и лишь крохотные огни факелов, отражавшихся на отполированных каменных стенах, указывали на наличие противоположной стены. Интерьер поражал своим великолепием и одновременно — строгостью, граничившей с аскетизмом, возведенным в абсолют. Стены из черного камня, отполированного до зеркального блеска, отражали свет множества факелов в золотых держателях… Великолепные колонны из того же материала … Золоченые узкие панели, выгодно контрастирующие с мрачным величием убранства …
— Идем, — тихо промолвил Леон и переступил порог.
Следом за ним я ступил на мягко подсвеченный пол темного мрамора. Вместе мы направились вперед, туда, где был расположен массивный трон из камня багрового оттенка, на котором, опираясь локтем на широкий подлокотник, восседала одинокая фигура. За нашими спинами с тихим скрипом сомкнулись створки ворот — прозвучало это как-то обреченно … Я невольно оглянулся — позолота отделки дверей медленно покрывалась темной дымкой, словно их окутывало непроницаемое для взгляда облако. Еще пара мгновений, и вход в помещение по цвету слился со стенами, полностью исключив возможность отступления. Путь назад был отрезан …
— Не переживай по этому поводу, — бросил мне Леон через плечо, даже не обернувшись. — Наличие выхода — не самое важное в сложившейся ситуации.
Он размеренно продолжал свой путь к трону с восседающим на нем Эдеем Триданом. Я нагнал Мастера и поравнялся с ним. И в этот момент раздался возглас, заполнивший собой все пространство зала без остатка — определенно, акустика здесь была на высшем уровне!
— Кого я вижу! — отражаясь многократным эхом от стен, голос Светоча казался сверхъестественным. — Не скажу, что несказанно рад этой нежданной встрече, но, тем не менее … Дядя, клянусь Тьмой — прародительницей мироздания, твоя отвага делает тебе честь! Как мог ты решиться на подобное?!
Эхо от приветствия еще продолжало отражаться под сводами зала, когда Леон, без прелюдий и не сбавляя шага, выбросил вперед раскрытую правую ладонь. Ничего не произошло, хотя я ожидал чего-то ошеломительного … Лишь пространство перед троном на короткий миг осветила голубоватая вспышка, волнами разошедшаяся по невидимой поверхности защиты, окружавшей массивное каменное кресло. Уже через секунду просторы залы огласил раскатистый хохот, поглотивший звуки наших шагов.
— Воистину, я потрясен твоей наивностью, дядя! — воскликнул Эдей Тридан и ударил ладонью по подлокотнику. — Неужели ты рассчитывал, что все будет настолько просто?!
Прищурившись, Леон взглянул на своего племянника и скупо ответил:
— Нет, но я должен был попытаться …
Светоч сделал рукой нетерпеливый жест и немного подался вперед.
— Леон, давай пока что не будем поддаваться всепожирающей ненависти по отношению друг к другу и побеседуем. Как ты смотришь на это? — он красноречиво поднял брови.
Леон остановился в десятке метров от трона — дальше путь был закрыт. Я осторожно протянул вперед ладонь, и пальцы мои коснулись невидимой, холодной и гладкой поверхности силового щита. Я замер рядом с Мастером …
— Мне не о чем беседовать с тобой, сын Карла Тридана, — сухо ответил Мастер. — Мы пришли уничтожить тебя …
Какое-то время Светоч красноречиво молчал, словно давал Леону возможность еще раз взвесить то, что он только что сказал. Но, Мастер так и не оправдал его надежд — он стоял перед своим врагом, скрестив на груди руки, и молчал. Наконец, Эдей прервал возникшую паузу — он картинно сложил ладони и несколько раз похлопал ими, имитируя аплодисменты.
— Браво, — безэмоционально произнес он. — Жаль, что ты не хочешь ни о чем говорить … А я-то грешным делом предполагал, что в случае нашей встречи мы с тобой побеседуем за бокалом-другим вина. И ты, может быть, просветишь меня относительно трагической гибели моего отца …Каково это — переступить через родную кровь, а, дядя?
Если он и хотел вывести моего спутника из душевного равновесия, то это у него не вышло. Мастер продолжал молча смотреть на него — так, как смотрят на какое-нибудь необычное, но крайне отвратительное существо, — с долей интереса, но, не скрывая своей неприязни. По всей видимости, такая реакция, а вернее — ее отсутствие, заставило Светоча сбросить показную маску радушия и благожелательности.
— Почему ты не отвечаешь мне?! — с яростью воскликнул он и ударил кулаком по подлокотнику трона. — Долгие-долгие годы я ждал этой встречи и не раз представлял себе — что именно и как я скажу тебе! Ты подло убил моего отца, поставив эфемерные интересы короны превыше кровных уз! Ты похоронил его как собаку! Ты … ты …
Эдей Тридан поперхнулся и, покраснев, схватился за горло. Вены на его лбу вздулись. Но, через мгновение он уже справился с ситуацией и вновь с вызовом взглянул на Мастера. Легкая улыбка тронула тонкие губы моего спутника.
— Да, — тихо ответил он. — Я. Именно я убил бешеную собаку, в которую превратился мой брат и твой отец. И похоронил ее так, как и принято хоронить бешеных собак. И возблагодари меня за то, что я вообще предал это тело земле, а не оставил в качестве угощения для стервятников на вершине горы Тали!
По тому, как в ходе этого монолога стекленели от всепожирающего гнева глаза Светоча, я осознал — сейчас тот полностью слетит с катушек, и поспешил вмешаться:
— Ой, все эти встречи никогда не видевших друг друга родственников всегда необычайно трогали мою чувствительную душу! Эдей, что ж ты молчал об этих обстоятельствах во время наших коротких, но таких насыщенных событиями встреч. Вот я бы точно нашел — о чем с тобой поговорить!
Взгляд Светоча вновь обрел осознанность — сбрасывая налет временного помутнения разума, он покачал головой и обратил свой взор на мою персону. Губы его расползлись в саркастичной улыбке.
— Прошу прощения, Алекс Грэйтс, я не удостоил тебя приветствием! — рисуясь, он важно кивнул головой. — Надеюсь, что из Долины Скорби ты выбрался тогда без особых последствий? Тебе, в очередной раз, удалось удивить меня сим фактом. Говоришь — поговорить?! Не хочу тебя огорчать, но вопросы у меня имелись лишь к моему горячо любимому дяде … Что же касается тебя и всех остальных посвященных, то …, — он развел руками. — Катитесь вы все! Я буду общаться с вами лишь посредством стали и Мощи — Мощи Хаоса и Тьмы!!!
Пока он разглагольствовал, я бросил мимолетный взгляд на Мастера — он все так же продолжал стоять со скрещенными на груди руками и на первый взгляд — невозмутимо прислушивался к нашей беседе. Но …В его, казалось бы — безмятежном, взгляде явно читалось неимоверное напряжение и какая-то отрешенная сосредоточенность. Я даже заметил, как он невольно катнул желваки.
