Капитан упёр подбородок в колено и тоскливо оглядел пустыню, никак не желавшую заканчиваться. Пить хотелось страшно, а песок обжигал даже сквозь одежду. Валентин вздохнул и с трудом встал, проклиная всё на свете.
Он не помнил, как попал сюда. Вроде ничего не было – и он, словно заводной, идёт по барханам, а в голове ни одной мысли. Ужасно жарко. Слепит солнце. Ботинки вязнут в песке. Вокруг ни одной живой души.
Сначала, как только осознал, где находится, капитан прошёл по инерции метров десять, а потом остановился. Испуга не было – чего же пугаться, если воспоминаний нет? Но потом они нагрянули – все сразу. Наверное, целых полчаса Валентин переваривал то, что всплыло в сознании.
Одна только пустыня не вязалась ни с чем – не к чему было её прилепить, не было её в том, что он помнил!
– Помню Терминальную Зону, – вслух приговаривал Валентин, – всё, что там происходило. Помню, как встретили Сохатого и Бигуса, помню, как погибла Юстанна. Помню, как в миниатюрную Зону попали. Помню нападение Янжа и баори, но вот что было потом?..
Последнее, что он мог вспомнить, как их с Николаем приковали наручниками к корням деревьев, но вот что было потом? Где Кината и где Шорин? Где они, чёрт возьми?
Может, потом был бой, и он, Валентин, прыгнул сюда с помощью приборчика Юстанны? Нет, чепуха. Не мог он бросить друзей! Да и где этот приборчик? Выронил, что ли?..
Валентин некоторое время осматривал местность вокруг, пытаясь найти «портсигар», но поиски ничего не дали, если не считать одного факта: Валентин действительно очутился в пустыне ни с того, ни с его: его следы на песке начинались в одной точки, словно капитан материализовался из воздуха.
Неужели, он всё-таки воспользовался «портсигаром» Юстанны? Но почему воспользовался он один, и почему об этом совершенно не осталось воспоминаний? Может быть, все его друзья погибли и ему просто ничего иного не оставалось?
Однако торчать на одном месте под палящим солнцем вряд ли было самым умным решением, и он пошёл куда глаза глядят…
Валентин начал спускаться с бархана, и тут внимание привлекло странное марево, возникшее чуть левее по ходу движения.
– Ага, миражи начались, – сказал сам себе Валентин и повернул на марево. – Очень хорошо, хоть какой-то ориентир.
Казалось, что до призрачного видения очень далеко, но уже минут через двадцать оно начало постепенно оформляться в очертания города.
– Мать твою, – пробормотал Остапенко. – Я что, на солнце перегрелся?
Он потрогал макушку – она, естественно, была горячая.
– Эй, подожди-и-и! – донёсся протяжный крик.
Валентин повернул голову на крик и увидел ковыляющего к нему человека. Когда тот подошёл поближе, оказалось, что это не кто иной, как Шорин.
– М-да, обезвоживание организма плюс солнечный удар… – проговорил Валентин, покачиваясь от усталости.
– Ты чего не отзываешься?! – прохрипел старшина, подходя вплотную.
– Смотри-ка, не галлюцинация… – Валентин прищурился и радостно рассмеялся: – Ну, здорову! Ты где лазил-то?
– Да где я мог лазить, сам подумай, Валя? – Николай, тоже улыбаясь, обнял капитана, но почти сразу же его лицо сделалось серьёзным: – Слушай, хрень какая-то получается!..
– Это точно, – кивнул Валентин. – А где Кин?
– Кин? – Шорин почесал затылок. – Так и ты… тоже не помнишь?
– Нет! Что было-то? Рассказывай!
– Ну… Я… – Николай замолчал, поражённо шевеля бровями. – Спала она, вот что! А дальше… Я не помню, Валентин, серьезно! Слушай. – Он виновато пожал плечами. – Память отбило!
– Так, а до какого момента ты помнишь?
– Как спать пошёл в хижину – помню. Помню, Янж появился с этими лошадиными наёмниками, а потом – всё! И вот как бы сразу в этой грёбаной пустыне стою. Сначала решил даже, что кошмар снится…
– Плохо! И я помню примерно столько же. Но это не сон, Коля… А ты давно тут околачиваешься?
– Да часа два, а может, три.
– Интересное совпадение… А меня-то когда заметил?
– Минут десять назад. Но Кин и никого другого я нигде не видел.
– Плохо…
– Слушай, а что это там за город, а? Может, она там?
– Может быть, – протянул капитан. – Да только странно…
– Что именно?
– Что значит «что именно»?! Да ты хоть понимаешь, какой город перед нами?!
– Вроде на Питер похоже… – пожал плечами Шорин.
– Правильно! Тебе это кажется нормальным?
– А что такого? Это же мираж!
– Мираж… – проворчал Валентин. – Мираж – это оптический эффект, отражающий изображение реального места на некоторое расстояние, понятно? А Санкт-Петербург в пустыне – откуда?! Миражи за тысячи кэмэ не отражаются.
Старшина снова пожал плечами, но уже молча.
Валентин вздохнул и взглянул на ярко блестевший на солнце купол Исаакиевского собора – город лежал перед ними словно в котловине, так что с возвышенности, где они стояли, его было видно вполне хорошо. А вон и Адмиралтейство, да много ещё чего известного. Никакой ошибки – Питер, но как он мог тут оказаться?
– Пойдём, а? – просительно сказал Николай. – Там хоть вода есть.
Капитан хмыкнул.
– Ну само собой, пошли, всё равно тут в песках скоро загнёмся, – сказал он. – Да и Кин, скорее всего, туда же двинет.
Это явно был не мираж – здания выглядели как настоящие. Над некоторыми заводскими трубами поднимался дым, а на окраинных улицах уже просматривались двигающиеся автомобили. И странное дело – по мере продвижения к городу словно становилось прохладнее.
– Чудеса, да и только, – сказал Валентин, когда напарники вступили на гладкий асфальт трассы, обрывающейся прямо в песке, но ведущей к уже совсем близкому городу.
Мгновенно, невесть откуда, появились тучи, солнце скрылось, свет мигнул и задул прохладный ветер. Песок по краю шоссе исчез – они даже не заметили момент этого исчезновения: теперь там лишь зеленела трава да высились деревья. Валентин посмотрел назад и дёрнул напарника за рукав. Шорин тоже обернулся – пустыня исчезла!
Вместо волн песка позади них прямо поперёк шоссе вздымалась свинцово-чёрная стена сплошной грозовой облачности. Стена клубилась, словно облака интенсивно перемешивались, и с заметной даже на глаз скоростью двигалась прочь от города. Из неё выступали всё новые участки шоссе и растительности.
– Ну и дела… – пробормотал старшина. – Ничего себе! Где же это мы?
– Вот и я о том же, – заметил Валентин, поёживаясь то ли от холода, то ли от нервного напряжения. – В любом случае пошли в город, не назад же, в эти облака!
Но не успели они пройти и десятка метров, как сзади их окликнули:
– Пацаны, пацаны! Да стойте же, мать вашу!..
Валентин и Николай резко обернулись. К ним со стороны тёмных облаков бежал не кто иной, как Князь-Лобанов. Он был явно растерян, но радостно улыбался от того, что узрел знакомые лица. В руке Михаил держал что-то вроде рюкзачка.
