Привалившись поудобней к креслу, Сото по одному разжал левой рукой сведенные судорогой на рукояти меча пальцы правой руки, которую сейчас можно было отпилить ножовкой даже без наркоза – рука полностью онемела и уже начинала холодеть. Левая рука приняла меч неуверенно, но все-таки силы для замаха в ней оставались. Тяжело совершать сэппуку одной рукой, практически невозможно. Однако если не вскрывать себе живот, а резко вогнать клинок в левое подреберье, он легко достанет до сердца. Надо лишь хорошенько сосредоточиться…
Бледный солнечный зайчик будто из воздуха возник на темном полу перед Сото Мара и пополз прямо на него. Вот светящийся кругляш неторопливо перемахнул через окровавленное бедро карателя и с упорством черепахи последовал дальше. Тонкий лучик света, проникающего сквозь щели в гардинах, неотрывно сопровождал его. Не в силах отвести взгляд от столь завораживающей картины, Сото повалился набок и, высунувшись из-за кресла, продолжил наблюдение за зайчиком, становившимся все ярче и ярче. Карателю следовало бы поторопиться с осуществлением своих замыслов – Охотники вот-вот ворвутся в зал, – но он сейчас о них даже не вспоминал.
Сото Мара дожил до рассвета. Он и не надеялся, что окажется таким живучим. И впрямь настоящий демон… И теперь он собрался умереть, сидя спиной к восходящему солнцу! Умереть и не увидеть последний в собственной жизни восход?..
Этого не случится.
Собрав в кулак остатки утекающих сил и цепляясь ногтями за липкий от крови мрамор, Сото двинулся за маленьким солнечным посланцем, который в отличие от ползущего следом человека с каждой секундой лишь наливался жизненной энергией разгоравшегося рассвета.
Сото Мара шел навстречу солнцу. Он шел на восток всю свою жизнь…
– Он блокирован! – доложил Карлосу подбежавший к нему запыхавшийся Марчелло. – Брат Риккардо просил передать, что его группа у парадного входа в обеденный зал. Только…
– Отлично! – не дослушав, кивнул Матадор. – Чего же они медлят? Пусть врываются и берут мерзавца!..
Карлос и идущая с ним группа захвата отбили себе ноги, пытаясь выломать засов на запертых Морильо дверях. Охотники собственными глазами видели, как две пули угодили в уже раненого убийцу, но тот будто заговоренный категорически отказывался отдавать Господу свою черную душу. Другой бы на его месте издох еще в оранжерее – ружейная пуля свалит в упор даже лошадь, – но бессмертный Морильо жил и продолжал убивать себе в удовольствие. Возможно, у «заговоренного» все-таки имелась ахиллесова пята, вот только знать бы, где конкретно она находится…
– Брат Риккардо просил также передать, – неуверенно добавил Марчелло, – они не могут войти. Двери заперты на ключ. Прикажете ломать?
– Demonios! – вполголоса чертыхнулся Карлос. Предусмотрительный Флиссинген запер все двери жилого этажа, где не были выставлены посты, а дубликаты ключей доверил лишь Матадору. – Вот держи! – Он вынул из кармана плаща связку ключей и бросил ее Марчелло. – Ломайте только в том случае, если заперто на засов… Мы начинаем без вас.
Карлос не собирался маячить на лестнице, дожидаясь, пока брат Риккардо проникнет в обеденный зал и откроет им засов изнутри. Между Матадором и его врагом, по следу которого Охотник шел все эти месяцы, оставалась последняя преграда, так что для командира было бы обидно проторчать перед закрытой дверью, пока за ней его верные бойцы вяжут Морильо.
– Внимание! – Карлос подошел к дверям и указал бойцам на выступающие позолоченные шляпки винтов, что крепили внутренний засов. – По моей команде стреляем сюда. Входим быстро, в проходе не задерживаемся. Приготовиться!..
Одиночные пули не пробивали массивную дверь. Но дружный залп из десятка стволов, нацеленный в одно место, шутя вырвал из двери солидный кусок лакированной древесины вместе с засовом. Облако пороховой гари окутало испачканную кровью убийцы лестничную площадку и выстроившихся на ступенях в затылок друг другу готовых к атаке Охотников…
Все еще опасаясь метательного оружия врага, пригнувшийся Карлос ворвался в обеденный зал первым, после чего замер на корточках неподалеку от входа, прикрывая идущих следом братьев. Охотники отработанными маневрами заняли позиции вдоль стен и начали по одному рассредотачиваться по залу, держа оружие на изготовку.
– Никого! – донесся до Матадора первый доклад.
– Под столом – никого!.. За ширмой – никого!.. – послышались рапорты других бойцов.
Свежий утренний ветер шевельнул бархатную портьеру и пронесся по обеденному залу, качнув листья декоративных деревьев, растущих по углам в дубовых бочонках. Как и все помещения верхнего этажа, частью которых являлась внешняя дворцовая стена, обеденный зал также имел выход на широкий балкон, что опоясывал дворец по кругу. Выходившая на балкон стеклянная дверь была распахнута, и из-за прикрывающей ее портьеры в зал уже пробивались первые лучики солнца. Они-то и позволили Охотникам рассмотреть в полумраке идущий к балкону кровавый след.
Занявшие позиции возле окон бойцы двинулись было к балкону, но Карлос жестом остановил их, а затем поманил к себе остальных братьев. Пока Охотники подтягивались, их командир медленно отвел портьеру стволом карабина и с опаской выглянул из двери. Местонахождение врага выдавали все те же кровавые отпечатки, коими пестрил мрамор возле балконной двери. Багровые следы уходили вправо. Матадор отважился переступить порог и выйти на балкон…
Морильо он заметил сразу же, да и разве тот уполз бы далеко, потеряв столько крови? Невысокий, крепко сложенный человек – такой, каким Карлос запомнил его по визиту в асьенду ди Алмейдо – сидел, расслабленно привалившись к стене и поджав под себя не задетую пулей ногу. Будь у него в руке бутылка, он напоминал бы уснувшего под забором пьяницу. Вместо бутылки пальцы Морильо сжимали упершийся ему острием в живот меч. На голове Луиса была надета белая повязка, подобная тем, которые Гонсалес видел на изображенных в книгах Морильо древних воинах. Лужа крови вокруг недвижимого убийцы медленно растекалась по мрамору.
Куртка и рубаха на Морильо были распахнуты, демонстрируя Охотнику заляпанный кровью обнаженный живот. Однако, как определил Карлос, кровь эта текла из раны в плече; на животе никаких ран не наблюдалось. Острие меча касалось пупка Морильо, но не более. Матадор помнил об обычае, что описывался в изъятых у отступника книгах: церемониальное самоубийство посредством выпускания кишок – сэппуку, так кажется – упоминалось там почти на каждой странице. Меч в руке Морильо и его голый живот указывали на то, что ритуал сэппуку убийцей готовился, но до конца доведен не был – видимо, тому помешал упадок сил, но точно не малодушие.
