— Привет, Даша, — вежливо поздоровался Костяк, приседая на корточки рядом с девушкой.
— Вчера, значит, я от тебя отдыхала. А сегодня — хватит, да? — пробурчала Даша, косясь на гостя. Костяк выглядел как обычно — торчащие дыбом седовато-пыльные волосы, узкое лицо. Мосластые руки обманчиво бессильно свисают на колени. Рубаха с оборванными рукавами, дырявые штаны, стоптанные мягкие башмаки…
— Ну и видик у тебя, багдадский вор. Вокруг города бегал, что ли?
— Багдадский — это где? — хладнокровно поинтересовался Костяк.
— Далеко, — буркнула Даша и принялась лупить обухом неуклюжего топора по гвоздю.
Костяк не мешал, сосредоточенно наблюдал. Лишь в перерыве Дашиного звяканья посоветовал сдвинуть гвоздь на край камня. Девочка послушалась. Костяк глупых советов не давал — это хорошо проверено. Он вообще был, кажется, самым сдержанным и молчаливым человеком, которого знала Даша и до смерти, и после.
Костяк объявился еще весной. Даша тогда даже не поняла, на кого Эле так орет у калитки. Скандалов в Западном углу хватало. Даша тогда прожила у Эле всего дней десять и еще всерьез побаивалась резкую хозяйку. К тому же сильно текла крыша, и Даша возилась с глиной и соломой, пытаясь заделать щели. Дня через два Костяк подстерег девочку, когда Даша возвращалась от бассейна у колодца с купленной водой.
— Привет, Даша, — лохматый голодранец старательно выговорил ее имя.
Девочка шарахнулась, и парень ловко подхватил слетевшую с ведра крышку.
— Ты меня знаешь, — сообщил злоумышленник, возвращая крышку на место. — Мы из-за реки вместе возвращались.
— Да? — Даша вроде бы вспомнила это костлявое лицо, но спокойствия это не прибавило. — А, спасибо за сухарь. Очень вкусный был. Я пойду?
— Конечно, — парень пошел рядом. Он был на голову выше девочки, и Даша чувствовала себя обреченным цыпленком.
Что этому дураку нужно?
— Меня Костяк зовут, — сказал Лохматый. — Я чего хотел спросить — твоя подружка совсем исчезла?
— Совсем, — зло сказала Даша. — Не знаю, где она. Не видела, не слышала. Тебе от меня что нужно?
— Ничего. Ребята интересовались, где твоя подруга ту штуку блестящую взяла.
— У этих… у речников стащила. А у меня ничего такого нету, — Даша отчаянно вцепилась в веревки ведер.
— Я знаю, что у тебя ничего нету. Иначе чего б ты в «Ручье» от голода помирала. Только у речников тоже той шкатулки не было. Мы их… того, спросили…
Даша со страха поскользнулась в луже.
— Ты не бойся, — быстро сказал Костяк, — я без плохого тебя спрашиваю.
— Следили за мной тоже без плохого? — вздрагивающим голосом спросила девочка.
— Никто не следил. Только я интересовался. А насчет той шкатулки хитрой — дело прошлое. Странно, что твоя подруга, считай, нам ее просто подарила. Вещь-то ценная.
— Я ее и не видела, — решительно сказала Даша. — Мало ли кто чего сворует? Я и с той девкой случайно рядом оказалась. Сами ищите. И иди отсюда, меня хозяйка ругать будет.
— Понял. Я еще загляну, — сказал Костяк, повернулся и зашлепал по лужам.
Придя домой, Даша первым делом достала спрятанный под койкой плеер, тщательно завернула и перепрятала, закопав в сухую глину под стеной. Фиг кто теперь найдет. Хоть пытайте.
Костяк заявился тогда дней через пять. Подтянулся на заборе, спросил, как дела, и протянул свернутый фунтиком лист, полный сладких орешков. Осмелевшая за защитой забора, Даша немедленно швырнула кулек обратно и решительно заявила, что никаких угощений ей не надо, и вообще пусть Лохматый проваливает, откуда пришел, или Даша хозяйке пожалуется. Костяк спорить не стал. В щель Даша заметила, что орешки он умудрился поймать и спрятать под рубаху. Потом Лохматый вежливо приподнял ладонь в знак приветствия и, отсалютовав забору, неспешно пошел по улице.
В следующий раз Лохматый перепугал Дашу, оказавшись средь бела дня сидящим на крыше сарая.
— Уходи! — пискнула девочка, хватаясь за лопату. — Сейчас Эле позову!
— Не позовешь, — мирно заметил гость. — Она сейчас в своих банях. Бабищ моет.
— Ну и что. Я тебя сейчас сама… И стражников позову.
— Смелая стала, — с ноткой одобрения сказал Костяк. — Стражники, даже если припрутся, вряд ли меня догонят. А лопату ты об меня сломаешь. Зряшная трата.
— Слезь, — взмолилась Даша. — Крышу провалишь, кабана напугаешь. Мне потом чинить…
— Ты кабана умеешь чинить? — удивился Костяк, вмиг оказываясь на земле. — Ты из томте? Совсем не похожа.
— Идиот, — бессильно сказала Даша, ставя лопату на место.
— Это кто такой? — заинтересовался лохматый гость.
Долго он не задержался. Сказал несколько слов насчет прохудившегося ведра, с которым так долго мучилась девочка, и исчез. Ведро, как ни странно, Даше удалось потом заделать.
Заглядывал в гости Костяк неаккуратно. Очевидно, у него хватало и собственных дел. Подарков и угощений больше не носил, рук не распускал, никаких пошлых намеков не делал. Да и странно было бы ждать от него намеков. Не из уклончивых дипломатов был лохматый гость. С Эле парень никогда не пересекался. Лишь как-то раз Дашу после рынка остановила соседка, красноносая жена сторожа с зерновых складов. Долго и с удовольствием расписывала, как Эле кого-то била во дворе. Даша ничего не поняла. Хозяйка выглядела как обычно, разве что на службу ушла раньше. Через два дня явился Костяк. Синяков на нем хватало, а на ухе все еще виднелась запекшаяся кровь. Не зная, посмеяться или посочувствовать, Даша поинтересовалась — ничего ему не сломали? Парень, не вдаваясь в излишние подробности, кратко объяснил, что зазевался. Сам виноват. Поговорили о кабанах и жаре, и Костяк ушел.
Очевидно, в дальнейшем он относился к присутствию хозяйки куда осмотрительнее. Лишь как-то в середине лета Лохматый осторожно поинтересовался — не лупит ли однорукая банщица свою служанку? Даша возмутилась и бурно объяснила, что Эле хоть и очень строгая женщина, но добрей ее еще ого как поискать придется.
— Да я не спорю, — с несвойственным ему смущением обронил парень. — Просто она удивительно шустрая. И врезать по кости умеет…
Вообще-то, это был единственный случай, когда Даша видела своего «дружка» смущенным. «Дружком» Лохматого уже открыто называли соседки. Особо не дразнили. То, что Костяк из «деловых», — секретом не являлось, а с городскими шайками мало кто хотел связываться.
Нужно сказать, о своих собственных делах Костяк никогда не упоминал. Даша знала, что он таскает под рубахой нож, но почти все мужчины Каннута носили ножи. Часто Даша вообще забывала, чем зарабатывает на жизнь Лохматый. Парень как парень, жутко дремучий и необразованный, но зато руками почти все может сделать. Говорили в основном о всяких хозяйственных проблемах, иногда Костяк рассказывал о речных пристанях — самом бурном и деятельном месте города.
