров раздробил постамент и оставил от конституции лишь летающие по воздуху обрывки, уже через минуту сгоревшие в пламени очередного ракетного взрыва. Ахиллес вовремя догадался, что нашел не слишком удачное укрытие, и успел ретироваться за полсекунды до того, как беспринципный капитан Гроулер надругался над многовековой святыней.
После того как наш бой переместился на верхушку штаб-квартиры, его уже могли наблюдать не только толпившиеся у выходов члены наших команд, но и прочие горожане, кто находился в данный момент поблизости от Пирамиды. Только последним приходилось гадать, что же такое творится в зале Закона, поскольку доносившийся оттуда грохот и разлетающиеся во все стороны осколки рубиновых стен вряд ли проясняли картину. Тем не менее нашим собратьям этих примет было вполне достаточно, чтобы получить представление о ходе боя: противники еще не израсходовали боезапас, а значит, с учетом опыта обоих пока рано говорить о чьем-либо преимуществе. Вот когда у одного из капитанов иссякнут снаряды, тогда и можно будет ставить на победителя. Вопрос лишь в том, кто из нас окажется менее расточительным…