— Мне все равно. — мрачно проронил Стайс. — Мы улетаем. Мы свободны. Я не Барс и не повязал себя никакими обязательствами. Мы можем вообще покинуть Ихобберу.
— Хорошо. Но сначала повидай одного человека. И тогда я соглашусь — мы улетаем. Куда угодно. Хоть на Вегу. Хоть на Лебедя-12.
В ее глазах была все та же горечь. И Стайс вдруг понял, что она опять обманывает его. Есть нечто, чего ему не стоит знать. И что она скроет от него любыми средствами.
Он удивился. Кто может ждать его здесь, в этих помещениях для прислуги? Она улыбнулась:
— Я не буду присутствовать при разговоре. Он может напугаться.
Стайс вошел в комнату. В первый момент он не понял, кого видит. Потом пришли яркие воспоминания о тех прекрасных днях, когда он только ещё встретил свою любовь. Как ехали они, счастливые и беззаботные, к жениху Гвендалин — старому, засохшему стручку с вельможными замашками — лорду Шеппелу.
Худой пожилой человек с водянистыми глазами, только уже без всяких признаков родовитой важности, стоял перед Чевинком.
— Свободный Волк? — старик явно волновался. — Я вас узнал! Вы были с королевой! А я изображал спесивого аристократа.
Стайс с удивлением смотрел на человека. Да, это он, жених Гвендалин. Его большие водянистые глаза. Сухой, как щепка. Но где его породистая внешность графа? Это просто старичок. А тот спешил и только не захлебывался речью.
— Я должен передать вам. Я все ждал, и так боялся, что не сумею! Стайс вдруг пришел в себя.
— Давайте, успокойтесь, лорд Шеппел. Сядем и спокойно обо всем поговорим. Но тот засмеялся:
— Я не лорд. Я актер королевы. Мы с Бордиззом всего лишь актеры королевы. Или шпионы, если вам угодно. Меня зовут Холтник. А Бордизз играл дядю.
— И где он? — с улыбкой спросил Стайс.
Вот это и есть то, что ему хотела показать Гвендалин? Спешила избавиться от прошлого? Ему-то что до того, к чему принуждал ее Маррадуг?! Это для короля она лишь кукла, а Стайс знает, кто она такая. Он слишком долго был с ней — почти год на Ихоббере.
— Бордизз умер. — помрачнел актер. Стайс с сочувствием кивнул. Что ж, у каждого свои проблемы.
— Его убили тигры королевы. — продолжал меж тем Холтник. — Он был, как оказалось, участником Весситы.
Вот как?! Что ж, он переживет и это. Он выслушает все жалобы старика. Он посочувствует. Он-то знает, каково это, терять друга. Но он спешил.
— Но не это важно! — актер встрепенулся. — Я видел Мосика!
— Кого? — Стайс не понял, о чем тот говорит. Вернее, о «когда». И вдруг сообразил: откуда Холтник знает Мосика? Ведь он его не видел! Тогда, много месяцев назад, когда они прибыли к лже-лорду в его имение, Мосик не пошел ко входу в дом. Он остался с лошадями у ворот.
— Он был здесь! — прошептал старик. — Вы, может быть, не знаете, но Мосик тоже наш. Он актер королевы. И вам не следует быть с ним откровенным. У Стайса словно взорвалась в мозгу Сверхновая.
— Не может быть! Этого не может быть!
— Вы не сердитесь, Стайс. — миролюбиво продолжал актер. — Я только хотел вас предостеречь.
— Хорошо. Спасибо. Я пошел. И он торопливо бросился прочь.
— Как ты могла?!! Как ты могла, Гвендалин?!! Мосик был лишь актером?!!! Он в ярости схватил ее за руку, не замечая, что причиняет ей боль.
— Это ты мне желала сказать?!! В этом признаться?!!! Это есть твое раскаяние?!!!
Стайс вдруг прекратил метаться. Остановился, словно весь оледенел. Она стояла и не двигалась, наблюдая за ним, словно что-то решая про себя. Он заметил, как хорошо она держалась. И злое чувство овладело им. Уйти. Улететь. Большего, чем есть обмана, он не перенесет.
— Нет. Мосик не актер. — спокойно отвечала Гвендалин. И добавила, видя, что ее слышат:
— Он твой друг. Невозможно промоделировать такую личность. Актер может сыграть кратковременную роль. Но как ты мог засомневаться в Мосике? Возможно ли подделать такую преданность, такую дружбу? Ты не заметил главного. Ты слишком сосредоточился на самом себе. Мосик жив. Стайс собирался с мыслями. Он не мог поверить.
— Если Мосик жив, как ты говоришь, и был здесь, кто мог об этом знать? Изо всех, кто здесь имеется, только ты и я знали его.
— И старый Бордизз, актер, игравший дядю.
— Его убили твои тигры.
— Нет. Он принял яд.
— Я тебе не верю. Она кивнула.
— Улетай, Стайс. Тебя ждет твой товарищ. Он помрачнел.
— Ты пойдешь со мной.
— Зачем, Стайс? Все в прошлом. И острова и Бабеллан.
— Мне некуда деваться. — буркнул он.
— Неправда. У тебя есть выбор. Можешь вернуться в свою Вселенную и оставаться Волком. А можешь остаться здесь и превратиться в Барса. У тебя два челнока, два флайера. Все пути свободны.
«Я не Летучий Барс.» — подумал он с внезапной горечью. — «Я не опутываю себя обещаниями. Я поистине свободен.»
— Пойдем, Гвен. — попросил он. — Я погорячился. Она не пошевелилась. «Ну, что еще ей надо?!» Он пошел на хитрость.
— Пойдем отсюда. Мне хочется взглянуть на звезды.
Пустынен сад. Нет ни души. Молчит всё, даже птицы.
— Вызови свой флайер, Волк, и улетай. — она почти взмолилась.
— Мой флайер здесь.
— Нет. Это флайер Барса. Он далеко. Зови свою машину. Она сядет прямо здесь, на платформе. Как когда-то в Зоне, вдруг вспомнил он.
— Почему ты так спешишь избавиться от меня? — спросил он с ревнивым подозрением.
— Хорошо. Скажу. На рассвете Бабеллан подвергнется бомбежке. Сюда летит эскадрилья Дианора. Все беспилотные бомбардировщики. Я бессильна против них. Волк Чевинк резко прижал к плечу ладонь.
Он ждал. Флайер должен был прибыть, но не прибыл. На востоке светлело небо. Все население дворца эвакуировано. Они вдвоем.
— Бежим. — он бросился через молчаливые сады к флайеру Барса. Тот не отвечал на вызов через передатчик, поскольку вызов предназначался не ему. У трапа Стайс задержался и взглянул на темный север. Ничего еще не видно.
*** Почему не прибыл его флайер?
Они снова вдвоем летят. Она снова сидит в пассажирском кресле и улыбается. И он снова делает вид, что всем доволен. Они оба, как были, в роскошных одеяниях из Бабеллана и мало соответствуют функциональной роскоши машины.
Бомбится Бабеллан? Зачем? Что хочет этот мелкий негодяй, алчный и неразборчивый в средствах Дианор?
Стайс правил к своему челноку, к «Погоне». Давно он не был в нем. С того дня, когда вышел у селения поморов. Его посетило довольно странное чувство. Он возвращается к самому себе. Каким он встретит сам себя? Что в нем изменилось? И почему не прибыл флайер?
Отсек был пуст. Его обитатель словно испарился. Гвен, почувствовав тревогу Стайса, напряженно всматривалась в его лицо. Она ничего не могла сказать и ничего объяснить. Кто мог вывести из отсека флайер?
