Тони открыл чулан и нашел на верхней полке что-то похожее на лампу. Осторожно держась за круглую середину, он тихонько потряс эту штуку. Внутри плеснулась жидкость.
— Керосин? — спросил Ли.
— Будем надеяться.
Другой рукой Тони нащупал на полке сальную коробку. Он толкнул ее, и внутри что-то застучало.
— Кажется, я нашел спички.
В одной руке парень держал лампу, в другой — спички. Пришла пора действовать.
— Ты понятия не имеешь, что с этим делать, да? — спросил актер с фирменным смешком.
— Ну да, керосиновые лампы не играли большой роли в моей жизни.
— Ты никогда не был бойскаутом?
— Нет.
Тони постарался ответить пренебрежительно, но не очень в этом преуспел. Когда он жил на улице, среди его постоянных клиентов был начальник отряда бойскаутов. Каждую неделю после собрания своих подопечных тот, как часы…
— Тебе повезло. А я был. Не шевелись.
Николас повел рукой от предплечья Тони к его ладони, а потом к лампе. Звякнуло стекло.
— Его надо убрать.
Раздался стук. Ли положил стекло на полку, ко второй лампе, держа первую в руке.
— Фитиль надо обмакнуть в керосин. — Он задел пальцами ладонь Тони и спросил: — Держишь спички?
— Да.
— Хорошо. Протяни руку сюда… Держу.
Парню пришлось слегка повозиться, чтобы открыть коробку.
— У тебя глаза закрыты? — осведомился Ли.
Фостер подумывал спросить, что видит Николас, закрывая глаза, но отверг эту идею. Учитывая, что случилось прошлой весной… У него было такое чувство, что он знал ответ.
— Так, фитиль смочен. Давай зажжем эту фиговину.
Первая спичка тихо зашипела, но не загорелась. Вторая вспыхнула болезненно яркой, оранжево-красной точкой, продержавшейся две секунды.
— В третий раз должно повезти.
Поскольку единственным ответом, пришедшим в голову Тони, была фраза: «Три человека на спичку», [120] он предпочел промолчать.
Третья спичка загорелась и не погасла. Ли чуть подержал ее в ладони, сложенной чашечкой, потом опустил к кусочку ткани, торчащему из основания лампы.
Загорелся свет.
Тони наблюдал, как Ли поколдовал с маленьким металлическим колесиком, снова надел на лампу стеклянный колпак, а потом ухватился за проволочную ручку.
— Вот и порядок, — произнес Тони.
— Да. — Ли заметно расслабился, сунул в карман коробок спичек. — Есть и вторая лампа, — сказал он, вынимая ее из чулана. — И двухлитровая, почти нетронутая канистра керосина.
«А еще четыре мышеловки и коробка крысиного яда. Предвестие будущих событий. — Тони вздохнул. — Признак качественного триллера».
Вот только это был не фильм, а реальная жизнь. Он прищурился на коробку.
— Проблемы? — поинтересовался Ли.
— Не-а.
«Это непочатая коробка. Если двери откроются на рассвете, то дому просто не хватит времени, чтобы варфарин успел сработать. Насколько же наперекосяк должна пойти жизнь, чтобы это успокаивало?
Полностью, блин!»
— Тони? Ли?
Голос Адама доносился издалека. Первый ассистент режиссера, наверное, отошел к краю светового круга, отбрасываемого свечами, так как его голос, способный перекрыть полдюжины разговоров, шум строительства на заднем плане и толпу истеричных фанаток Раймонда Дарка, был едва слышен.
— Какого черта?.. — Несколько слов проглотило расстояние, сделав ситуацию пугающе похожей на проблему с передатчиками. — Почему так долго?
Ли полуобернулся, вспомнил, что они не одни, и сказал:
— Надо возвращаться.
— Защитный круг Эми.
— Верно. Думаешь, она знает, о чем говорит?
— Считаю, что соль не повредит.
В ответ на лице Ли появилось настолько нейтральное выражение, что было очевидно — он понял подтекст. Столь же явным был и тот факт, что он не собирался об этом упоминать. Надежда была хрупка даже в лучшие времена, а уж теперь, когда они очутились взаперти в чокнутом доме, ей и вовсе приходилось круто.
Кто-то из службы доставки положил большую коробку с маленькими пакетиками соли и другими специями на стол у двери. Тони поставил там лампу — Ли нес запасную и керосин — и закрыл коробку. Когда парень сунул ее под мышку, три пакетика упали на пол.
Фостер нагнулся, чтобы их поднять, замер и выпалил:
— Сукин сын!
— Что?
Провода, идущие от генератора, еще не убрали, когда в доме захлопнулись двери. Тони настолько привык весь рабочий день переступать через паутину кабелей, что ему и в голову не пришло спросить себя, почему они остались здесь. Ведь из-за них невозможно было бы закрыть входные двери, так? Хотя при данных обстоятельствах «невозможно», наверное, было неподходящим словом.
Провода доходили до двери и исчезали. Тони ухватился за один, потянул — безрезультатно. Кабели не были перерезаны, просто переставали существовать.
— Они все еще проходят через пространство, — пробормотал он. — Когда дверь — это не дверь?..
— Когда дверь — это кружка? — В голосе Ли явно слышалось: «Дай-ка подыграю сумасшедшему».
— Когда это сверхъестественная конструкция.
— Что ты сказал?
Тони присел, поднял взгляд на актера и продолжил:
— Эту дверь дом создал для того, чтобы запереть нас. Настоящая все еще открыта.
— Мы можем через нее выйти? — Ли нахмурился, глядя на то место, где провода уходили прямо в дерево.
«Хороший вопрос».
Фостер закрыл глаза, чтобы зрительное восприятие не мешало сосредоточиться, провел кулаком по проводам и ударил по тому месту, где им положено было тянуться дальше.
— Ой!
Стоило отдать дому должное. Это была основательная сверхъестественная конструкция.
— Тони! Ли!
«Снова Адам. Уже немного ближе».
— Мы идем! — крикнул Ли и добавил, понизив голос и кивнув на соль: — Пора возвращаться. Если мы не можем выбраться через дверь…
— Угу.
Тони снова постучал по двери костяшками пальцев. Она по-прежнему ощущалась твердой.
— Наверное. Послушайте, почему бы вам не зажечь вторую лампу, не взять соль и не вернуться к остальным. А я догоню. Мне хотелось бы попробовать кое-что сделать.
— Я останусь…
«Ли хочет быть со мной, а я отсылаю его прочь. Может, стоит просто рассказать актеру о волшебстве? Но тогда придется говорить и о тенях. Из этого ничего хорошего не выйдет».
— Нет. Нас так долго не было, что остальные уже должны психовать.
— Угу.
«Какого дьявола он имеет в виду? — озадачился Тони, а Ли начал зажигать вторую лампу. — Хочешь узнать ответ, кретин, — спроси!
Да, черта с два ты когда-нибудь осмелишься».
Николас сунул коробку с солью под мышку, как это делал Фостер, и сказал:
— Только не задерживайся.
«Это все?
Очевидно».
Когда Ли вышел из кухни, Тони снова повернулся к проводам и постарался выбросить из головы все, не считая непосредственного окружения.
«Он думает, что я псих. Чем дольше мы просидим в этом чокнутом шоу-доме, тем больше вероятность того, что я и вправду свихнусь.
Что ж, раз это лучший способ выбраться, мы не должны его упускать!»
Дверь лишь казалась настоящей, материальной. Это имело смысл. Тони не мог просунуть руку через нечто материальное. Фостер представил себе заднее крыльцо, ведро с песком, оставленное там для курильщиков, поднял правую ладонь в сторону места, которого не мог видеть, и выпалил семь слов.
Спустя шестнадцать окурков он прекратил свои попытки.
— Это ненормально.
— Кто бы говорил, покойнички, — заявил парень, откинулся на пятки и попытался выбросить окурок наружу.
Тот отскочил от двери и ударил Тони по лбу. Хорошо. Фостер все же что-то доказал. Он не знал наверняка, что именно, но потом это могло пригодиться.
Помощник режиссера отряхнул результаты эксперимента с джинсов, встал, повернулся к своему личному греческому хору и спросил:
— Что?..
— Думаю, это мы должны задать вопрос, — фыркнул Стивен. — Что ты такое?
«А почему бы и не ответить? Вряд ли они смогут кому-нибудь передать эту информацию».
