голосину.
— Дык, это, бабка, значит, где-то здесь валяется, нах? — спросил он, утирая слезы.
— Да. Представь только, каково сейчас Валере. Что он скажет своей жене? Какова будет ее реакция?
— Пойдем, братка, покажешь мне эту красотку!
— Вован, только давай без твоих фокусов, — насторожился я.
— Да ты чо, братан, я только взгляну, нах!
— Ну, пошли, — вздохнул я, включая фонарик. — Только обещай, что ничего с ней вытворять не будешь.
— Ты заебал, Санек! Я ваще-то боевой офицер, даж на зачистках мы себе такого не позволяли. А тут бабка дохлая! Тьфу, нахуй!
Слова десантника практически убедили, что беспокоюсь я напрасно. Но в прошлый раз он представлялся старшим сержантом. Мы прошли через грот и свернули направо, где я положил старую ведьму. Это все паранойя. Но только благодаря ей, можно выжить в этом суровом мире БП. А через минуту увидел то, что повергло меня в чудовищный шок. Я ведь отлично помню, что оставил ее здесь, между этих красивых сталагмитов. Но сейчас она исчезла без следа!
В принципе, я был рад, что старая рухлядь жива. Ну да, не будет этих заморочек с похоронами, скорби на лице жены Валеры и с трудом скрываемой радости на хитрой роже очкарика. А теща по любому жива, иначе, куда она могла деться? Честно говоря, до этого момента я был абсолютно уверен, что досрочный старт Антонины Петровны в загробный мир — дело рук Валеры. Но теперь сомневался. Неужели ФСБ-шник мог так опарафиниться?
— Нет тела — нет дела, епть! — ржал Вован.
— Надо ее найти!
— Нахуя?
— Ты же сам хотел с ней познакомиться.
— Да ебал я в рот такие знакомства! Нах это надо? Одно дело, епт, когда она лежит, стало быть, тихонько, хавальник не разевает почем зря… а щас хуй его знает, чо у карги на уме, бля… у нее фонарь был хотя б?
— Нет, — подумав, ответил я. — Точно не было.
— Вот и я про тоже, братка, — понизил голос Вова.
— Антонина Петровна!!! — заорал я. Эхо испуганно металось под мрачными сводами.
— Тише, блять! — прошипел сквозь зубы десантник, припадая к земле и увлекая меня за собой.
— Что?
— Она ж где-то здесь, шкерицца в темноте, форшмачница старая! Нас поджидает, бля…
— Вован, не гони. С чего ей прятаться? — а у самого холодок по спине.
Десантник продолжал нагнетать:
— Блять, не нравицца мне это все. У старой макаки, походу, совсем кукушку сорвало, нах! Ебать, хуле тогда она к нам не вышла?
— Испугалась, может?
— Я, ска, не знаю, чо вы с ней вытворяли, поэтому возможно, нах.
— Так что, идем искать? — Прыгнувший в ладонь револьвер придавал мне уверенности. Но совсем-совсем немного.
— Погодь, братка, трещетку захвачу, нах…
Вован отправился в логово, а я остался один. После слов десантника стало как-то не по себе. Или это с травы пробило на измену? Я судорожно водил луч фонаря во все стороны. В каждой тени чудилось движение. Блин, Санек, успокойся. Там всего лишь теща Валеры, милейшая в сущности дама… но я представлял, как она сидит на корточках в темной трещине, злобные глазки пристально следят за мной, выжидая подходящий момент для броска… Капец, что-то фантазия разыгралась! Я прогнал дурацкое видение. Даже немного стыдно. Два суровых воина сделали из бабушки-божьего одуванчика кровожадного вурдалака. Хотя… недооценивать чутье десантника тоже не стоит…
Щелкнул затвор АК-74, досылая патрон.
— Ну чо, пошли нах! — хохотнул Вован. — Прикрывай, если чо, братух!
Мы осторожно двигались вперед, внимательно сканируя все закутки. А может, я действительно ошибся, и мертвая теща спокойно лежит себе в другом гроте? Вот это — идеальный вариант. Внезапно, отчаянный треск очереди вспорол напряженную тишину. Визжали пули, сыпались обломки сталактитов и сталагмитов. Я чуть не оглох.
— Вован, что ты делаешь?! Остановись! — крикнул я.
— Упреждающий огонь, епта! — Ловким движением он сменил магазин.
— Блин, давай еще гранаты швырять будем! Меня чуть рикошетом не зацепило!
Не хватало еще, чтобы этот поехавший десантник укокошил-таки старушенцию…
— Хуле ты трясешься, братка, аки душара необстрелянный, нах? Я бля, на рефлексах ебашу, как учили, блять! Нехуй под руку говорить! — Он двинул вперед, врываясь в следующий зал.
— Вова, угомонись, мы не в Чечне! Здесь моджахедов нет, только бабка заблудившаяся. Да и то уж, поди, ласты склеила с перепугу после твоих выстрелов.
— Заебись, коли так, нах! — бухтел Вован. — Ты б не пиздел, а по сторонам глядел. Если эта кикимора выпрыгнет на тя, я ж стрелять начну без разговоров. Рефлексы, хуле…
Сам бы лучше поменьше трындел. И нахрена я во все это ввязался? Этот мутант ведь точно пристрелит бабку. И меня вместе с ней. Рефлексы, блин, у него. А так все хорошо начиналось. Кто бы мог подумать, что светлая затея с огородом обернется такой жестью? Миновали еще несколько гротов и коридоров. Слава богу, десантник больше не палил без разбору. Он пер вперед, как хищник. Перекаты, резкие броски, яростные прыжки.
Наконец, мы добрались до нашей «плантации». С некоторой опаской я накинул провода на аккум. Проморгавшись, вспыхнули лампы. Но и здесь тещи не оказалось. Вован с интересом осматривал зал, опустив автомат. А я уж не знал, что и думать.
— Хуясе, — присвистнул он, — а вы, бля, без дела не сидели, пока Вовчик на боевое задание гонял. Уважуха, ептить!
— Слушай, Вова, мы и за неделю не обойдем эти чертовы подземелья. Давай уже обратно!
— Ебать, а бабка чо? Только закемарю — хуякс, ножичком по горлу и поминай, как звали!
— Да откуда у нее нож? — Я решил пойти на хитрость. — Там ж водка стынет…
— Эх, ладно, нах! — К моему облегчению, он закинул автомат за спину. — Тока ты, братка, седни у меня оставайся. Будем дежурить по очереди, нах. А то я, блять, хуй засну, пока карга где-то рядом шароебицца, нах!
***
Я проснулся от какого-то скрежета. Нащупав револьвер на поясе, приоткрыл глаз. Тускло попыхивали угли, дьявольски храпел Вован по ту сторону костра. Ну, блин, а говорил, не уснет… Конечно, всерьез я не опасался ночного нападения… но я-то честно отдежурил полночи! Хотя, неудивительно — столько водки всосать вперемешку с планом. Меня и самого здорово мутит.
Мой могучий мочевой пузырь был готов лопнуть. Пойду, отолью… вот только куда? На улицу или в сортир Вована? Не, снаружи, походу, метет. Вон как трепещутся шкуры на входе. Я зажег фонарь. Блин, уже почти не светит. Идти в темноту совсем не хотелось. Не столько из-за ожившей тещи, сколько из опасения наступить впотьмах на одну
