Ни из бумаг, ни со слов прислуги мне не удалось выяснить обстоятельства обрушившихся на семью д’Орво смертей. Поэтому на следующий день я позвонил в дверной колокольчик участка окружной жандармерии.
Капитан жандармерии Куапель человеком оказался свойским и понимающим. Служебными обязанностями он явно обременен не был, так что из участка мы вскоре перекочевали в трактир, распили бутылку сотерна, перешли на «ты» и разговорились.
Однажды вечером барон Жан-Жак д’Орво застал свою супругу в обществе графа де Жальера при обстоятельствах, близких к ин флагранти. Наутро мужчины встретились в уединенном месте, откуда обоих унесли на носилках. Граф на следующий же день скончался. Мой отец два месяца пролежал в постели под присмотром сиделок, затем пошел на поправку. Мачеху он, по всей видимости, простил – она и нашла его однажды утром лежащим навзничь на пороге гостиной. Врач определил смерть от разрыва сердца, наступившую в результате сильного потрясения. Что именно вызвало потрясение, выяснить не удалось.
– Я знал твоего отца, Этьен, – капитан разлил вино по бокалам, – он был сильным человеком и мужественным. Не представляю, что могло напугать его до смерти.
– Убийство исключено? – спросил я.
– В случае с твоим отцом – полностью. А вот жену его, Маргариту – ее убили.
Через полгода после смерти барона вернувшийся январским утром из загородной поездки Робер обнаружил Маргариту д’Орво в постели задушенной.
– Никаких следов, – развел руками Куапель. – Ничего. В доме Маргарита была одна. Твои братья находились в отлучке, у прислуги абсолютное алиби. Сумасшедший старик-шваб клялся, что адские создания, которых он наплодил, не пропустят вовнутрь чужака. Да и сыщики это подтверждают – посторонних следов обнаружено не было. По версии сыска злоумышленник проник в замок загодя, дождался, когда уйдут слуги, и потом… Но вот куда делся убийца после того, как задушил твою мачеху – это вопрос. Предположительно скрылся, когда поднялась суета, хотя как ему это удалось, сыщики объяснить не сумели.
Робер д’Орво пережил мачеху на два года. Его, как и отца, нашли мертвым в гостиной зале. Врачебный диагноз совпадал также – смерть от сильного потрясения. Однако в отличие от отца, Робер не умер на месте, поза мертвеца свидетельствовала о том, что он пытался спастись, убежать от смертельной опасности.
– Никто ничего не видел и не слышал, Этьен, – капитан вновь разлил по бокалам. – Ночью была гроза, гремело так, что можно было оглохнуть. Твой брат Антуан находился в соседней спальне, он свидетельствует…
– А может… – прервал я капитана. – Может быть, сам Антуан и убил?
– Исключено, – махнул рукой Куапель. – Следов насилия на теле Робера не обнаружено. Теоретически младший брат мог, конечно, испугать старшего до смерти, но на практике вряд ли он сумел бы это проделать. Хотя гроза, молнии… Кстати, гроза была и в ту ночь, когда умер ваш отец. И в ночь, когда убили Антуана – тоже.
Антуан д’Орво, видимо, напуганный предыдущими смертями, в семейном замке ночевал редко. Накануне убийства он оказался там потому, что привел с собой девушку, на которой собирался жениться. Она и нашла его наутро в оружейной, зарубленного. Убийца воспользовался висящим на стене двуручным мечом, которым владел один из моих предков. Лезвие меча раскроило Антуану череп, да так и осталось в теле, застряв в плечевой кости.
– Нет-нет, девушка ни при чем, Этьен, – опередил мой вопрос капитан. – Ей этот меч и не поднять вовсе. Однако в замке, кроме них двоих, никого не было. У прислуги алиби, посторонние внутрь ограды не проникали. В общем, та же история, что и с твоей мачехой. Разве что грозы в ночь ее убийства не было.
– Понятно, – протянул я. – Скажи, а Жальеры не могут иметь отношение ко всему этому?
Капитан невесело улыбнулся.
– О семейной вражде я наслышан, – сказал он. – Жальеры… От всего рода осталась одна Шарлотта. Каким образом, по-твоему, она может быть причастна? Бедная девочка живет одна. По слухам, она в крайне стесненных обстоятельствах после смерти отца. Ты бы посмотрел на того господинчика, который к ней сватается.
– Что за господинчик?
– Некий Лапорт из Кале, тот еще тип, охотник за графским титулом. Денежный мешок с разбойничьей рожей, нажил состояние на подпольных тотализаторах. Его много раз хотели закрыть, только не вышло – изворотливый, как змея. Не дает Шарлотте проходу – ездит в Жальер едва ли не каждый день в сопровождении пары молодчиков, по которым давно истосковалась гильотина.
Следующие несколько недель я немало размышлял над тем, что услышал от капитана. Ни к чему размышления мои не привели. Таинственных убийц я не боялся, к тому же, у меня был Бруно, с которым никакие убийцы не страшны. Но размеренная унылая жизнь и сытое безделье явно были не по мне. Я тяготился нежданно свалившимся на меня достатком. Я не находил себе места в мрачных старинных залах и спальнях, и даже электричество и механизмусы герра Фогельзанга, к которым я притерпелся, а потом и привык, не сильно скрашивали однообразную каждодневную скуку.
Продать все, не раз думал я. Уехать в Индию, может быть, в Персию. Или обратно в Южную Африку, на родину названного брата. Жить там простой, не обремененной условностями жизнью. Путешествовать, охотиться. Возможно, воевать.
Я не мог решиться на это. И потому, что не мог бросить на милость нового землевладельца семейство папаши Жоффре и шесть дюжин других крестьянских семей. А в основном потому, что в получасе пешей ходьбы стоял на невысоком холме замок Жальер, в котором жила Шарлотта. Она снилась мне по ночам и грезилась наяву. Стройная, зеленоглазая, с распущенными золотыми волосами.
Шарлотта де Жальер… Гордая, как и подобает девушке графского рода. Ненавидящая меня, как и подобает женщине рода Жальер. Велевшая не попадаться на ее пути, если не хочу нарваться на пулю.
Я потерял аппетит и сон. Стал натыкаться на стены и однажды едва не свалился с лестницы, промахнувшись ногой мимо верхней ступени. Трое суток подряд я пропьянствовал в Орво с крестьянами, но алкоголь перестал меня брать и забвения не дарил. Я мучился желанием хотя бы увидеть Шарлотту, хотя бы просто посмотреть на нее, это превратилось для меня в навязчивую идею.
– Бруно! – крикнул я, когда терпеть стало больше невмоготу. – Вели седлать коней. Мы отправляемся с визитом.
– Хорошо, Барт. Куда отправляемся?
– Туда, где нас, возможно, застрелят.
– Хорошо, Барт.
К подножию холма, на котором стоял Жальер, притулился новый, с иголочки, паромобиль. Два дюжих молодчика при виде нас вылезли из салона наружу и замерли, облокотившись на капот.
