удивленно посмотрела на отца, — Прямо здесь, в этом месте?
— Да. Действуй.
Отец выглядел непреклонным. Рите не оставалось ничего, кроме как подчиниться. По своему опыту она знала, что, когда отец находится в таком состоянии, ему лучше не перечить. Иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Рита достала из поясной сумки Зелёный мел. Она всегда носила его с собой на крайний случай. Никогда не знаешь, когда он может пригодиться.
Рита начала чертить на стене зелёные линии. Она действовала быстро, и постепенно на обоях появилась внушительного вида зелёная пентаграмма. Пётр Алексеевич тем временем закрыл дверь на ключ. Поблизости и так никого не было, так что вряд ли им помешают.
Закончив приготовления, Рита начала читать заклинание. Воздух перед пентаграммой замерцал, линии, кажется, пришли в движение. Пентаграмма начала испускать яркое зелёное свечение. Свет освещал лицо Риты и её отца, добавляя к их образам зловещие потусторонние оттенки.
Вскоре яркий свет закрутился в воронку, напоминающую портал в другое измерение. В зелёном сиянии появился контуры человеческой фигуры. Вспыхнули два ярких глаза.
— Зачем вы меня вызвали? — раздался жутковатый голос, отдающий эхом.
— Омутов прибыл на военную базу, — доложил Петр Алексеевич, голос его был тверд, — Его сопровождает граф Сухоруков. Тот самый, которого ранее вы подчинили. Вполне возможно, что Омутов в курсе наших планов.
Загадочная фигура в черном, казалось, нахмурила брови в глубокой задумчивости. Внезапно его охватил резкий приступ кашля. Он согнулся пополам и уперся руками в колени, пока его тело сотрясалось от судорог.
Петр Алексеевич с беспокойством спросил:
— Вам нездоровится?
Фигура в тени отмахнулась от него:
— Небольшое недомогание.
Теневой фигуре потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя. Затем он вновь обратил свой взор на Петра Алексеевича, его светящиеся глаза, казалось, выражали повышенную серьезность.
— Сухоруков… он полностью под моим контролем, — заявил он, его голос звучал слегка хрипловато, — Не волнуйтесь на счет него. Он не способен сделать что-то против моей воли. Омутов… может быть, он и не знают всего нашего плана, но его нельзя недооценивать. Он — сила, с которой надо считаться.
— Не просто так он прилетел на базу именно сейчас, — сказал Петр Алексеевич, — Я чую, что дело не только в обращении Императора.
— Может быть он что-то узнал о нас, и хочет сообщить об этом Императору? — предположила Рита.
Петр Алексеевич кивнул.
В комнате снова воцарилась тишина, зеленое свечение пентаграммы отбрасывало жуткие тени на человека в черном. Взгляд его глаз, угадывавшихся сквозь стекло маски, был отрешенным. Петр Алексеевич наблюдал за ним, на его лице ясно читалось беспокойство.
Наконец человек в черном снова заговорил, его голос был едва выше шепота:
— Мне нужно отдохнуть. Мы обсудим этот вопрос чуть позже…
— Но что нам делать? — Петр Алексеевич изогнул бровь.
— Продолжайте придерживаться плана. Рой… очень скоро сделает свой ход…
После этих слов зеленое сияние начало меркнуть. Портал закрылся. Петр Алексеевич и Рита в недоумении переглянулись.
— Этот мужик ведет себя все страннее и страннее, отец, — сказала Рита, — Ты всё еще уверен, что сотрудничество с ним было хорошим решением для нашего рода?
Хмурый Петр Алексеевич ничего не ответил.
Александр Булгаков, тюремная камера
Сидя на жесткой койке в своей камере, я в полной мере осознал всю серьезность своего положения. Шершавая холодная поверхность ошейника на моей шее постоянно напоминала о моей печальной участи.
Сырой воздух был наполнен страхом. Я чувствовал, как сердце учащенно бьется в груди, реагируя на адреналин, переполняющий мой организм. Мне нужно было выработать стратегию — просто ждать у моря погоды не вариант.
Мой разум, подгоняемый адреналином, начал работать на полную. Мрачные стены тюремной камеры, металлический привкус страха в горле, оглушительная тишина — все, казалось, толкало меня в объятия паники. Но паника была роскошью, которую я не мог себе позволить. Нет, я должен мыслить ясно, собрать жопу в кулак. Нужно здраво оценить свои возможности и придумать план.
Но это было куда легче сказать, чем сделать. У узника вариантов не много.
Следующие дни были наполнены неумолимым однообразием. Суровый ошейник, казалось, высасывал мои силы, низводя меня до уровня обычного человека. Моя жизнь в стенах тюремной камеры мало чем отличалась от жизни животного в клетке. Мне давали еду по минимуму, чтобы не сдох — воду и безвкусную кашу, которая больше напоминала сырые опилки в соплях. Охранники оставались неразговорчивыми и равнодушными, их каменные лица были лишены всякого сострадания и сочувствия.
Дни сменялись ночами, а затем снова наступал рассвет — цикл оставался неизменным. Тусклый свет, проникавший через маленькое зарешеченное окно в моей камере, был единственным признаком того, что время идет. Большую часть времени я проводил в медитации, пытаясь вызвать в себе хоть немного силы, которую не подавлял ошейник. Это было тщетное занятие, похожее на попытку разжечь пламя из сырого хвороста
Так время и шло, пока один из таких серых дней не был нарушен неожиданным визитом.
Это была Мара — один из высокопоставленных мутантов. Она вошла в мою камеру, ее глаза сканировали мрачную комнату со смесью любопытства и опасения. Ее появление пробудило во мне противоречивую смесь тревоги и предвкушения.
— Хм… я не часто принимаю здесь гостей, — начал я, стараясь не выдать удивления, — Чем обязан?
Мара вздохнула, ее глаза ненадолго вспыхнули от невысказанных эмоций.
— Скажи, — произнесла она, — Какова твоя реальная цель?
— Хочу вступить в вашу общину, — просто сказал я, — Ну раньше хотел. Теперь-то, после такого отношения, вижу, что поторопился…
— Ну, мне-то можешь не врать, — проворчала она, — Ни один человек так просто не пойдет в Аномалию и не будет проситься к нам.
Я молчал, не собираясь раскрывать перед ней все свои карты.
— Скажи… — негромко произнесла она, щелчки сопровождали её речь. Серая кожа, больше похожая ни хитин, поблескивала в полумраке — Ты хочешь выбраться отсюда?
Я приподнял бровь. Интересное и внезапное предложение. Но в целом звучит, конечно, интересно!
— Хочу, конечно, — я кивнул, — Но такое щедрое предложение явно не только за мои красивые глаза?
— Это из-за Старейшины, — призналась она, — Его обещания… он все чаще не выполняет. Его указания становятся все более бессмысленными. Похоже, он больше сосредоточен на своих собственных амбициозных целях, чем на заботе о благополучии нашей общины.
У меня под ложечкой засосало. Старейшина был для общинников путеводной звездой, маяком мудрости и авторитета. Слышать такие слова от Мары было, по меньшей мере, довольно странно. Видимо, это уже давно копилось у неё на душе.
— Почему ты доверилась мне? — спросил я, стараясь сохранить спокойный голос.
— Ты чужак, твоим словам всё равно никто не поверит, — сказала Мара, — Кроме того, я видела твой потенциал. Ты дал отпор Старейшине, обратив его мощь вспять. Возможно, ты не осознаёшь этого, но ты обладаешь силой. Может быть ты именно тот, кого я ждала…
— Хорошо, — я кивнул, — Что от меня требуется? Ты же просто так не выпустишь меня из клетки, верно?
Мара кивнула.
— Верно. Я хочу, чтобы ты помог мне… — она сделала паузу, словно не решаясь вслух озвучить.
— Свергнуть Старейшину? — переспросил я, — Или даже убить?
Она молча опустила голову. Слов не требовалось.
— Ну, тогда сними с меня этот ошейник, — попросил я, указав на свою шею.
— Не могу, — холодно произнесла Мара, — Не сейчас. Очень скоро придет время Ритуала. Мы соберемся вокруг алтаря, чтобы воздать почести богам.
— Какого Ритуала?
— Это темная церемония, — начала Мара, ее голос был едва слышен, — Ритуал, проводимый втайне в нашем сообществе. Обычно он требует жертвоприношения. Жертвой становится либо один из членов общины, либо кто-то из пленников. Старейшина обещал положить конец этой практике… но так и не выполнил своего обещания.
Я слушал слова Мары, чувствуя, как по позвоночнику пробегает холодок. Община, которая казалась образцом миролюбия и пацифизма, оказалась более извращенной, чем я мог себе представить.
— И ты веришь, что я могу остановить это? — спросил я, мой голос слегка дрогнул.
— Да, — твердо ответила она, встретившись с моим взглядом, — Ты уже доказал свою силу. Ты бросил вызов Старейшине, обратив его собственное могущество против
