Морильо совершил тяжелый хриплый вздох, отпустил ствол карабина и закрыл глаза.
– Да смилуется Господь над твоей душой… – Карлос осенил себя крестным знамением, после чего приставил ствол к сердцу отступника и спустил курок…
До сего дня Карлосу Гонсалесу не доводилось наблюдать восход солнца с балкона дворца Гласа Господнего. В это утро у него выдалась такая возможность. Жаль, что ненадолго – тело Луиса Морильо еще не унесли, а холодный осенний ветер уже затянул горизонт тучами. Однако в те минуты, когда Матадор волею обстоятельств созерцал утреннее солнце, ему пришлось признать: увиденная им картина действительно бесподобна…
Путь Стратегии – это Путь природы. Когда вы отдаете должное силе природы и остаетесь чуткими к ритму в каждой конкретной ситуации, вы можете напасть на врага и победить его естественно. Это и есть путь Пустоты…
Миямото Мусаси. «Книга Пяти Колец»
– Приветствую тебя, амиго! Давненько не виделись, – раздался за спиной Карлоса Гонсалеса обрадованный голос. Матадор в одиночестве сидел в охотничьем трактире и допивал уже вторую бутылку вина. Настроение у него было скверное: ему до изжоги надоело торчать в пыльном и душном Ватикане, но до начала очередного рейда оставалась еще неделя.
Карлос с неохотой обернулся – ему не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, – но, увидев того, кто окликнул его, все же обрадовался. Фабио Петрелли, командир Восьмого отряда, получивший за свои пронзительные зеленые глаза в Братстве Охотников прозвище Ящерица, протискивался к Карлосу между столиками с бутылкой вина и стаканом в руках. Когда Матадор и Ящерица были еще необстрелянными выпускниками Боевой Семинарии, им довелось послужить плечом к плечу в Пятнадцатом отряде. Судьба проявила благосклонность к обоим: Петрелли стал командиром лишь на полтора года раньше Гонсалеса. С тех пор бывшие сослуживцы виделись крайне редко – сказывались занятость и несовпадение графиков рейдов.
– Не против моей компании? – полюбопытствовал Фабио, ставя бутылку и стакан на столик Карлоса.
– О чем ты говоришь! Присаживайся, – устало улыбнулся Карлос и указал приятелю на стул напротив. Не так давно на этом самом месте сидел еще один хороший приятель Матадора, отставной Охотник Эдгар, который согласился тряхнуть стариной и поучаствовать в грандиозной Охоте, ставшей в его жизни последней.
– Позволь тебя угостить… – Ящерица до краев наполнил из своей бутылки стакан Матадора. – Ну давай, за встречу…
Беседа с командиром Восьмого отряда немного разогнала хандру Карлоса. Ящерица был человеком общительным, к тому же пребывал в отличном расположении духа, так что Матадор счел невежливым беседовать с Фабио с унылым выражением лица. Кто знает, когда они свидятся в следующий раз и свидятся ли вообще.
– До меня дошли слухи, что в позапрошлом месяце ты был допущен к Охоте в «заповеднике», – глядя на Карлоса с нескрываемой завистью, сказал Ящерица. – Причем без присмотра местных «егерей». Как же тебе удалось обскакать Бернарда и Густава, если не секрет? Догадываюсь, что здесь не обошлось без вмешательства самих…
И Фабио воздел глаза к потолку, намекая на вышестоящих покровителей Карлоса, с чьего соизволения тот был допущен «хозяйничать» на запретной для подавляющего большинства отрядов территории.
– Не секрет, – ответил Матадор. Петрелли был не первым, кто задавал ему этот вопрос и получал на него давно заготовленный ответ. – Только, амиго, ничего в этом почетного не было. Меня заставили подчищать за собой кое-какую грязь, залетевшую сюда после мадридской Охоты. Теперь молю Бога, чтобы он больше не подсовывал мне таких почестей, как работа в «заповеднике».
– А что за «грязь»?
– Язычник, прикончивший Главного магистра Испании Гаспара и еще нескольких человек. Безумец, помешанный на крови.
– А, да знаю… И какого дьявола его понесло в «заповедник»?
– Я же тебе говорю: безумец. Хорошо, вовремя изловили, а то бы он и здесь бед натворил.
– И не говори, – поморщился Фабио. – Кругом одни безумцы. Говорят, даже во дворце какой-то рехнувшийся слуга начал на гвардейцев с ножом кидаться. Двоих или троих успел уложить, пока его самого не пристрелили.
– Слышал про такое, – подтвердил Карлос. – И куда только мир катится… Мы тоже в последней Охоте брата потеряли.
– Мои соболезнования, амиго… Взяли кого на замену или пойдете в следующий рейд неполным отрядом?
– Наверное, неполным. Думаю подождать оставшиеся месяцы до выпуска из Семинарии да самому подыскать себе перспективного кадета. Пока опять какого-нибудь бездаря в приказном порядке не навязали.
– Это ты правильно решил, – кивнул Ящерица. – Чертовски талантливые ребята попадаются порой среди выпускников. Надо только не лениться их выискивать. Я тоже хотел в этом году у себя свободную вакансию семинаристом закрыть. Но потом мозгами пораскинул и до следующего года это кропотливое дело отложил.
– Что так? Неужели ни одного подходящего нет?
– Почему же? Есть, и немало. Могу даже тебе кое-кого порекомендовать. Обещаю: не пожалеешь. Но только если я в этом году себе в штат кадета зачислю, в следующем такой самородок прозеваю, что потом до конца жизни локти кусать буду. Знаешь брата Анджея, который у нас в тире оружейником подрабатывает?
– Кто же его не знает? – ответил Карлос. – Великий Охотник был когда-то: ловок, хитер и стрелял отменно. Поражаюсь, как он до командира не дослужился. Бернард как-то обмолвился, что, если бы брата Анджея снова на службу взяли, он бы его к себе сразу заместителем оформил.
– Да Анджею и в отставке неплохо живется. Сам посуди: пенсия, должность инструктора по стрельбе у семинаристов, должность оружейника в тире. В рейдах не участвует, а зарабатывает даже больше, чем на действительной службе… Впрочем, не об этом речь. Тут на него под старость лет блажь нашла. То ли инструкторская работа отпечаток наложила, то ли он решил прославиться как автор прогрессивной методики обучения, не знаю… В общем, надумал наш старый добрый Анджей взяться за воспитание персонального ученика из числа кадетов Боевой Семинарии.
– Надо же, – хмыкнул Матадор. – Сэнсэй выискался.
– Извини, амиго, не расслышал: как ты его назвал?
– А, не обращай внимания, – отмахнулся Карлос, уже смекнувший, что перебрал и потому начинает заговариваться. Слова и истины сгинувших в огне книг отступника Морильо изредка всплывали в памяти Гонсалеса, особенно на пьяную голову. – Ну и чему Анджей обучает своего семинариста? Полагаю, что не пению псалмов.
– Верно, – согласился Фабио. – А что наш Анджей еще умеет делать, кроме как дух из людей на расстоянии с одной пули вышибать? Этому и учит, а конкретно – стрельбе из пистолета. Мастерской стрельбе, не той, что нас с тобой когда-то обучали. Нашел способного паренька и начал собственные методики на нем испытывать. Мне об этом братья рассказали, которые с Анджеем общаются. Я поначалу не поверил, когда они мне заявили, что Анджеев ученик якобы своего учителя превзошел…
