– Кроме меня, все остальные женщины в группе жены охранников, они не посвящены ни в какие тайны, господин пилармес.
– Почему не эвакуировались с остальными?! – закричал офицер, выходя из себя.
– Можно я скажу, господин офицер?
Из-за спины Виттары торопливо вышла одна из женщин. Детеныш на ее руках, несмотря на шум, безмятежно спал.
– Я скажу, господин офицер! Это все она, – женщина зло покосилась на Виттару, – она придумала, чтобы мы отделились от остальных и спрятались в подвале, в то время как другие уехали на автобусах. Она сказала, что так мы будем целее! Она не верила нашей армии, она не верила в императора!
Женщина перешла на крик и была готова забиться в истерике.
– Хорошо, милочка. Успокойтесь! – сказал ей пилармес. – Вы повели себя как патриот, как верный подданный императора.
– Вы не убьете меня, офицер?!
– Нет, конечно. Вы ведь оказали мне большую услугу…
– Я еще могу рассказать, господин офицер! – Женщина нервно сглотнула и снова покосилась на Виттару.
– Слушаю вас.
– Она разговаривала с канкуртами!
– Вот как?
Пилармес посмотрел на Виттару:
– Это правда?
– Они были не совсем канкуртами. Это оказались человеки.
– Человеки – выдумка. Их не существует. Человеки – это продукт канкуртской пропагандистской машины, инженер Виттара!
– И тем не менее… Эти офицеры канкуртской армии были человеками. Они укрылись в нашем подвале от своих взбунтовавшихся солдат и вместе с нами пробивались через населенную червями пещеру. Без них мы бы все погибли.
С палубы стали доноситься всхлипы: женщины все еще боялись, хотя те, что их встретили, были императорскими солдатами. Все знали, какими скорыми на суд были геллисы из политической разведки.
– У вас есть еще какая-то информация, женщина? Как ваше имя?
– Эрмана, господин офицер! Эрмана жена Корвея! – с готовностью отозвалась та. – Еще она рассказывала им об эвакуации оборудования.
– Вот как? Это правда, инженер Виттара?
– Если я буду отрицать, вы мне все равно не поверите, – еле слышно ответила Виттара. Она уже понимала, что их всех ожидает.
– Вам – нет, но Эрмане поверю. Продолжайте, Эрмана, о чем они говорили?
– Они говорили о… мне страшно произнести это, господин офицер. О карбункуле!
– Вот как? Вы знаете о карбункуле, Эрмана? Что вам известно? – заинтересовался пилармес.
– Мне совсем ничего не известно, господин офицер! Не больше, чем другим женщинам, только обычная болтовня! – забеспокоилась Эрмана, нервно встряхивая своего спящего детеныша.
– И все же, – настаивал пилармес, он начинал терять терпение. Плач женщин на палубе стал громче, и его это нервировало. У него был приказ любыми средствами прекратить утечку информации о водородном процессоре. Угрозой считались носители любой информации. Любой! Пилармес знал, как по крупинкам, подчас совершенно не связанным друг с другом, складываются большие секреты, и он был готов воевать с этими «крупинками».
– Они говорили о карбункуле и о том, где его теперь следует искать!
– Очень занимательно, да, инженер Виттара?
Пилармес разомкнул сцепленные за спиной руки и покачался на каблуках, ухмыляясь как злодей из третьеразрядного фильма.
– Очень занимательно. Продолжайте, Эрмана. Вы даже не представляете, как важны ваши показания.
– Я все расскажу, господин офицер! Она рассказала им, что все оборудование эвакуировали на Шпеер или Гуллифакс и что искать чего-то там нужно по титановому парусу! Вот такая она сука, господин офицер! Она предала нашего императора, ведь так?
– Так, госпожа Эрмана. Вы совершенно правы, – милостиво согласился пилармес. – Что-нибудь еще имеете добавить?
– Они сошли у вентиляционной шахты, ваше благородие, и больше я их не видела!
– Понятно.
Пилармес снова сцепил руки за спиной, развернулся и пошел прочь, в сторону темного коридора. Сержант поспешил за ним.
– Пярк, я пойду наверх, выпью горячей маконды, – негромко произнес пилармес. – А вы их тут кончайте всех…
– И эту – Эрману?
Сержант через плечо взглянул на женщину с черными горящими глазами.
– Я же сказал – всех, – повторил пилармес и поспешил в коридор, чтобы не слышать выстрелов. Ему нравилось чувствовать себя вершителем судеб, однако «грязной» работы он боялся.
Не успели Джим и Тони выпить чаю, как в их дверь требовательно застучали. Это не было похоже на вежливый стук их робота-дворецкого.
– Уже хватились, – догадался Джим. Он разливал чай по прозрачным, имитирующим стекло стаканам.
– Похоже на то. Хорошо хоть стучат, значит, не утратили должного уважения к нам. Войдите!
Дверь резко распахнулась, и в жилище Джима и Тони вошел майор Спектор. Он был вооружен и одет в легкий бронированный костюм. Следом за ним ввалились полдюжины сотрудников местного бюро – всех их Джим и Тони знали в лицо.
Последним, с загадочной улыбкой на лице, неспешно вошел генерал Эвистер.
– Мне жаль, что приходится прерывать ваш отдых, коллеги, однако у нас сложилось впечатление, что вы, уходя из моего кабинета, прихватили нечто вам не принадлежащее. Возможно, не из злого умысла, а только по привычке.
– Я так понимаю, сэр, вы решили провести здесь обыск? – спросил Джим и, оставив чайник, приблизился к генералу.
– Кстати, майор, ваш шлем застегнут слишком слабо, – в свою очередь заметил Тони, становясь рядом со Спектором. – Нужно усилить затяжку еще на треть – в противном случае при попадания в шлем крупнокалиберной пули вам снесет полголовы. Позвольте я помогу вам.
И Тони принялся затягивать крепления на шлеме Спектора.
– Благодарю, – сказал тот, отстраняясь. – А теперь мы займемся делом. Кастронсон, проверьте офицеров.
– Надеюсь, вы не против, господа? – обратился он к Джиму и Тони.
– Разумеется, нет. Мы же не новички: раз надо, значит, надо, – ответил Джим.
Сотрудник по фамилии Кастронсон несколько раз провел специальной рамкой вдоль тел Джима и Тони, но висевший на его груди прибор никак не отреагировал.
– Они чистые, сэр.
– Хорошо, что чистые, – сказал генерал. – А теперь будьте добры выйти со мной, господа офицеры. Не будем мешать команде.
– Разумеется, сэр, – согласился Тони. – Надеюсь, они будут обходиться с нашими вещами аккуратно.
– Я доверяю майору Спектору, он грамотный сотрудник, – заверил генерал Эвистер и вышел в коридор следом за полукровками.
– Я отдаю себе отчет в том, чем вы являетесь для нашего бюро и даже для всей службы в целом, – продолжил он, когда они оказались в галерее. – Я также понимаю, что в вас, как в получеловеках, может развиться обида, но вместе с тем я надеюсь на ваше понимание – мы обязаны проверить возникшие у нас подозрения.
