Рук ему никто не протягивал, брезгуя его вонючестью, поэтому он выбрался из канавы сам, и побежал следом за успевшей изрядно удалиться троицей. И это его спасло. Единственное, что он успел сделать, так это упасть на живот, стараясь вжаться в грязный бетон и стать совсем незаметным. Странная кривобокая тварь, похожая на тех, что бросались на них совсем недавно, выскочила из тоннеля в тыл пробежавшей мимо троице, а еще две бежали спереди, завывая как циркулярные пилы.
Загрохотали длинные очереди, но «уродов» это не спасло. Ни одна из тварей не сбилась с шага и не упала. Почти добежав до своих жертв, они прыгали, выставив вперед конечности с огромными когтями, сбивали свою жертву с ног, наваливались сверху всей своей массой, и пытались прокусить им черепа, что получалось плохо - все трое были в касках.
Этого Валерий уже не видел. Он бежал, что есть сил, к лестнице, плевать, кто там стрелял наверху, потому что страх лишил его остатков разума. Ему было уже все равно. Опомнился он уже под самыми ступеньками. Автомата в руках не было, кажется, он оставил его там, где и залег, но прямо под лестницей растянулось тело одного из «уродов», возле которого валялся автомат с надетым на труп ремнем. Пилецкий было начал дергать оружие, но волны ужаса, идущие из темноты прямо ему в мозг, погнали его наверх. Он лез повизгивая, стальные ступеньки мелькали у него в руках, круг тусклого света над головой все приближался, и в конце-концов он выглянул наружу.
Чья-то крепкая рука ухватила его за шиворот, а вторая, вся покрытая татуировками, держала узкий блестящий нож у него под носом. А затем веселый голос произнес:
- Гражданин начальник! Пожалуйте в гости!
Анатолий Еременко, командир отряда из Центра.
28 мая, среда, раннее утро.
Уазик с Петраковым подкатил, как и обещали, через тридцать минут. С бывшим «кумом» были еще трое, из самых надежных, единственные, наверное, серьезные бойцы на весь отряд «уродов». «Это хорошо, может и помогут» - подумал Еременко.
Он отошел с Петраковым в сторону, затем сказал, искренне глядя тому в глаза:
- Приказ пришел - по окончании операции вас всех в расход. Обратно не везти.
- А мне ты об этом зачем? - недоверчив глянул ему в лицо Петраков
- А меня с вами до кучи, - вздохнул Еременко, - За провал операции. Ничего не вышло.
- От меня что хочешь? - сразу же перешел к делу тот.
- Уйду с вами, - коротко ответил Еременко, - Отзывай своих отовсюду. И пойдем на Вятку, в ту сторону нас точно не ждут. Прорвемся.
- У меня люди с людьми Циммера вперемешку, - с сомнением ответил Петраков. - Не так просто отозвать.
- Это я на себя беру, - сказал Еременко, - Точка сбора у вас определена?
- Обижаешь, начальник, - усмехнулся собеседник, - Мы полки в бой не водим, но что-то соображаем.
- Тогда будь готов валить всех, кто нам сейчас мешать станет, - жестко сказал Еременко, - Вопросы?
- Да какие у нас могут быть вопросы? - усмехнулся Петраков, скидывая с плеча АКМС со сложенным прикладом, - Ты сам начнешь?
- Сам, - кивнул Еременко, и направился к «воднику», вынимая из разгрузки маленький и неуклюжий ПСС.
Заглянув в кабину, он убедился, что водитель спит. Тот заснул уже пару часов назад и просыпаться не собирался. Подойдя к открытой двери КШМ, сунул руку с пистолетом в темное нутро машины, где лишь светились разными цветами кнопки и шкалы радиостанций, и выпустил три пули в затылки трех человек, сидящих к нему спиной в надетых наушниках. Никто даже среагировать не успел, тела повалились друг на друга. С особым удовольствием он убил Серых, подозрительно прилежно слушавшего эфир все последние часы.
Пробравшись через тесный и загроможденный аппаратурой отсек, Анатолий приоткрыл окошко к водителю и выстелил ему спящему в голову над правым ухом. Тот лишь дернулся слабо, после чего голова свесилась на грудь и кровь резвой струйкой потекла на разгрузку.
Еще двое эсбэшников дежурили дальше, в боевом охранении. Анатолий пошел к ним не один, а прихватил одного из бойцов Петракова - мрачного худого мужика с жилистыми, словно свитыми из веревок руками, крепко держащего АКМ. Но стрелять тот не стал - хватило двух очередей из автомата, которыми Еременко не таясь уже срезал обоих.
- Ну вот и все, - кивнул своим мыслям Еременко, после чего направился к КШМ.
Трупы ему помогли вытащить - свалившись друг на друга, покойники буквально переплелись. Сняв с очкастого радиста наушники и отерев их от крови, Еременко надел их на себя, затем взял в руки тангенту и начал вызывать Циммермана.
Связь состоялась быстро. Рыжий командир силовиков лишь обрадовался тому, что Еременко потребовал прогнать «уродов» на их точку сбора, а самим «силовикам» следовало собраться километров за десять к западу, где якобы Еременко со штабом и находился. Аргументация тоже нашлась - радиоперехват переговоров бандитов, которые намерены были напасть на отряд. В общем, сомнений не возникло.
- Все, что ли? - спросил Петраков, стоящий рядом.
- Все, можем валить отсюда, - кивнул Еременко.
- Валить - это мы всегда с радостью, - сказал бывший зам по режиму начальника Камышовской зоны, и выстрелил из ПМ в лоб Анатолию, прямо в кокарду на патрульной кепи.
Тот рухнул навзничь, черная кепи свалилась с головы. Петраков нагнулся, поднял «сто пятый», повесив себе на плечо, после чего сказал, обращаясь к покойнику:
- Толя, ну на хрена ты мне нужен? Без тебя на Вятку дорогу не найдем, или как?
Затем он обернулся к своим и крикнул:
- Собрали здесь все барахло и заводите «водник»! А то езжу на «козле» как лох с пейджером. И связь, опять же... умеет кто там ручки крутить, или как?
Сергей Крамцов, партизанский командир
28 мая, среда, раннее утро.
Передвигались медленно. Выбирали направление для перебежки, долго высматривали возможные опасности, затем бежали, стараясь топать как можно тише. И снова замирали. Один раз нас укрыл магазин с вынесенной витриной, второй раз укрылись за сгоревшим грузовиком, в кабине которого сидели два настолько сгоревших трупа, что на них даже прожорливые мертвецы не позарились, уголька погрызть, затем укрылись в подъезде какого-то дома. Сейчас выглядывали из-за большого павильона с надписью «Овощи-фрукты», откуда и вправду крепко несло гнилыми овощами.
- Вроде там есть кто-то, на крыше, - прошептал Сергеич, указав на угол пятиэтажки напротив.
Я присмотрелся. Вроде точно шевеление есть. Метров четыреста туда, а то и больше. Если бы не светлеющее уже небо, на фоне которого мы заметили силуэт, ни за что бы не чухнулись.
