- Саймон, как монарх монарху - вам еще многому надо научиться. Один урок вы уже усвоили - правитель должен быть готов применить силу и пролить кровь для укрепления своей власти. Но вам надо понять еще одно - правитель не имеет права бояться, что скажет о нем народ. И даже что скажет о нем история. Единственный судья правителя - это его совесть.
Бентрик подвигал вверх-вниз транспексовое лицевое стекло шлема, проверил патроны.
- Для меня главное - мир и процветание Мардука. А этот вопрос я обсужу... со своим судьей. Пошли.
Когда аэромобиль приземлился, верхняя терраса дворца уже была освобождена от противника. Все новые машины выгружали десант на крышу и спускались к земле. На нижних террасах еще трещали пистолетные и пулеметные выстрелы, гремели взрывы. Машина спускалась в одну из шахт, пока не достигла зоны перекрестного огня снизу, потом резко свернула в широкий туннель на самом фронте наступления. Лукасу показалось, что именно в этой части дворца он жил, будучи гостем, но скорее всего показалось.
Они достигли спешно сооруженных баррикад из мебели и статуй, за которую цеплялись, отступая, "народные стражники" Маканна и викинги Дуннана. В комнатах столбом стояли пыль и едкий пороховой дым, валялись трупы. Мимо проезжали гравитележки с ранеными. Вокруг толпились десантники. "Руки убери, мы не грабить сюда пришли!" - "Кретин, а если там кто-то прячется?" В один из залов - не то концертный, не то бальный - согнали пленных, и люди с "Немезиды" устанавливали полиэнцефалографические веридикаторы, тяжелые кресла с установленными на них шлемами и прозрачными шарами. Пара людей Морланда пристегивала к веридикатору "народного стражника".
- Знаешь, что это такое? - спрашивал один из них. - Это веридикатор. Шар светится синим. Как только ты попытаешься солгать, он покраснеет. А стоит ему покраснеть, как я тебе зубы в глотку вобью.
- Узнали что-нибудь о короле? - спросил Бентрик.
Десантник обернулся:
- Нет. Все, кого мы успели опросить, видели его не позже чем месяц назад. Он просто исчез. - Он хотел продолжить, но, увидев лицо Бентрика, смолчал.
- Он мертв, - тупо произнес Бентрик. - Они пытали его, промыли мозги, использовали как марионетку чревовещателя, пока могли; а когда его уже нельзя было показывать народу, запихали в мусорную печь.
Несколько часов спустя нашли Заспара Маканна. Этот, наверное, мог бы рассказать немало интересного, если бы был жив. Но он вместе с несколькими фанатичными сторонниками забаррикадировался в тронном зале и был убит при штурме. Его нашли на троне с простреленной головой. Мертвая рука сжимала пистолет. Корона лежала на полу; бархатная подкладка была порвана, заляпана мозгами и кровью. Принц Бентрик поднял ее и брезгливо осмотрел.
- Надо будет как-то привести ее в порядок, - заметил он. - Я и не предполагал, что он ее наденет. Мне казалось, он хотел уничтожить трон, а не сесть на него.
Зал Совета министров во время боев не пострадал - только сломался подсвечник и несколько трупов пришлось вынести. Там и устроили штаб. К Лукасу и Бентрику присоединились Вальканхайн и еще несколько капитанов. Во дворце продолжались бои, город по-прежнему бурлил. Кто-то ухитрился связаться с капитанами "Чертовой скотины", "Гарпии" и "Проклятья Кагна" и привести их во дворец. Траск попытался с ними договориться, но безуспешно.
- Слушай, Лукас, ты мой друг, - сказал Роджер-фан-Морвилл Эстерсан, - и мы всегда вели дела честно. Но ты же знаешь, насколько капитан управляет своей командой. Эти ребята прилетели не политические ошибки мардуканцев исправлять, а за добычей. Если я попробую их остановить, они и меня пристрелят...
- А я не стану и пытаться, - добавил капитан "Проклятья Кагна". - Я и сам прилетел за добычей.
- Попробуйте, остановите их сами, - предложил капитан "Гарпии". - Завязнете по уши.
Траск проглядел приходившие со всей планеты сообщения. Харкаман приземлился на востоке; тамошние жители восстали против маканнистов и, когда им дали оружие, помогли отстрелять "народных стражников". Первый помощник Вальканхайна опустил корабль близ концентрационного лагеря, где сидело десять тысяч политических противников Маканна; он уже роздал все наличное оружие и просил прислать еще. Гомперц на "Погибели Гренделя" сел в Дрепплине и сообщал совершенно противоположное: народ поднялся в защиту маканновского режима, и капитан просил разрешения на ядерную бомбардировку.
- А можете вы уговорить своих ребят переместиться в другой город? - спросил Траск у капитанов. - Крупный промышленный центр. Будет что взять. Называется Дрепплин.
- Там тоже живут мардуканцы... - начал было Бентрик, потом пожал плечами. - Делаем не что хотим, а что приходится. Безусловно, господа. Ведите своих людей на Дрепплин, и никто не станет возражать.
- А когда обчистите город дотла, - продолжал Лукас, - попробуйте Абаддон. Вы там высаживались, капитан Эстерсан. Вы помните, сколько добра там оставил Дуннан.
Пара викингов - нет, солдат Королевской армии Танит - ввела грязную, валящуюся с ног от усталости старуху в лохмотьях.
- Эта вот хочет говорить с принцем Бентриком и ни с кем иным. Вроде бы знает, где король.
Бентрик вскочил с кресла, усадил старуху и сам поднес ей вина.
- Он еще жив, ваше высочество, - прошептала она. - Мы с кронпринцессой Мелани... простите, ваше высочество, вдовой кронпринца - заботились о нем как могли. Только поторопитесь...
Михаил Восьмой, король планеты Мардук, лежал на замызганном матрасе в комнатушке за энергоконвертером, уничтожавшим мусор и отбросы и одновременно снабжавшим энергией средние этажи восточного крыла дворца. Рядом стояло ведро воды, на деревянной скамье лежал узелок с едой. На скамье сидела изможденная, растрепанная женщина в замасленном комбинезоне механика на голое тело - кронпринцесса Мелани, очаровательная и элегантная хозяйка Крэгдейла. Она попыталась встать и едва не упала.
- Принц Бентрик! И князь Траск Танитский! - воскликнула она слабо. - Скорее! Унесите его отсюда! И позаботьтесь о нем. Пожалуйста.
Она опустилась на пол и потеряла сознание.
Что с ними случилось, выяснить так и не удалось. Принцесса Мелани так и не пришла в чувство, ее компаньонка, как оказалось, одна из придворных, бормотала что-то невнятное. А король лежал, вымытый, накормленный, в чистой постели и взирал на мир удивленными глазами, точно увиденное не несло для него никакого смысла. Врачи разводили руками.
- У него осталось разума не больше, чем у новорожденного, - сказал врач. - Мы можем поддерживать в нем жизнь сколь угодно долго - это наша обязанность. Но по отношению к его величеству это... жестоко.
