Не теряя ни секунды, Дон Кихот сунул лезвие в фиолетовую жидкость и стремительно откатился в сторону. Клинок Апостола по инерции ткнулся в бетон где только что лежал Дон Кихот. Мгновение спустя сталкер уже тренированно вскочил на ноги и замер в ножевой стойке. Клинок его старого ножа, с которым он не расставался с момента прибытия в Зону, тоже начал излучать еле заметное сияние. Теперь шансы противников уравнялись.
— А ты очень ловкий экземпляр — усмехнулся Апостол — Но тебе это не поможет. Много лет я оберегаю Монолит от любопытных недоумков вроде тебя. Вы даже не представляете, какие последствия в мире можете случайно вызвать, сунувшись к нему!
Апостол вновь атаковал, но на сей раз Дон Кихоту было чем его встретить. Отдёрнув от удара руку с ножом, Дон Кихот сделал выпад сам. Лезвие его ножа оставило прорез на бронеперчатке Апостола. Тот лишь сверкнул бешенным взглядом, и бросился вперёд снова, но на сей раз уже осторожно.
Взмах сияющих клинков, столкновение с тихим звоном. Колющий выпад в область лица Апостола, не достал, отскок назад от его контратаки, попытаться порезать его вооруженную руку, неудачно. Уход влево с линии атаки, вновь пытаемся поразить его конечность. Неудачно, снова уход в сторону. Клинок Апостола достал правое плечо, неглубоко прорезал кожу. Больно, но не обращать внимания, мышцы не задеты! Следующий удар пришёлся в левое предплечье, Дон Кихот едва успел отдёрнуть руку, и клинок Апостола прорезал рукав скафандра, на этот раз сделав сильный прорез. Превозмогая боль, сталкер резко наклонился вперёд и нанёс ответный удар по нижнему уровню. Рискованный трюк удался — нож прорезал Апостолу правое бедро.
Вождь монолитовцев отскочил в сторону, снова замерев в стойке. Дон Кихот казалось слышал скрежет его зубов.
— Тебе никогда не добраться к Монолиту, щенок! — прорычал Апостол — Пока я жив, я не допущу этого! Умри!
В слепой ярости Апостол рванулся вперёд подобно разъярённому носорогу. Дон Кихот лишь чудом успел сделать шаг в сторону, вновь уходя с линии атаки. Рука Апостола пронеслась мимо в колющем выпаде, распарывая скафандр на плече. Дон Кихот резко наклонился навстречу, выбрасывая руку с ножом колющим ударом вовне.
Клинок впился Апостолу под ребро, войдя по саму гарду. Не теряя ни секунды, Дон Кихот отскочил в сторону, одновременно давлением на клинок распарывая тело противника. Нож рассёк плоть словно расплавленное масло.
Дон Кихот замер в двух метрах от поверженного противника, готовясь отразить новое нападение. Но это было излишним — Апостол, согнувшись пополам, с глухим стоном осел на бетон.
— Будь ты проклят — прохрипел он и дёрнувшись, замер неподвижно.
Дон Кихот медленно опустил нож, не веря своей удаче. Главный враг, так долго стремившийся его уничтожить, наконец сам оказался повержен. Раны от ножа Апостола кровоточили, но в адреналиной горячке Дон Кихот почти не чувствовал боли.
— Помоги — раздался тихий хрип. Обернувшись, Дон Кихот увидел, что Сотнич пытается перевернуться на спину. Сталкер бросился к нему.
— Сейчас, Виктор — Дон Кихот вытащил автоматическую аптечку-инъектор и приложил к ранам Сотнича прямо сквозь пробоины в скафандре. "Аптечка вколет обезболивающее и стимулятор, это должно помочь" — думал он.
— Я должен добраться до Монолита — простонал Сотнич, скорчившись, когда иглы инъектора впились в раны.
"Иди ко мне!" — прозвучал в мозгу Зов — "Я выполню твоё желание, человек!".
Из аварийного лаза раздался топот ног по трапу. Дон Кихот схватил было автомат Сотнича, но из лаза показался Гарев.
— Вроде завалил взрывом коридор — сообщил он — И заблокировал дверь внизу. Чёрт, что тут было?
— Я должен дойти до Монолита — прохрипел Сотнич — Пока я жив, я должен до него добраться. Дотащите меня.
— Пошли, мы донесём его — произнёс Гарев, взваливая на плечи левую руку Сотнича. Тем временем Дон Кихот взваливал на себя другую руку.
А впереди расстилалась крыша Саркофага. И из огромного пролома в её середине светило мерное голубое сияние.
Кристалл высотой в два человеческих роста мерно излучал холодное синее свечение, возвышаясь на огромном бетонном кубе. Внутри он казалось переливался потоками чистой энергии, он не производил впечатление материального объекта — казался сияющим сгустком голубых молний.
Трое паломников стояли молча, заворожено взирая на Монолит. Да, он выглядел именно так, как описывали те, кому посчастливилось вернуться.
Дозиметры на поясах дико трещали, немудрено — в недрах Саркофага, откуда много лет назад вырвался взбесившийся атомный дьявол, уровень радиации по-прежнему был очень высок. За спиной возвышались обломки реактора, скалистым гребнем торчала громадная стальная плита — тысячетонная крышка реактора, в своё время сорванная взрывом. Из неё свешивались цепи графитовых поглотителей. Дон Кихот вспоминал день, когда решил отправиться в Зону, первые шаги по этому миру, нападения мутантов, перестрелки с бандитами, опасные ситуации, когда он едва оставался в живых. И вот теперь он, преодолев все преграды, избегнув ста смертей, стоит в недрах Саркофага перед Монолитом.
— Не могу поверить — прошептал Дон Кихот. Сотнич, повисший на их плечах, попробовал шагнуть вперёд, но тут же захрипел от боли.
— Я загнусь через час-другой — прорычал он — Но этого времени мне хватит, чтоб сделать то, зачем я сюда шёл.
— Я хочу сказать своё желание — произнёс Гарев — Даже не верится, что могут сбыться идеалы, за которые я всю жизнь боролся.
— Не смей! — прорычал Сотнич — Ты не вправе решать за всё человечество.
Но Гарев уже шагнул к постаменту Монолита, сбросив его руку.
— Погоди! — крикнул Дон Кихот, оставляя Сотнича и устремляясь следом — Подумай как следует!
— Я всё давно обдумал! — резким движением руки писатель отстранил сталкера, и встал перед Монолитом, гордо выпрямившись и простирая руки к светящемуся кристаллу.
— Я хочу… — начал Гарев,
Выстрелы прогремели адскими громом в замкнутом пространстве Саркофага. Из головы Гарева вдруг брызнула кровь, тело содрогнулось от попаданий пуль и рухнуло на подогнувшихся ногах.
Дон Кихот в ужасе оглянулся. Приподнявшись на одной руке, Сотнич в другой держал пистолет. Крупнокалиберные пули с близкого расстояния пробили броню шлема, прошили защиту скафандра на груди. Тело писателя в защитном костюме недвижно замерло у постамента, озарённое голубым свечением. Гарев был мёртв.
— Что ты наделал?! — заорал Дон Кихот. Перед глазами встало видение на Янтаре. Да, "слеза пророка" предсказывала
