– Зардрак, но откуда они смогли взять силы на захват Кораллиума, ведь ты сам говорил, что их мало!
– Это так, но Робин Игнатов вооружил своих крестьян, из них теперь состоит почти вся армия Ноттингема.
– Смешно! Какие из них воины?
– Отличные!
– Зардрак, ополченцы всегда были никудышными солдатами.
– Да, это так. Но вы не учитываете одного – всё, к чему прикладывает руки Робин Игнатов, приобретает необычайные свойства. Из косолапых крестьян он сделал отличных головорезов, а против его наездников на единорогах наши всадники бессильны.
– Это невероятно! Как он смог за такой короткий срок создать сильную армию?
– Робин не один, ему помогает много людей, прибывших из его мира.
– У тебя тоже есть такой человек, но особой пользы не видно.
– Верно. Однако Валет не лучший из них, он почти не обладает нужными знаниями.
– Зардрак, вопрос с этими цохванами надо решать как можно скорее, того и гляди, они захватят всю Вертину.
– С теми силами, что мы там имеем, с ними не справиться.
– Может, с ними можно договориться?
– Это ущербный путь. Они не вернут захваченное, а пока будет царить мир, усилятся неимоверно, выгнать их не удастся.
– Но что же делать?
– Надо завязывать с войной на Побережье.
– Это невозможно!
– Тогда мы лишимся всей Вертины.
– Зардрак! Наши доблестные войска уже захватили несколько городов. Мы не можем увести армию, ведь придётся всё бросить!
– Это неизбежно. Надо закрыть перевалы сильными отрядами, перебросить все силы в Южную Вертину и покончить с Ноттингемом.
– Зардрак!!!
– Мне тоже больно об этом думать, но свои завоевания мы можем закончить потом, не опасаясь удара в спину.
– Нельзя бросать захваченные города! Надо немного подождать, пока приведут в порядок повреждённые укрепления. Мы оставим сильные гарнизоны, а все остальные войска пустим против Ноттингема.
– Нет, вы не понимаете! Нам придётся держать впридачу большие силы на охране перевалов и дорог, а тем временем армии Побережья не будут сидеть без дела: они атакуют.
– Но Зардрак, гарнизоны смогут держаться в осаде несколько месяцев, за это время мы покончим с Робином Игнатовым.
– В захваченных городах осталось враждебное население. Чтобы держать его в узде и отражать натиск осаждающих войск, придётся оставить немало солдат и нуров. Кроме того, любая задержка на руку Робину, он уже доказал, что может быстро создавать армии на пустом месте. Стыдно сказать, но уже замечены случаи дезертирства: наши стражники перебегают на сторону Ноттингема.
– Как это возможно?
– Чему тут удивляться? Большая часть солдат родом из Вертины. Они сами видят, как крестьяне переходят под руку Ноттингема и коварный Робин осыпает их милостями. Стражники не хотят гибнуть, ведь мы терпим одни поражения, потери просто чудовищные! Надо немедленно гнать туда все силы, этот враг гораздо опаснее старых противников!
– Нет, мы не можем бросить всё, что завоевали с таким трудом!
– Потери будут ещё больше!
– Мы приложим все силы, чтобы их уменьшить. Ты лучше нас знаешь Вертину, давай вместе подумаем, что можно предпринять в такой непростой ситуации.
Зардрак скрипнул зубами – дальнейший разговор терял всякий смысл. Эти седые патриархи никак не могут привыкнуть к новой реальности. У них появился совершенно новый враг, коварный, сильный, непредсказуемый. Он не прощает ошибок и промедления, бьёт только наверняка. Пока жрецы будут раскачиваться, подтягивать силы, Робин Игнатов не будет сидеть сложа руки, его мощь растёт с каждым днём. За один год он покорил практически всю Южную Вертину; страшно подумать, что будет дальше. А ведь если бы Зардраку в своё время предоставили запрошенные силы, то он бы уничтожил Ноттингем ещё зимой, ведь тогда земляне были слабы и не выдержали бы первого штурма. Им удалось спастись только благодаря появлению единорогов, ударивших в самый благоприятный для этого момент.
Атоны упустили свой шанс.
Старший Наблюдатель Мессет встрепенулся, когда загорелся индикатор активизации канала. Он активизировал свой мнемошлем и отправил ментальную команду, разрешая транспортировку груза. Посылка ушла к устройству связи под номером 14-3. Объем её был велик, переброску пришлось провести в несколько этапов. Подобной рутинной работой обычно занимались рядовые техники, но сегодня всё было по-другому: Мессет хотел поговорить с землянами. Те уже освоились с отосланным передатчиком и, подсоединяя его к схеме устройства связи, могли эффективно общаться с хозяевами Октаэдра. Наблюдатель неплохо изучил русский язык, но не желая смущать хлоков своим нечеловеческим тембром голоса, включил гарнитуру синтезатора речи.
– Принято? – спросил он.
– Да, восемь посылок.
– Транспортировка закончена.
– Понял, – ответили из Запретного Мира, – отключаюсь.
– Нет, постой, – быстро сказал Мессет. – Тебя называют Робин Игнатов, ты хлок под номером 701?
– Нет, меня здесь зовут Мавр, я временно заменяю нашего вождя.
– С Робином всё в порядке?
– Надеюсь, да. Он сражается.
– Вам грозит опасность?
– Нам всегда грозит опасность.
– Мне жаль. Должен признать, что на эту планету вы попали по моей вине.
– Если ты ждёшь благодарностей, то должен тебя огорчить: не все из нас довольны этим новым домом!
– Я понимаю, но ничего вернуть невозможно.
– Знаю, это мы уже слышали. Должен признать, что лично мне здесь нравится, но благодарностей всё равно не жди.
– Понимаю твои чувства. Скажи, ты не встречал на этой планете драконов?
– Чего мы тут только не видели, рассказывать можно часами. Однако драконов не припомню. Впрочем, на юге Большого озера наши корабли замечали огромных зелёных ящеров, может, ты это имел в виду?
– Нет, мой дракон не зелёный.
– Послушай, эта планета огромна, мы знакомы только с небольшой её частью; кто знает, что водится на других материках и островах. Твоих тварей здесь могут прятаться целые стада.
– Нет, он там всего один.
– А зачем он тебе нужен?
– Не знаю. Просто... просто его хотят убить.
– Кто?
– Наши военные.
– Он вас атакует?
– Нет.
– Зачем его тогда убивать?
– Жадность.
– Какая жадность? Что-то я не пойму, к чему весь этот разговор?
– Я и сам не пойму, но не смог промолчать.
– Надо отключать передатчик, рохо почти разряжено после транспортировки.
– Да, отключай... Нет!!! Подожди! Скажи мне, землянин Мавр, как ты живёшь в этом мире, что при этом чувствуешь, ощущаешь.
