Я с тремя солдатами мчу к перекрестку на бронетранспортере и смотрю на портативном видеоэкране запись новой атаки, сделанную беспилотным аппаратом. Мы едем очень быстро, и это хорошо, так как на экране происходит нечто невероятное.
Из-за угла выходит человек в зеркальных очках: лицо замотано черной тряпкой, в руке АК-47 — автомат обмотан светоотражательной лентой; ремень свободно болтается. Сверху я вижу людской поток, растекающийся во все стороны от перекрестка. Заметив человека, люди бросаются наутек. Ясно, что боевик замыслил недоброе; примерно на полпути он останавливается и дает короткую очередь по ТИМу-1.
Выстрелы наконец привлекают внимание робота.
Немедленно оторвав от столба плоский металлический дорожный знак, ТИМ выставляет его перед собой и идет к человеку. Это что-то новое, неслыханное.
Боевик, сбитый с толку, дает еще одну очередь; пули попадают в знак, заставляя его дрожать. Затем мятежник бросается бежать, но спотыкается и падает. Робот бросает самодельный щит и, схватив парня за рубашку, сжимает вторую руку в кулак.
Удар только один.
Человек падает; его лицо похоже на расплющенную маску для Хэллоуина. Жуткое зрелище.
На экране появляется наш бронетранспортер. Выглянув из крошечного пулепробиваемого окошка, я вижу чуть поодаль моего Тимми, стоящего над телом боевика.
Затем мы, лишившись дара речи, пялимся на робота: ТИМ-1 берет автомат убитого.
Робот повернулся к нам боком, и поэтому мне все видно: правой рукой ТИМ держится за рукоять, а левой ладонью шлепает по рожку, ставя его на место. Затем тянет затвор, досылая патрон в патронник.
Мы никогда, никогда не учили ТИМа обращаться с оружием! Я бы не смог его научить, даже если бы захотел. Наверное, робот сам до всего дошел, наблюдая за нами.
Улица опустела. ТИМ-1, в полицейском шлеме, который ему велик, слегка наклоняет голову, крутит ею из стороны в сторону, осматривая окрестности. Пусто. Затем робот выходит на середину проезжей части и начинает разглядывать окна.
Солдаты и я уже отошли от шока. Вечеринка начинается. Мы занимаем позиции за бронетранспортером. Парни смотрят на меня, и я выкрикиваю команду: «ТИМ-1, это специалист Пол Блантон. Немедленно остановись и деактивируй себя. Выполнять!»
ТИМ-1 меня игнорирует.
Из-за угла выезжает какая-то белая колымага. Робот поворачивается кругом и нажимает на спусковой крючок. Пуля разбивает ветровое стекло — бам! — и водитель, залитый кровью, утыкается в рулевое колесо.
Парень даже ничего не понял. Ну, то есть на роботе афганская одежда, и он стоит на улице с «калашом» у бедра.
Машина пересекает проезжую часть и врезается в стену дома.
Мы открываем огонь по ТИМу-1.
Мы поливаем робота так, что его халат, платок и УНБ, э-э, улучшенный наружный бронежилет, словно развеваются на ветру. Робот не реагирует — не вопит, не ругается, не убегает. Слышен только глухой, повторяющийся звук: «шлеп-шлеп» — это пули разрывают многослойный кевлар и керамическую обшивку, которой покрыт металлический корпус. Работа простая, почти скучная — все равно что расстреливать пугало.
ТИМ медленно и плавно поворачивается; автомат в его руке застыл, словно змея, готовая к броску. Оружие начинает выплевывать пули, одну за другой. Робот так силен, что «Калашников» в его руке не дергается ни на дюйм. Тимми стреляет снова и снова, механически и абсолютно точно.
Прицелиться, нажать на курок, «бум!». Прицелиться, нажать на курок, «бум!»
У меня с головы слетает шлем: такое чувство, что в морду лягнула лошадь. Упав на четвереньки, я прячусь за бронетранспортером, провожу рукой по лбу — пальцы чистые. Пуля сбила шлем, но меня не задела.
Я перевожу дыхание и пытаюсь сосредоточиться. От непривычной позы сводит ноги, и я падаю назад, выставив руку, чтобы смягчить падение. Ладонь погружается во что-то мокрое и теплое. Тут я понимаю: произошло что-то очень скверное. Смотрю на руку и не верю собственным глазам.
Она покрыта кровью — чужой кровью.
Я оглядываюсь: трое солдат лежат в пыли, опрокинувшись навзничь; у каждого на лице дырочка, а задняя часть черепа снесена. ТИМ сделал всего несколько выстрелов, но каждая пуля нашла цель.
Никогда не забуду удивления, которое было на лицах этих парней.
Мой мозг довольно отстраненно анализирует ситуацию, и до него доходит, что я совсем один и что дело дрянь.
Снова оживает АК-47 — и снова стреляет одиночными. Выглянув из-за шасси бронетранспортера, я пытаюсь обнаружить местоположение ТИМа. Этот гад все еще стоит посреди улицы, словно ковбой в вестерне, и стреляет по мирным жителям, которые смотрят на происходящее из окон. Мостовая вокруг него усыпана обрывками ткани, кусками пластика и кевлара.
В моем ухе оживает радио: к перекрестку едут другие подразделения, а за ситуацией следят «рапторы», но я все равно вздрагиваю от каждого выстрела, ведь каждая пуля обрывает чью-то жизнь.
Иначе Тимми не стал бы нажимать на спусковой крючок.
Потом я делаю важный вывод: в данной ситуации самая уязвимая, самая важная цель — это «Калашников». Трясущимися руками я поднимаю оптический прицел на винтовке и перевожу селектор в режим стрельбы короткими очередями. Обычно короткая очередь — напрасная трата патронов, но я обязательно должен уничтожить автомат, а второго шанса у меня скорее всего не будет. Очень осторожно высовываю ствол из-за бронетранспортера.
Робот меня не видит.
Я прицеливаюсь и, задержав дыхание, нажимаю на спусковой крючок.
Вырвав АК-47 из рук ТИМа, три пули превращают оружие в дождь из металлических и деревянных обломков.
Обезоруженная машина смотрит на свои руки, которые только что держали автомат, секунду обрабатывает полученную информацию, затем идет к переулку.
Но робот уже у меня на мушке. Я целюсь в колени, так как знаю, что кевлар доходит только до области паха. Конечно, машине защита паха не нужна, ну да что уж тут поделаешь. Я ремонтировал ТИМов десятки раз и знаю все их слабые места.
Как я уже сказал, двуногие машины в бою никуда не годятся.
ТИМ падает лицом вниз: его коленные суставы раздроблены. Я выхожу из укрытия и направляюсь к нему. Мучительно медленно перевернувшись, робот садится и, не сводя с меня глаз, начинает отползать в переулок.
Слышен вой сирен; появляются люди и начинают перешептываться между собой на дари. ТИМ-1 ползет назад, рывок за рывком.
В эту минуту я решил, что все под контролем.
Предположение оказалось ошибочным.
Формально то, что произошло потом, мое упущение. Но я же не «сапог», а советник по культурным связям, моя работа — чесать языком, а не воевать, понимаете? За «колючку» я практически не выбираюсь.
