– А случай ли?
– Знаешь, здесь я даже не знаю, хотеть ли верить, что случай, или хотеть верить, что нет. У меня тоже появились сомнения, но я про них рассказал только Кольбейну, едва побратались. Думал, может, хоть он поможет советом… Мерзкое дело, решить по чести, например, вызовом – нет уверенности, одни смутные догадки, и закон тоже не в помощь, перед тингом не заявишь обиду за другого…
– Может, стоило бы напрямую спросить? Вдруг бы правду сказал?
– Не забывай, вся жизнь, что Психофоро прожил, была ложью. Я тогда не знал, но рассудил так. Спрошу – ответит «нет» в любом случае, и после такого вопроса, не мне его, а ему меня на поединок вызывать придётся.
«После какого вопроса»? – чуть не выпалила Сивояра, но остановила себя.
Не из боязни, что Самбор не ответит, а наоборот, из опасения узнать, что он ответит. Имелись предметы, подозревать о которых уже было достаточно неуютно, даже деве из города и ученице оружейника.
– Думал, окажись он невиновен, а я его опозорил и убил? – Самбор махнул рукой. – Вот спросил Кольбейна, что делать, он сказал, попросит товарищей по цеху, кто ближе к Волыну, тихо расследовать. Может, они тихо и расследовали?
– Если его охотники за головами уделали, так и поделом. На все наши эргастерии стыд, – сказал сильное слово Вамба. – Как такое вообще возможно, у меня в голове не помещается – он же нам впятеро силу магнитного поля повысил! Ты…
– Что? – спросил Самбор.
– Сомневался, понятно, и по чести. А вот узнал бы, что сейчас знаешь – сразу убил бы? Или дождался всё-таки, пока «Гулльвейг» взлетит?
– Конечно сразу! Если б кто до него раньше не добрался. Поволян с чупагой, или Аркил с клевцом. Кто ж из этлавагрских историков это написал… Когда идёшь в битву, зачастую враг твой – муж куда достойнее, чем та мразь рядом, что прикрывает щитом твой правый бок… И худшее – ты живёшь, и мрази обязан, что достойный муж тебя копьём не проткнул…
Самбор замолчал. Такое нечасто, но случалось, только в этот раз, Сивояра почему-то почувствовала острую и мучительную неловкость из-за длившейся тишины. Стоило бы отъехать от схоластов, но вместо этого, только чтобы поскорее избавиться от неловкого чувства, она невпопад спросила:
– Самбор Мествинович, так сколько у тебя наречённых братьев?
– Два, Кольбейн Порхающий да Нангониел сын Кайанкару, – мечник слегка улыбнулся. – И два наречённых отца, Эрскин и Вратко.
Самбор повеселел, зато при упоминании имени воеводы, лицо Деяна под поднятым забралом шлема неприятно изменилось. Старый йомс пришпорил коня и пустил его рысью.
– Что это он? – удивился Вамба.
Ответ мечника был привычно непонятен:
– Не всем везёт, как нам с тобой.
– Да уж, – винландец мечтательно поднял голову.
В ресницах, густо обрамлявших его подмазанные по гутанскому обычаю чёрным глаза, застревали снежинки. Вокруг, засыпанную снегом траву частично сменили скалы, в расщелинах которых ютились недоотцветшие камнеломка и колокольчики. Воздух стал разреженно-колючим, дыхание бронтотериев окружило их огромные тела клубами пара, словно звери начали превращаться в паротурбовозы. Вамба тряхнул шлемом и поёжился от холода:
– Тебе ещё дополнительно везёт просто по-свински – тесть с тёщей не просто на другом материке, а на другой планете! По телефону точно не позвонят!
– Зато по асирмато сообщения оставляют. И что тебе Покиса-лоро сказал на этот раз?
– Да хочет, чтоб мы с Каей к следующей осени летели в Айкатту! Новый вождь родится, и всё такое!
– Так может, следующей осенью дела в Айкатте будут получше? Что там вообще в среднезападном Винланде? Я говорил только с Фейнодоксо, а они с Рен, Санном, и Гарсендис перебрались во Фрамиборг.
– А почему не в Чугуан?
– Не забывай, в Чугуане Осфо. Он, говорят, как выйдет на берег моря, так все выдры сразу ныряют, только чтоб не посмотрел на них с укором.
– Да уж… Агенор из Кавы – муж, лишённый страха.
– Верно, а также потомок гегемонов и возмужалый бог поэзии, но к чему это ты?
– Представь, Осфо – твой тесть!
Самбор фыркнул. Его товарищ продолжал:
– А в среднезападном Винланде дела и впрямь малость получше. От Ариамира не избавились, зато верфанцы выбили наёмников с севера, железная дорога через материк снова стала ходить, теперь грабят от силы через два раза на третий. Некоторые рудники заработали, Стейнглад всё в своём замке на горе сидит с Альмвейг, беспроволочные передачи прекратил…
– Что так?
– Я, сказал, объявляю стачку и останавливаю двигатель круга земного! Кто, сказал, со мной?
– Ну и как? Остановил? И кто ещё с ним с круга земного сошёл?
Схоласты засмеялись.
– Смех смехом, – сказал Самбор. – А с его богатством, и впрямь мог бы улететь куда-нибудь.
– С богатством у него перебои. Горняки уже пятый подряд, что ли, поезд с золотых приисков захватили. В счёт виры за Эрскеренскраг, говорят.
– Это вообще законно? Самим виру взыскивать?
– Закон там верфанский… Он растяжим.
Только истинный гутан мог вложить в сухое недосказание такую смесь злорадства и неодобрения.
Подъём завершился на заснеженном промёрзшем плоскогорье. У его дальнего края смутно в пелене снегопада виднелись приземистые сооружения. Бронтотерии брели, пыхтя и время от времени паровозно взрёвывая. Сивояра решила, что пойдёт учиться не на оружейницу, а на вестовщицу. Или на оружейницу и вестовщицу вместе, нарочно, чтобы ни слова не писать ни про дурацкий ногомяч, ни про ссоры скоморохов, ни про похищение дохлых любовниц градоначальников, а рассказывать читателям, как передаётся через замёрзшую каменистую землю поступь доисторических зверей, чей род пережил эоны тепла и эоны стужи. Как эти звери сквозь пургу несут к пуску ракету. И как ракета устремится на помощь родичам к далёкой планете, вечно скованной льдом, под которым угадываются кратеры, места последнего пристанища забытых самим временем титанов после канувшей в омут забвения древней битвы.
– У второй стрелки распрягаем! – напомнил через установленный на прицепе мегафон Атаульф.
На стрелке, паротурбовоз должен был отцепиться от прицепа и уйти на круг, после чего прицеп отпускал тормоза и плавно скатывался под лёгкий уклон к стопорам у края плоскогорья. А вот что сделают на стрелке распряженные бронтотерии – останутся замерзать, как боялся Избор, или уйдут в тёплые края? Так или иначе, заняться обустройством судьбы зверей можно было уже после выхода ракеты на расчётный эпицикл.
– Это и наш знак. Окно для пуска открывается, – Самбор поднял крышечку в броне своего быка и посмотрел на часы. – Через пять диалептов!
