Она снова застонала, начала бредить на английском, перешла на фарси. Я разобрал: «Все пошло плохо, очень плохо», но большую часть того, что она говорила, не понимал. Задумался о том, каким способом они собираются установить контроль над планетой. ИР управляют передачей информации — торговые курсы, предсказания погоды, банковские счета — и связью. Они следят за развитием вооружения. И в принципе, им нетрудно уничтожить мир просто неверной передачей информации — целые государства обанкротятся, начнется экономический кризис. Это может быть и результатом простой некомпетентности и неумелости. А какой ущерб нанесет прямой саботаж?
Я посмотрел на исхудавшее лицо Тамары, на ее хрупкие плечи и пожалел, что не знаю, каким было ее настоящее тело. Женщина ее теперешнего сложения должна быть робкой. Она сама знает боль — и должна испытывать сочувствие к другим. Что же я все-таки знаю о ней? И тут, как бы в ответ на мои сомнения, она неожиданно воскликнула по-английски:
— Хочу уйти!
И я решился.
Кем бы она ни была в прошлом, что бы она о себе ни думала, теперь она беженка-рефуджиада.
Я перенес ее в постель. Придется мне набраться мужества и переправить ее на плантации. Впрочем, для этого придется ждать ночи. Я отправился на кухню за пивом и услышал звук возле задней двери. Выглянул в окно: на крыльце стояла мисочка с молоком, которую Тамара или Флако поставили для серо-белого котенка. Котенок был тут же, он играл темно-коричневым клубком — тарантулом, подобравшим лапы под брюхо. Котенок толкал тарантула, ударяя его о заднюю дверь; потом поднял голову, увидел меня и убежал.
Я включил радио — тишина была слишком невыносимой. А через несколько мгновений у меня в голове прозвучал вызов комлинка. Включившись, я услышал голос Джафари. По-прежнему без всякой интонации он спросил:
— Тамил поблизости?
Я испугался. Сердце у меня забилось, я готов был поддаться панике. Линия была так насыщена разрядами, что я его почти не слышал. Похоже, он пропускал сигнал через фильтры для того, чтобы его нельзя было отследить.
— Тамил? Ваша жена? Она без сознания.
— Это важно, — сказал Джафари. — После нашего разговора ни с кем не вступайте в связь по комлинку. Разведка может засечь ваш сигнал. Скажите Тамил, что разведка посадила меня на контур. Я больше ничего не могу для нее сделать. Если ее поймают, ее убьют. Скажите, что я любил ее. Скажите, что мне жаль. — И Джафари отключился.
Я обошел вокруг дома как в тумане, потом начал собирать в дорогу пищу и воду. Взял свою медицинскую сумку и выбросил то, что не понадобится. По радио исполняли «Кольца Сатурна в до минор» Ветинни, но потом передача прекратилась. В доме воцарилась тишина.
Внизу скрипнули петли входной двери, и я почувствовал сквозняк. По-моему, дверь была закрыта… По радио начали передавать «Полет валькирий» Вагнера. Спустившись вниз, я взял ружье, потом прокрался к лестнице и выстрелил. Там, спиной к стене, раскрыв рот, стоял Эйриш, держа в руках короткий дробовик. Он лишь успел сказать: «Твою мать…» и выстрелить в тот момент, когда моим зарядом ему разворотило живот.
Выстрел его пришелся в стену за моей спиной, потому что я успел проскочить мимо. Эйриш повалился на пол. Тамара выглянула из спальни: лицо ее было бледным, она с трудом держалась на ногах. Знаком я велел ей вернуться в спальню и посмотрел на лестницу.
Эйриш тяжело дышал, лежа на животе и вытянув вперед правую руку. Пятно света упало на сожженную плоть его тела. Я двинулся к нему, и он одним гибким движением вскочил, держа в руках дробовик.
Подпрыгнув и пнув его в голову, я вложил в этот удар весь вес своего тела, зная, что другой возможности у меня не будет. Удар пришелся ему в подбородок, и я скорее почувствовал, чем услышал, как хрустнула его шея. Ружье выстрелило в потолок, а сам он покатился по лестнице. Я тоже упал и покатился вслед за ним.
Он лежал совершенно неподвижно, с раскрытыми глазами. Потом зарычал, но мышцы его оставались расслабленными, хотя дробовик он по-прежнему держал в руке.
Встав, я отступил на шаг, нацелил ружье ему в голову, потом подошел и ногой откинул дробовик.
Что с ним делать? Убивать его я не хотел. Медицинская сумка стояла на столе за моей спиной, я достал маску, наложил ему на лицо, включил подачу флуотана, потом осмотрел раны. На левой руке сгорело три пальца, и в животе была дыра — я выпустил ему наружу чуть не все внутренности. Рана была такая горячая, что в инфракрасном свете выглядела как расплавленная плазма. Поэтому я не мог разглядеть, поражены ли жизненно важные органы. Меня поразило, как легко все произошло. Рот у меня был словно набит ватой, сердце билось учащенно. Тамара предупреждала, что я не смогу убить Эйриша, и я боялся оставить его, зная, что в следующий раз так легко не получится. Потом пошел в спальню, чтобы забрать мою раненую и бежать с ней на плантации.
Она сидела в постели, подобрав под себя ноги, обхватив руками колени и раскачиваясь взад-вперед. На лице — маска. Включившись в монитор, она упивалась сновидением — не как профессионал, но как наркоман, время от времени продолжая повторять: «Я хочу уйти. Я хочу уйти. Я хочу уйти…» По лицу ее катились капли пота, но само лицо оставалось мертвенно-бледным.
Я подошел к консоли и отключил монитор. Она продолжала раскачиваться, не почувствовав того, что я сделал. Подняв маску, я увидел, что глаза ее закатились, видны только белки. Она продолжала бормотать, стиснув зубы. Ушла глубоко в себя. Кататония.
Я снова опустил маску, включил ее в консоль и подключился сам.
… На берегу ночь, рев бури, ветер несет песчинки, они колют мне кожу. Звук, словно кто-то со свистом пропускает воздух сквозь зубы, — я поднял голову и увидел призрачных чаек с человеческими головами, это шипели они.
Рыжеволосая Тамил раскачивалась на берегу и смотрела, как из моря поднимаются темные морские существа, потом отправляла их в небытие. Крикнула что-то в море, но ветер отнес ее слова. Берег почернел от скорпионов, они ползали по влажному песку и прятались в водорослях. Мертвый бык, теперь раздувшийся, стоял на отмели, тряс своей сгнившей плотью, ревел от боли. Волны набегали на него, и его мошонка и пенис поднимались, потом волна отходила, и они снова обвисали, с них капала вода.
Тамил не ответила, когда я позвал ее. Я крикнул: «Эйриш мертв!», но буря, рев волн и свист чаек заглушили мои слова, поэтому я двинулся к ней, наклоняясь вперед, чтобы одолеть жгучий ветер. Я пробирался между большими черными скорпионами. Один из них ужалил меня в ногу, и показалось, что к ноге прижали раскаленное железо. Когда я сделал еще несколько шагов, меня ужалили в другую ногу, поэтому я побежал, не обращая внимания на укусы.
