Приблизившись к первой намеченной избе. Одинцов отправил молодых бойцов в обход дома, так чтобы никаких сюрпризов внезапно не повыскакивало. Сам же попытался заглянуть в окно. Тяжелое закопченное стекло почти скрывало происходящее внутри. К тому неверно дрожащее внутреннее освещение скорее способствовало романтической обстановке, нежели чем разведке. Он сумел разглядеть только неясные силуэты. Насчитал три стоящие фигуры, и две находящиеся в горизонтальном положении. Похоже упыри, верное же слово подобрал Шустрик, развлекались с девкой. Ничего не долго им осталось небо коптить.
Вернулись молодые и сообщили, что ничего подозрительного не заметили.
– Остаетесь снаружи. Мы внутрь. Если что пойдет не так, действовать по обстановке.
Бойцы кивнули, а глаза азартно заблестели. Молодые, чего с них взять.
Серега первым поднялся на крыльцо, вытащил меч из ножен, приготовил кинжал к броску, приоткрыл дверь и скользнул внутрь. Вихрь следовал за ним.
Упаурыки опомниться не успели, как оказались мертвы. Серега ворвался внутрь и тут же зарубил дикаря, стоящего ближе всех. Размахнулся, метнул кинжал в самого дальнего. Попал. С хрипом тот завалился на стол и так и остался в таком положении. Короткий взмах и отрубленная голова поскакала по полу. Серега бросил короткий взгляд на лежак, на котором продолжала происходить возня. Вздернутые вверх женские ноги. Между ними голая задница упыря, резко без жалости двигающаяся. Дикарь усиленно трудился над бабой. Судя по неряшливости в одежде мертвецов, он шел последним в очереди. Серега хватанул его за волосы и вздернул на ноги. Гулко ударились об пол женские ступни. Охваченный похотью дикарь не соображал, что происходит. Он выпучено вытаращился на Серегу. Красный торчащий вверх колом детородный орган нацелился Одинцову в живот. С отвращением во взгляде Серега всадил упырю клинок в живот, и отшвырнул его от себя.
Одинцов перевел взгляд на женщину, распластанную на шкурах. Ее глаза безучастно смотрели в грязный потолок. Большие налитые соком груди не шевелились. Она была мертва.
– Тьфу ты, некрофилья мразь, – сплюнул на пол Серега.
К горлу подкатила тошнота. Он сдержался, но далось ему это с трудом.
– Командир, я посмотрю в избе. Может, кто еще тут есть, – сказал Вихрь и исчез.
Серега обозрел поле боя и матерно выругался. Он заглянул в соседнюю комнатку, проход находился рядом с печкой и был отгорожен от основного помещения серой занавеской. То что он увидел там заставило его пожалеть, что он так быстро убил упаурыков. В комнате было четверо детей, и все они были мертвы. Сложены аккуратно в рядок с перерезанными горлами. Дикари позаботились о том, чтобы им никто не мешал.
– Командир, – послышался позади окрик.
Серега с трудом вышел из страшной комнаты. Ноги были как ватные, его пошатывало, а в голове казалось разлили бочку с свинцом. Он увидел Вихря и молодых, которые держали за руки дикаря. Тот не пытался даже сопротивляться. Совсем еще молодой сопляк, подстать его бойцам, лет двадцати. Вид у него был напуганный, но когда он увидел Одинцова и прочитал в его глазах себе приговор, ноги у пацана подкосились, и если бы не волчьи солдаты он бы упал.
Серега резал его медленно. Его сознание помутилось. Он забил в глотку дикарю какую?то грязную тряпку, а потом приступил к казни. Вихрь и бойцы остались было с ним, но вскоре они не выдержали и сбежали на открытый воздух.
Экзекуция заняла всего несколько минут. Большего Серега себе позволить не мог, да и сердце дикаря в конце концов не выдержало. Кинжал, которым он выскабливал у желтомордого по живому внутренности, он бросил рядом с телом. Притронуться к нему было противно.
Тяжело печатая шаг, Одинцов вышел на улицу. Вихрь смотрел на него с пониманием, а молодые боялись поднять глаза на командира. Они увидели настоящего Волка, мстящего за поруганную жизнь.
– Никто не должен уйти живым, – приказал Волк, направляясь к следующему дому.
Впереди было много работы, и он шел ее исполнять. Он больше не был солдатом, сражающимся с врагом, он не был и палачом, казнящим преступников, он превратился в мясника, разделывающего тупой скот, не могущий причинить ему вред. И упаурыки словно чувствовали это. Они не успевали ничего сделать, они погибали под его мечом, беззвучно, словно обреченное стадо. А он выполнял свою работу, чувствуя, как в его сердце впаивается ненависть к этому упыриному племени.
* * *
К самому большому зданию в деревне, условно названному домом старосты, все три группы подошли одновременно и не в самом лучшем настроении. Видно было не на одного Одинцова произвели впечатления зверства, творимые упаурыками.
Солдаты действовали слаженно. Аккуратно заложили все входы и выходы, кроме центрального, обложили вязанками три стены, напротив входа Серега расположил бойцов с трофейными луками, которые тот час взяли единственные свободные двери на прицел. Волк и сам взял в руки лук. Когда?то очень давно еще в школе он занимался стрельбой из спортивного лука, и теперь былые навыки начали возвращаться. Он очень хотел лично поучаствовать в отстреле бешенных псов.
Когда все было готово, Серега отдал приказ начинать. С разных концов подпалили стены. Хворост на морозе не спешил заниматься, но эту проблему решил Лодий, который еще загодя раздал в три отряда какой?то состав, разлитый по маленьким бутылочкам. Эти бутылочки были вылиты в хворост и вот уже столбы огня поднялись к черепичной крыше дома, и покусились на стены. Некоторое время ничего не происходило. Огонь обгладывал стены, заполз на крышу, но внутри пока не чувствовался. Вскоре первые признаки тревоги поступили изнутри. Затряслись заложенные двери, посыпались стекла из выбитых окон. Только наружу никто не прорвался. Хода не было.
Первый упырь выбежал из главных дверей, растерянно заозирался по сторонам и получил стрелу в живот. Право первого выстрела было за Одинцовым, и он без всякого сожаления спустил тетиву.
Последующие полчаса напоминали избиение. Ошалевшие от угара и страха смерти упыри выпрыгивали на крыльцо дома, чтобы там найти свою смерть. Один за другим, без рубах и доспехов, с обнаженными мечами в одних подштанниках они валились мертвыми кулями в снег.
Стреляли слаженно, по очереди, чтобы зря не тратить стрелы. Серега бил уверенно, целясь в живот. Вскоре боезапас подошел к концу. Тогда Одинцов вытащил меч и отдал приказ идти на сближение. Они подошли к крыльцу и встретили сталью жалкую кучку оставшихся в живых врагов. Из горящей избы они уже выползали на карачках, либо шли, шатаясь, словно индейцы, перебравшие огненной воды. Серега рубил их без жалости. Он не видел в них людей, всего лишь падальщиков, которые недостойны другой участи.
