не в жизни.
– Да, тут и правда так, – решив капитулировать, признался он в том, что было чистой правдой. – Но мы оба знаем, что Анна права, – решил он отстоять этот момент.
– Да. Но мне было интересно ее узнать.
– Да, да, да, оправдывайся, чуть не разорвала девочку – а она, между прочим, гениальный генетик.
– На Векторе тоже были все гениальные, как и умные, ну и куда их это привело?
Только Курт хотел подчеркнуть разницу между теми, кто был на Векторе, и ими, как в их окружение влился Наваро, с интересом взирающий на них поочередно.
– А вот и муженек твой! – Мойра обернулась, сразу словив встречную ей улыбку.
– Мы пока в разводе, – бросил Наваро, замкнув между ними треугольник. – Как там Света?
– Лучше, чем кажется. – После прихода Наваро легко было заметить даже крошечные изменения в реакции и поведении Мойры. – Но ей все равно тяжело, правильно сделал, что отпустил ее, так будет лучше.
– Она поделилась какой-то еще инфой о Векторе, о трупе Альберта? – чуть серьезнее спросил Курт.
– Нет. Сейчас ее волнует лишь личное, что не удивляет.
– Удалось убедить остаться?
– Я постаралась, но не знаю. Скорее да, чем нет.
– Вы уж простите, но не лучше ли наоборот дистанцироваться? – Курт включил некоторое беспокойство, которому сам не совсем уж был и рад. – Она-то, может, и умничка, но не будет ли того исхода, где произойдет саботаж, так, к примеру? Не говоря уже о том, какие у нее «теплые» отношения с Октавией.
Мойра не ответила и, взяв пример с Курта, ждала мнения от Наваро.
– Она же вышла из карантина, значит, угрозу представлять может такую же, как и любой из нас.
– Воодушевляет… – проронил, словно про себя, Курт.
– Благодаря ей у тебя уже есть образцы, будь помягче.
– Да понятно, понятно, – решил съехать Курт.
– Ты сейчас куда?
– Иду к Октавии, вернули работу камер и всех систем, так что день только начинается.
После этих слов они оставили Курта, которого уже подозвала к себе Анна, и, выйдя из лабораторного блока, неспешно двинулись к Центру, идя вровень друг с другом.
– Я тебе так и не сказала, как рада видеть здесь! – Мойра улыбнулась, совершенно не скрывая действительности произнесенного, и, увидев по реакции его лица взаимность, почувствовала некоторое облегчение.
– Обстоятельства только не самые лучшие, если бы не Октавия…
– То тебя бы вряд ли сюда прислали в срочном порядке. Но уже два месяца прошло с последней встречи, я бы не хотела продлевать это время. – Ее переживание вряд ли кто мог увидеть со стороны, но от него подобное было не скрыть, особенно когда сам он весь путь к Улью думал лишь о ней.
– Смею полагать, ты никого не встретила?
– Правильно смеешь. А ты?
– Нет.
Наваро чуть обнял ее за плечо и чмокнул в голову, оба зашли за угол на перекрестке, продолжая двигаться вперед.
– Знаешь, я, как узнал о том где ты и что тут, почему-то не мог выкинуть из головы, что, может быть, пора уже остепениться? Казалось-то, что у нас куча времени, но ты сама знаешь, какие ныне ставки и… Я впервые всерьез испугался за тебя, по-настоящему, аж до дрожи, да.
Лишь друг с другом у них получалось быть откровенными до конца и бескомпромиссно. Оба понимали, насколько важно сейчас забывать все плохое ради закрепления хорошего. Никто из них не знал, смогут ли они выжить, смогут ли остаться собой, да и смогут ли вообще выбраться отсюда и, простыми словами, уйти на пенсию, наконец откинув все и создав то, о чем они оба мечтают. Но всегда, словно назло самим себе, находят преграды.
– Поэтому я особенно рада тому, что ты здесь, а не где-то далеко. И как ни странно, но у меня подобные мысли появились еще до отправки сюда, когда только подписали все бумаги и я собралась тебе рассказать, куда лечу.
– Но ты не рассказала же. Я лишь по прибытии узнал, что ты здесь.
– Да, да, да, между прочим, занятный элемент судьбы. Я не рассказала, потому что испугалась, что с тобой может что-то произойти, поскольку опять же боялась, что ты сразу же ринешься сюда, спасать меня и оберегать. А вдруг у тебя баба какая?
– Ну ты даешь, женщина. Не беспокойся, если бы и была, то я бы точно ее бросил ради тебя.
– Как это романтично! – с некоторой долей сарказма проронила Мойра.
– Ты же знаешь, я тот еще романтик. Все ждал момента, чтобы наконец-то нам с тобой уединиться и поговорить откровенно.
– Видимо, только придется еще подождать, – многозначительно проговорила Мойра.
Они остановились у дверей в Центр управления. И, глядя в глаза друг другу, в которых скрывалось куда больше, чем можно выразить словами, они видели своеобразную дверь в будущее, где будут наконец-то счастливы на планете, оставив работу и долг позади. Все это длилось с минуту, может, чуть больше, но для них – словно небольшая жизнь, дающая не просто силы, а некую веру. Мойра проводила его взглядом за двери, и прямо перед закрывшимися створками Наваро произнес:
– Люблю тебя!
7
Оказавшись в Центре управления, Наваро не пошел сразу же к Октавии и Троице: вместо этого он где-то с минуту позволил себе прочувствовать максимально дотошно те приятные мысли о Мойре и их общем будущем, видимо, все же получившем еще один шанс на реализацию. Пусть изначально его и угнетало нахождение в таком месте при таких условиях его любимой, все же ранее он всегда разделял личное и работу, но сейчас все диаметрально изменилось естественным и неконтролируемым образом. Да, это не совсем правильно, думал он откровенно, личное стоит отодвинуть на второй план, а то и на третий. Но избавиться от чувства последнего шанса практически невозможно, будто бы, упустив и его, они окончательно потеряются и больше никогда не встретятся вновь. Разумеется, невозможно выкинуть из головы критику в свой же адрес насчет всех предыдущих конфликтов и преград между ними, что по-хорошему надо пустить в пользу и учесть ошибки прошлого окончательно, а то все нынешнее между ними заведомо теряет смысл. Но Наваро и так уже иного раз думал обо всех ссорах, недомолвках и даже обидах между ними, делая почти всегда одни и те же выводы, твердо веря в способность учиться на ошибках. Однако не успел он толком закрепить ориентировку для предотвращения заведомо проигрышных и бесперспективных решений и выводов относительно их с Мойрой, как он надеется, новых отношений, как перед его глазами во всей красе открылся Вектор. Ранее он относился к станции как к очередному объекту с очередной трагичной историей, все же, правда, неужели тут есть чему удивить, кроме масштаба этого сооружения, рассчитанного на несколько тысяч сотрудников? Но, оказавшись за спинами Троицы и Октавии, Наваро словно поддался
