Но еще больше я удивился, увидев под колоколами жилистого парня лет восемнадцати, одетого в рваное рубище. Причем рубище, насколько я мог разглядеть, не было ветхим, а порвано было на ровные полосы специально. Услышав нас, парень обернулся, и рот его растянулся в улыбке. Он не смотрел мне в лицо, и я понял, что его взгляд привлекла пирамидка в моей руке,
— Привет! — первым поздоровался парень. — Идите сюда. Давно тут никого не было.
— Привет, — поздоровалась Катя. — А ты тут живешь?
— Да, — кивнул парень и взялся привязывать к рычагу веревку. — По большей части здесь. Тут для меня сейчас самое место.
— Но это же сон, — сказал я. — Тут нельзя жить.
— Можно, можно, — парень помотал головой. — Для здоровья вредно, конечно, каждый день отраву кушать, но приходится. У всякого рычага есть только один конец, за который тянуть эффективно. Тот, который дальше от точки опоры. И сейчас этот конец здесь, в сфере взаимодействия.
— Почему? — спросила Катя.
— Почему здесь? Потому что там точка опоры. Это просто.
«Сумасшедший, — подумал я. — Нашел где-то „вонь“ и убивает себя тихонько. А мозги уже того». Парень закончил вязать веревку, удовлетворенно оглядел результат и помыл руки в стекающем по раме потоке воды.
— Вот теперь хорошо, — с улыбкой сказал он. — Теперь все готово к приходу моего звонаря. Скоро он соберется с духом и как ударит… Вообще у меня идея собрать в звонари все пять стихий, тогда звон получится лучше всего. Может, не сразу, может быть, постепенно. Здесь запрягу дождь, в другом месте огонь, в третьем землю, в четвертом ветер… Надо найти место, где властвует ветер. Я найду его обязательно. Но тогда, скорее всего, эффективное плечо рычага будет уже не здесь.
— И чего ты этим добьешься? — осторожно поинтересовалась Катя.
— Эффективного звука! — пояснил незнакомец. — Он невозможен без всех стихий.
— Так вот в чем дело! — она обрадовалась, как ребенок. — Ты знаешь, я ведь тоже ищу звук. Хочу составить такой аккорд, в котором будут только те звуки, которые вызывают радость.
— Так не получится.
— Почему?
— Потому что плохих звуков нет. Есть только кривые созвучия, где сумма звуков не гармонична. Не звук надо искать, а аккорд. Видишь, сколько у меня колоколов?
«Дурак дурака видит издалека, — буркнул я про себя. — Стоило ли забираться в сферу взаимодействия с черного хода, чтобы слушать безумный бред?»
— Наверное, ты прав, — задумчиво кивнула Катя. — Как тебя звать?
— Дьякон. Мне так нравится.
— А я Катя. Это Саша.
— Его я знаю, — ответил Дьякон. — Думал, придет или нет. Зачем ты взял пирамидку?
— У меня такая была в детстве, — без всякой охоты ответил я.
— И это для тебя важно?
— Что важно? — психанул я. — Лучше скажи, откуда и что ты обо мне знаешь.
— Я знаю всех, кто бывает в сфере взаимодействия. Колокола.
— Что колокола?
— От них вибрации. Я нашел верный тон. Его и до меня искали, но последние два колокола приволок я. Конечно, мои колокола работают не так хорошо, как движки в Саркофаге, но часть информации с душ я все же снимаю. Имена, какие-то обрывки воспоминаний. Но главное, я отличаю покойников и, в принципе, в будущем смогу их отсечь. Пока не могу, надо еще головой поработать немного.
Когда он сказал о покойниках, Катя вздрогнула, а у меня похолодела спина. Как-то мне сразу стало все равно, с психом мы говорим или нет. У него была информация. Это было важнее душевного состояния Дьякона. Было в его словах и еще кое-что важное.
— Погоди, — привлек я его внимание, — Что значит «приволок»? Как можно притащить что-то в сферу взаимодействия?
— Да очень просто. Из других сфер. Хотя… Ты ведь ничего не знаешь о мире, пойдем вниз, там сухо. Здесь дождь все доделает сам.
Мы спустились под крышу, в черно-белый зал, затянутый ароматным дымом. Пахло сандалом и можжевельником.
— Здесь ночь хоть когда-нибудь бывает? — спросил я у Дьякона.
— Да, — коротко ответил он. — Раз в десять тысяч лет. И длится столько же, как, впрочем, и день. Сейчас, кстати, тут почти полдень.
— Я заметил, солнце в зените.
— Да. Значит, вечереть начнет примерно через пять тысяч лет. А пять тысяч лет назад здесь было утро. Так написано. Идем, я покажу.
Мы с Катей проследовали за парнем через зал, затем через квадратную нишу, спустились по узкой лестнице и оказались в небольшом, по меркам Храма, помещении. Площадь этой комнаты, в которой не потрудились сделать ни одного окна, была около двухсот квадратных метров. На стенах висели медные светильники, коптящие масляным дымом, в очаге жарко полыхали дрова. Мебели не было — вместо столов и стульев, вместо кроватей и шкафов пол устилали плетенные из соломы циновки. Не очень старые, как мне показалось.
— Садитесь, — Дьякон указал на подстилки и сам уселся возле очага, протянув к огню руки,
— Почему здесь такие длинные сутки? — спросил я. — Это другая планета?
— Нет, — парень покачал головой.
С его длинных волос стекали капли воды. С нас тоже текло в три ручья, но лужи не образовывались — вода куда-то уходила через циновки. Сквозь толстые стены без окон снаружи не проникал ни единый звук, слышно было, как щелкает перегретая древесная смола на поленьях.
— Тогда что же?
— Сфера, — просто ответил Дьякон. — Первая сфера от шара реальности. Сфера взаимодействия.
— То есть существуют и другие сферы? — уточнила Катя.
— Да, они как матрешки, одна в другой. В самом центре жесткое неделимое ядро реальности, затем первая оболочка — сфера взаимодействия. Сама твердая из всех сфер и самая медленная. На самом деле реальность, конечно, гораздо медленнее, но там мы не видим общего солнца, поэтому не представляем, насколько длинны на самом деле сутки реальности. Они почти бесконечные. Вообще чем ближе к ядру, тем время течет медленнее. В сфере взаимодействия это легко проверить, заглубляясь под почву…
— Это я знаю, — мне пришлось прервать данное направление теоретического экскурса Дьякона.
— А то, что чем выше поднимаешься, тем сильнее ускоряется время, ты тоже знаешь? — с улыбкой спросил парень.
— Предполагаю, — сдержанно ответил я, ощущая подвох.
— Общая толщина сферы взаимодействия порядка двух с половиной километров, — уточнил Дьякон. — Это определяет толщину здешней реальности. Потолок полета рейдеров, к примеру.
— Интересно… А что им субъективно мешает подняться выше?
— Квантовый беспредел, — хихикнул Дьякон. — Отклонение от привычных мировых констант. Когда «G» большое перестает равняться тому, чему равняется в привычных местах реальности, так просто не полетаешь. Да и электроника сдает. Хотя у мизеров она мало похожа на нашу.
