— Пойдёмте, что ли, взглянем?.. — предложил Скопин полковнику КГБ, который, кстати, всю эпопею с подлодкой молчком простоял за спиной.
Из ходовой в ангар надстройки, куда должны были принять «вертушку» — совсем рядом — спуститься тремя трапами ниже, чуть пройти коридором. Пока топали, успели перекинуться «парой фраз», вкрадчивой инициативой особиста:
— Побили лежачих?..
— Вы про лёгкость, с какой мы уложили «немца»?
— Так сказал ваш старший штурманской части.
— Были б «лежачие», если бы мы подняли пару заряженных гидробуями и глубинками противолодочных Ка-25. А так… почитай честный выход один на один.
Но признаюсь, не ожидал, что они там, в U-боте, такими прыткими окажутся. Нет, то, что Кригсмарине стали первыми применять самонаводящиеся торпеды, это я ещё из курсов помню. Однако британцы в своих хрониках (историю пишут победители) как-то обтекаемо отзывались об их эффективности. Наверное, в силу своей склонности не превозносить противника, — Геннадьич пожал плечами, — но… наши-то деды-прадеды, даром ли говорили: «немец — вояка серьёзный». Так что, хорошо.
— Хорошо⁈
— Конечно. Будет нам уроком — не так просты аборигены. Поделом. Мобилизует.
— А что там на ваше об успехах американцев во 2-й мировой войне против Японии… штурман тоже как-то уж жйво отреагировал, — в мягких паузах «комитетчика» проглядывалось что-то ещё, кроме праздного любопытства.
— Жйво⁈ Командир БЧ-1 у нас товарищ зело интересующийся военной историей, войной на море, в силу своей флотской специальности. А масштаб морских сражений, что происходили на Тихом океане, несравним с другими театрами военных действий. Драки были жёсткие: крейсерские бои, дуэли эсминцев, линкоры, авианосцы против авианосцев. Кораблей потоплено, с обеих сторон, немерено. В Союзе как-то об этом подробностями особо не баловали. Из политических соображений. Чтобы не превозносить заслуги «союзников», да чтоб советский народ не вздумал «возлюбить ближнего». Нам-то, понятно, в военных училищах обязательный разбор известных морских компаний всяко проводили. Но по мне так, без захватывающих изысков. Поэтому…
…ой, — Скопин даже приостановился от удивления, — да вы никак капитан-лейтенанта в диссидентстве заподозрили⁈
…и не скрывал сарказма:
— И вы туда же?.. — это ж замполитово дело. Или шпионов, казачков засланных ищите? Из ЦРУ?
— Из ГРУ, — резко пробурчал особист.
— Сейчас, что КГБ, что ГРУ, с ВМФ в придачу — одинаково. Здесь мы все в одной лодке, — не стал досуже обострять Скопин. Не вдаваясь, передразнил ли так полковник или серьёзно озабочен наличием на корабле коллег-конкурентов из разведки.
Тем более что пришли уж…
* * *
«Крейсер потопил чью-то подлодку» — об этом по кораблю успело расползтись. Народу в ангаре — «посмотреть на живого фашиста», собралось с перебором.
При появлении командира, те, которых тут не должно было быть, «постарались стать невидимым». Хотя выразилось это скорей в том, что кроме двух караульных матросов с автоматами и пары медиков, остальные попросту расступились, открывая начальству доступ к вызволенным из воды.
Руководивший корабельным лазаретом капитан медицинской службы практически закончил предварительный осмотр, тут же отчитываясь: — У одного все признаки умеренной гипотермии: невнятная речь, оцепенение [60]. Второй в норме, — спохватываясь — к окружающим, — эй, кто-нибудь даст им, наконец, что-нибудь тёплое?
Немцы сидели полураздетые. Одного трясло, он горячечно бормотал — жалкое зрелище. Второй явно оказался покрепче — смотрел прямо, почти с вызовом.
Никакой нацистской атрибутики на них, кроме размашистого орла на майке со свастикой, не было. Но советским морякам и лётчикам и этого, очевидно, вполне хватало, чтобы реагировать крайне сурово. Чего-либо из сменной одежды нести пленникам особо не спешили. Кто-то даже бурчал, мол, «теперь после „фрицев“ драить палубу» — в стороне валялась комком мокрая груда немецкого тряпья, спасательные жилеты и что-то похожее на дыхательный аппарат, видимо использованный для спасения из тонущей лодки. Всё это уже успело запачкать линолеум разводами соляры.
«Надо ж, сколько в наших людях укоренилась ненависти к фашикам», — почему-то удивился Скопин. Наряду с этим тоже почувствовав это — пара самых что ни на есть настоящих гитлеровцев (особенно вот этот борзый), определённо разбередили «старые дедовские раны» и у него.
Всякое любопытство вдруг угасло. Задерживаться тут он не собирался, тем более что «трансляшка» голосом вахтенного вызвала командира на мостик.
Обернувшись к особисту, каперанг указал на пленных:
— Интересуют? В качестве объектов информации?
Не дожидаясь ответа, увидев примчавшего впопыхах замполита, решил перекинуть на него всю свалившуюся случаем возню:
— Товарищ капитан 3-го ранга, организуйте размещение и допрос пленных. Есть у нас, кто силён в германских наречиях?
* * *
Информация поступила с поста РТС [61], всё тем же круговым обзором антенны МР-310 «Ангара-А».
— Три отметки. По пеленгу 270 градусов. Надводные, — по возможности сжато докладывал старший офицер боевой части, — взяли их на предельной дальности — по радиогоризонту. По всем признакам «зацепились» за кончики мачт. Если в повторе — ранее с того же ориентировочного пеленга в пассивном режиме фиксировали неоднократную обрывочную работу неопознанных РЛС. В общем-то… не считая ещё нескольких, с нескольких направлений.
Ко всему «Восходом» [62] на «норде» уверено засекли воздушную цель. Эту далеко, 400 километров.
Выслушав, Скопин пожал плечами:
— Было бы странно, если бы в районах, прилегающих к Исландии, не кружили патрульные самолёты, странно было бы не встретить ни одного корабля на конвойных маршрутах. Подождём. Следующее освещение обстановки для определения курса и скорости обнаруженных надводных целей произвести с минимальным интервалом — десять минут.
…раздумывая:
«А не поднять ли тупо Ка-25, который „возьмёт“ своей бортовой РЛС по дальности все 200 кэмэ»?
Почти… уже почти готовый на каждый «чих» дёргать БЧ-6 взлётно-посадочными операциями. Впрочем…
«Впрочем, десять минут можно и подождать».
Хотелось затянуть пару тяг табачины, но не хотелось выползать наружу в ветреную холодрыгу. А в «ходовой» у них здесь не курили. Сам правила установил.
— Вахтенный, организуйте чаю что ли. С лимоном.
Его маяло этими десятью минутами ожидания, как и сосущей заядлой зависимостью. Потворствуя которой, он выкрутился простой уловкой: — Я в штурманскую. Туда мне чай.
Двинув в соседнюю рубку. Там, по-хозяйски отщёлкнув задрайку иллюминатора, чуть приоткрыв, можно было «подышать улицей», стряхивая пепел в баночку, что держал тут, позволяя в вольности своих пенатов, командир БЧ-1. Заодно обсудить с ним сложившуюся текущую обстановку.
Тем более что штурман, как и положено, был в теме, и уже отметил на своей карте все озвученные ориентиры:
— Судя по снятым параметрам, предварительно, эти «три» должны быть чем-то крупным. Обычный конвой? Если так, то малые суда, включая низкорослые эскортные кораблики, ещё невидимы, «прячутся» за горизонтом.
— Вопрос в том, Алексей Иванович, как нам лучше уклониться от встречи и разойтись каждый по своим. Можно поднажать и пробежать за несколько миль у них перед носом. Можно тормознуть, чего бы я не хотел, и увязаться вслед. Узок Датский пролив, вот что мне не нравится. Как зажмут нас там…
— Рассчитать «пунктир» восточнее Исландии? Не вопрос, — штурман с удовольствием вкурился в процесс, принимая благодарным кивком протянутую командиром кишинёвскую «марлборину» [63].
Десять минут прошли живо и с поста «Ангары» обновили данные, озадачив и даже сбив с толку: всё те же три засветки, без какого-либо сопровождения, на хорошем ходу… что не увязывалось в представление о классических конвоях. Оставалась неопределённость и с их курсом…
