Я посчитал, что на этом процесс нашего примирения завершен и включил видеозапись, доставленную самолетом-разведчиком. Леса-поляны, какие-то люди около телеги — все это меня не интересовало. Меня занимал вопрос, что есть такое траки. И, как говорится, с чем их едят. На восклицания сотника и его попытки остановить картинку я не реагировал. Если не считать, что отбрехивался. И, наконец, увидел.
То есть сначала я не понял. Мне показалось, что это сбой в телематике. Бывает. Особенно тут. На осознание увиденного мне потребовалось секунды три или чуть больше. Скорость прохождения импульса по нервам человека составляет около пятидесяти километров в секунду. То есть я явно тормозил. И тормозил здорово. В нашей работе три секунды — много. Не хочу оправдываться, но, возможно, виновата здешняя жизнь. Медленная, унылая и страшная. Хотя люди как-то живут. Деток рожают, картошку выращивают, за пчелами ухаживают.
Я остановил воспроизведение и вернулся назад.
— Вот твари, — сказал сотник.
Я промолчал. Хотя у меня не было ни одной причины не согласиться с его мнением. Действительно, твари. Они шли волной. Изображение не позволяло сказать, насколько эта волна была протяженной; камера разведчика захватила только часть ее. Я не знаю доподлинно, как выглядит нашествие саранчи. Наверное, где-то также. Твари размером с не самого большого спаниеля оставляли за собой… В общем, мало чего оставляли. Деревья, конечно, никуда не делись. Хотя в данном случае употреблять слово «конечно», полагаю, не совсем уместно. Ну и еще земля. На замершей картинке было видно, как от тварей убегает небольшое, голов на пять-шесть, стадо лосей.
— Мать твою ети, — проговорил я. Искренне. От души.
— Ну ты понял, Попов? — отозвался сотник.
— Кое-что.
Я укрупнил изображение, стараясь рассмотреть представителя породы. Цифровая техника позволяла увидеть изображение до деталей. Что я могу сказать. Если сухо и протокольно — округлое тело, похожее на снаряд, трехцветная раскраска — белый, черный и рыжий, — вытянутая морда с усами и небольшой голый хвост. А вот если без протокола, то меня пробрала жуть. Было в этом «снаряде» что-то, хрен его знает, пугающее, что ли. Какая-то нечеловеческая, тупая устремленность. Возможно, это профессиональная ограниченность воображения, некая зацикленность на предмете, узконаправленность мышления, если угодно, но у меня почему-то возникла ассоциация с пулей. Вы когда-нибудь пробовали увернуться от пули? А от вала пуль?
Я уже упоминал, что у нас крайне мало информации о ЗАТОФПА. Что за дурацкая аббревиатура! О территории. И о таком явлении, как траки, мы ни сном, как говорится, ни духом. Кстати, я уже останавливался на том, что Илья с легкостью говорит слово «самолет». Так вот теперь только я понял, почему этих тварей траками окрестили, то есть сегментами гусениц. Для танков или тракторов — без разницы. Потому что они давят, мнут все на своем пути. Все то, что под них попадает. И у меня разом появились нехорошие мысли.
Я посмотрел на координаты в нижнем углу экрана.
— Двадцать семь километров, сотник. С четвертью.
— Значит, завтра, — авторитетно заявил он. Ну бывает так, что человек произносит банальность, а звучит авторитетно. Эдакая особенность организма. Один умник щебечет чего-то, вроде и по делу, а до публики не доходит. Другой же, дундуд дундуком, еле школу осилил, а то и, скорее всего, просто выперли, скажет пару слов — солидно. Слушатели прониклись. Дошло до них. Как под дулом автомата. Кто пробовал жену на кухне заставить поднять руки вверх, тот поймет. Напотеешься. А вот стоит ей же попасть — не дай бог! — под ограбление в магазине, где отморозки в масках и с пистолетами — вмиг! Ручки поднимет, на пол ляжет — и уговаривать не надо.
— Ну что делать будем? — спросил я.
— Раньше полудня не добегут. Успеем. Давай-ка ты вот чего. Надо все это дело императору показать. Сможешь?
— А то.
— Вот и хорошо. Наливай давай, что ли. Уговаривать надо, ась?
Я ему плеснул и подумал, а на кой черт мне все это надо. Траки эти и все остальное. Мне Лось нужен. И, желательно, побыстрее. Подзадержался я тут. Если не сказать хуже. Есть опасение, что начальники мои уже вымарали мое имя из списка получателей денежного и всякого прочего довольствия.
Эти сто грамм он выпил уже со вкусом. С расстановкой. А чего? Водка-то хорошая.
— Ты, короче, вон туда давай, — показал он на закрытые ворота.
Ну и я — короче — спорить не стал. Поставил недопитую бутылку в карман дверцы и повернул ключ зажигания. Тут, на территории, я с особой тревогой отношусь к моменту запуска двигателя. Уже было пару раз, когда мой мустанг не завелся. И это аппарат, настроенный лучшими механиками нашего гаража, обслуживающими самого генерального! Все из-за царящих тут аномалий. К счастью, ничего такого не произошло. Не хотелось бы мне опозориться перед высокопоставленным представителем местного населения.
Я даже не успел тронуться с места, как в зеркале заднего вида увидел двух всадников, скачущих в нашем направлении во весь опор.
— Илья, посмотри, не твои орлы летят.
Он обернулся и выругался, после чего принялся шарить по дверце, толкая ее с таким упорством, что я испугался за целостность моей машинки. Пришлось перегнуться через него, дернуть за ручку и выпустить сотника, успев при этом полной грудью вдохнуть набор свойственных ему ароматов. Удивительная по силе вещь! Надо бы исхитриться и прихватить чуток с собой; говорят, сейчас у городских рафинированных дамочек в моде натуральные мужицкие запахи. Натуральнее, а главное, крепче этого я до сих пор не встречал.
Он выбрался наружу, как раз чтобы успеть взмахом руки остановить верховых. Я тоже вышел, больше для того, чтобы проветрить салон и вдохнуть свежего воздуха. Соскучился.
— Ну, Тоха, чего? — спросил сотник молодого парня с едва наметившейся рыжеватой порослью на подбородке.
— Гладкое почти готово, — покосился он на меня. Видно, не хотел говорить при чужаке. Да наплевать, нужны мне ваши секреты. Я потянулся и сел за руль, включив внешние микрофоны, входящие в систему охранной сигнализации.
Мне было видно, как по знаку сотника парень наклонился с седла к самому его уху. И жарко зашептал, все еще частя дыханием после бурной скачки:
— Борисовские сюда наладились, мы их недавно обогнали. Пятнадцать душ на трех телегах и верхами со скотом. Хромой говорит, что видел траков за Красным оврагом. Штук десять, потом испугался и дал деру. А это кто? — спросил он, явно меня имея в виду.
— За Красным, говоришь? — переспросил сотник. — Дуй к императору, скажешь про это. Мы, скажи, следом. Пускай встречают гостя.
