– Но я сказала чистую правду. Мне совершенно нечего скрывать. Я простая учительница, преподаю химию в гимназии. У меня есть хобби – люблю покорять скалы без всякого снаряжения и страховки. Меня забросило сюда в тот момент, когда я висела на двух пальцах над пятидесятиметровым обрывом.
– Теперь понятно. Поздравляю, ты тоже в когорте необычных людей. Рад тебя приветствовать в нашей компании, экстремальная альпинистка.
– Извини.
– За что?
– Ну, что я не доктор. Я действительно очень люблю, как ты выразился, экстремальный альпинизм. Больше, чем секс. Эй, джигит, не мучь свои уши, я занимаюсь этим только с людьми, которые мне очень нравятся.
Лена поднялась, кивнула Робину на прощание:
– А ты мне понравился.
Проводив её взглядом, тот повернулся к Ахмеду.
– Подслушивать нехорошо.
– Вах, какой женщина! – Горец восхищённо цокнул языком. – Настоящий Елена Прекрасная!
– Елена Прекрасная?
– Да. Бил такой красавица, за ней дэвьять лет все воевали. Город сожгли, Троя называется.
– Ну, ты и даёшь, в жизни бы тебя не заподозрил в знании «Илиады».
Горец ничего не ответил, он поспешно собирал цветы, пользуясь последними солнечными лучами.
Сата очнулась настолько, что даже улыбнулась, когда рядом присел Робин. Тот улыбнулся в ответ, ласково потрепал девочку по голове.
– Ну что, героиня, не знаю, как тебя и благодарить. Как я жалею, что мы столь плохо друг друга понимаем.
– Робин хорошо?
– Да уж лучше, чем тебе. Первый раз в жизни за меня так решительно заступилась девчонка. Может, тебя оставить в каком-то селении? Ну, как тебе объяснить!
Впрочем, при мысли о том, что девочку придётся оставить у этих жестоких аборигенов, сердце его сжалось; он понял, что хочет этого менее всего. Он догадывался, что в родное селение ей возврата нет, не зря она добровольно пошла за ним.
– Анита плохо.
– Что?
– Анита плохо. Там.
Взглянув в указанном направлении, Робин заметил притаившуюся в кустах красотку. Подошёл, присел рядом, тихонько кашлянул. Девушка, не прекращая рыдать, подняла лицо, опять закрыла его ладонями.
– Можешь не прятаться, я всё видел, – сурово заявил он. – А знаешь, ты, когда плачешь, становишься чудовищной уродиной. Страшнее бабы Яги.
Женская психология не подкачала, Робин еле успел перехватить руку, спасаясь от пощёчины, и, глядя на разъярённую фурию, рассмеялся:
– О, женщины, как легко вами управлять. По какому поводу рыдаем?
– Спрашиваешь! Я... До меня только сейчас всё дошло. Как же я перепугалась!
– Ничего страшного, все боятся. А ты молодец, не растерялась, хорошо стреляла. Так что можешь рыдать спокойно, это нормальная реакция на стресс, пошёл откат. А слёзы к тому же хорошо очищают организм.
Сквозь слёзы показалась лукавая улыбка:
– А что там кто-то говорил по поводу бабы Яги?
– Небольшое преувеличение, – усмехнулся Робин, – как тебя ещё расшевелить? Да ты посмотри на сына Кавказских гор. Настоящий джентльмен!
Ахмед торжественной походкой приближался к Елене, умывавшейся у ручья. Став над ней, он протянул букет цветов и что-то сказал. Та подняла голову, коротко ответила. Джигит равнодушно отбросил букет, что-то достал из кармана, деловито осмотрел, недовольно покачал головой. Огляделся и, узрев Робина, поспешил к нему:
– Робин, у тибя есть сто долларов? Я отдам.
– Да зачем же тебе деньги?
Покосившись в сторону Аниты, Ахмед стеснительно произнёс:
– Давай отойдём, а? Я тибе скажу, но тиха, понял?
– Красавица, закрой уши. Давай, говори.
– Она мине сказала – двести долларов.
– Что?
– Вах! Она сказать двести долларов! Ты понял, да? А у миня только сто, рублями. Но она брать по курсу, я так думать.
Робин захохотал, не выдержав, прыснула златовласка. Взглянув на неё с осуждением, Ахмед обвинил:
– Вах, красавица, нильзя падслушивать.
– Ахмед, Ахмед! – Робин покачал головой. – Ну сам подумай, зачем ей здесь деньги? Она просто пошутила.
Гигант глянул на Робина мудрым взором, полным снисходительного превосходства, и заявил:
– Робин, ти плохо знать женьщин. Им всигда дэньги нада. Всигда! Ти понял?
– Прости нас, сын самой большой звезды. Мы оказались слабы. – Сабир, младший азат деревни, извивался в пыли деревенской площади, лобызая сапоги высокого человека в просторном чёрном одеянии, расшитом огромным количеством черепов бласов.
– Где старший азат? – брезгливо спросил хозяин сапог.
– Он мёртв, – всхлипнул Сабир, – цохваны убили его.
– Как это случилось?
– О, владыка Глаз Мира, мне страшно говорить! Вели убить меня, язык мой больше не может мне служить.
Пнув азата ногой, жрец прошипел:
– Я, Зардрак акх Даутор, атон всех атонов Заоблачного храма, приказываю тебе и твоему гнилому языку – ты скажешь всё! Что случилось после того, как вы отправились в погоню за странным существом, похожим на женщину?
– Великий, случилась большая беда. Мы видели много чужих следов, но не боялись, с нами ведь шли нуры. Но голоногая женщина оказалась цохваном, она завела нас в ловушку. Мне страшно это вспоминать, я видел то, чего нельзя видеть ни одному человеку! Там были цохваны, очень много цохванов. Таких мы ещё не видели, это ожили страшные предсказания Торанвера! Многие из них были сделаны из тёмной бронзы, их не брали наши топоры, а копья попросту раскалывались. У одного лицо сделано из самой ночи, другой был огромным великаном, он разрывал людей на куски. Они убили многих наших людей и всех нуров. Наши сердца переполнились большим страхом, мы стали спасать свои жизни, а цохваны гнались следом, медными когтями убивали тех, кто отставал. Мы бежали до самой деревни.
– Ты хорошо всё видел?
– Да, я швырял камни из задних рядов. Я лучше всех в деревне управляюсь с пращой.
– Как они убили нуров?
– О, муж мириадов эйко, это было страшно! У двух цохванов были огромные луки, большой силы, три человека не смогут такой натянуть. Они метали стрелы такой крепости, что те пробивали нурам головы. Другой цохван извергал гром, и от того грома не было спасения. Последний нур бросился за цохваном, двигавшимся быстрее молнии. Он оторвал ему голову, тот упал, но едва коснулся земли, как голова отросла вновь. Нур опять бросился на него, но ему помешал другой цохван, похожий на худую женщину в одежде дэйко. Он приказал нуру проверить его. Лесной страж замешкался, но поняв, что перед ним не атон и даже не имин, хотел убить обманщика. Тогда цохван, лежавший на земле, захохотал, махнул рукой, метнул молнию, убил последнего нура. Я рассказал всё, что видел, великий!
