– И никаких фитилей, – пробурчал я себе под нос.
– Да, – ответил Эйно, подходя к левому борту, – там трубки… эй, кто-нибудь, дайте мне фонарь! И зажгите прожектор на полубаке.
Чьи-то руки услужливо подали ему масляную лампу с полированным отражателем. Перегнувшись через толстый планшир, Эйно озабоченно посветил вдоль борта.
– На, погляди сам, – сказал он, указывая рукой куда-то вниз.
Нагнувшись – для этого мне пришлось встать на цыпочки, – я увидел две едва заметные вмятины в броневом листе, сильно закопченные взрывом порохового заряда. Ядра, пущенные с относительно небольшой дистанции, не только не пробили, но даже и не повредили толстую сталь, опоясывающую «Бринлееф». Я долго разглядывал места их попадания, размышляя о том, насколько же прочен наш корабль, потом Эйно надоело держать лампу, и он бесцеремонно поднял меня за шиворот.
– Кажется, мы потеряли кусок фор-брам-рея. Жиро, я прав?
– Так точно, хозяин. Ядром снесло… завтра же плотники все исправят. Я уже распорядился подтянуть шкоты.
– Они странно стреляют – одни берут выше, другие ниже. Я боялся, что вторым залпом нам порядочно почешут рангоут. Но в то же время я не хотел стрелять первым… но это уже не важно. Идем, Маттер: тебя ждет ужин. Жиро, отправьте ко мне Рикко, я хочу ему кое-что сказать.
Мы вернулись в каюту, где я с ожесточением принялся терзать успевшую остыть баранину, а Эйно с Иллари, весело поблескивая глазами, подняли свои кубки.
– Я же говорил тебе, что скорострелки вполне способны доставить кое-кому неприятности, – произнес Эйно, облизываясь.
Ответить Иллари не успел: в каюте появился Рикко, выглядевший немного смущенным.
– Я горжусь тобой, парень, – повернулся к нему Эйно. – Ты научился стрелять как морской демон… признайся, ты догадывался, что крюйт-камеры были расположены в носу этого фрегата?
– Нет, князь, – ответил Рикко, – я просто подумал, что, попав в нос, смогу размочалить ему основание фок-мачты. Взрыв фугаса – и мачта рухнет, а вслед за ней посыплется весь рангоут. Взрыв крюйт-камер был для меня такой же неожиданностью, как и для вас.
– Все равно, ты прекрасно поработал, а мои пушки в очередной раз доказали свою пригодность. Ута, выдай Рикко бочонок старого вина, я хочу, чтобы он распил его со своими канонирами.
Когда артиллерист удалился, Эйно вернулся к рассуждениям над старой картой. Тило был недоволен. Лоттвиц требовал от него сманеврировать в узких, как чулок, проливах между несколькими островами, отстоящими от берега не более чем на десяток миль.
– На баркасах мы там не пройдем, – убеждал он, – потому что нам придется выгребать несколько часов… главное – здесь достаточно безлюдное место. Мне нужно попасть вот сюда, видишь эту точку на побережье? Но подойти туда на «Брине» невозможно, так как нас обязательно заметят. Я хочу дойти вот досюда, а потом уже пройти вдоль берега на веслах и высадиться вот здесь, в лиманах. Высадив меня, ты отправишься на сандасский остров Раух, это всего лишь сто миль к востоку, и высадишь там нашего гостя. Заодно, если удастся, закупишь продовольствие – и через три дня станешь ждать меня вот здесь, в проливе.
– Хорошо, – крякнул старый Тило, – разорвал бы тебя демон!.. я сделаю так, как ты скажешь. Но распорядись поднять пары: если мы сядем на мель…
– Там не может быть мелей, старина.
– Там может быть все, что угодно! Я ненавижу ходить по незнакомым проливам, будь они прокляты. И не забудь о сигналах. Ах, не нравятся мне эти проливы!
Я слышал о том, что в воинственном Шахрисаре принято ходить в броне, но реальность превзошла мои ожидания. Вероятно, хитроумный Эйно не исключал возможность высадки на этих берегах – он, Иллари и даже Ута облачились в тонкие чешуйчатые доспехи, причем латы девушки, изготовленные явно для женской фигуры, отличала вызолоченная резьба, а на голове у нее был изящный желтый тюрбан с воткнутым в него пером. Для меня одежды не нашлось, и я этому даже порадовался: меня мало прельщала перспектива таскать на себе металл, да еще и здесь, в горячей южной стране. Впрочем, радовался я недолго – критически оглядев меня, Эйно сообщил, что купит мне доспех в близлежащем городке.
Побережье он, очевидно, знал как свою ладонь. Баркас высадил нас на узкой полоске галечного пляжа, над которой качались разлапистые ветви хвойного леса. «Бринлееф», лениво попыхивающий трубой, остался за недалеким лесистым островком. Эйно оказался совершенно прав – сколько Тило ни мерял глубины, найти мель ему так и не удалось. Лабиринт проливов был настолько глубок, что показания лота вызывали у старого штурмана лишь удивленные и одобрительные улыбки.
Взобравшись по пологому песчаному склону, мы вошли в рощу, и Эйно уверенно повел наш маленький отряд в глубь суши. Мы двигались в полном молчании, размышляя, как мне показалось, каждый о своем. Я думал о том, что даже в страшном сне не мог представить себе, что когда-нибудь попаду в Шахрисар, да еще и в такой странной компании, как наша. Когда-то эти земли принадлежали многочисленным племенам рыбаков и земледельцев, кое-как торговавшим с соседней Саскией и не имевшим ни письменности, ни единой веры – впрочем, это не служило им поводом к войне. Так длилось до тех пор, пока с востока не хлынули конные орды воинственных тартуша, принесших сюда жестокий культ Круга Перерождений, неуемную жажду крови и умение строить города. Вскоре поселения тартуша превратились в мрачные и помпезные полисы с их гигантскими храмами, темными, давящими на человека дворцами и огромными каменными портами. Селились они в основном вдоль побережья, а в глубине страны основывали лишь торговые форты-крепости, наводящие священный ужас на аборигенов. Так родился Шахрисар. Уже через сто лет после завоевания тартуша безраздельно владычествовали в просторах Тиманского моря, время от времени конфликтуя с Саскией и другими, менее могущественными соседями, которым не оставалось ничего другого, кроме как образовать Тиманский оборонительный союз, направленный против притязаний Шахрисара. Сюда стекались рабы, захваченные в далеких восточных землях, здесь шумели крупнейшие рынки, на которых торговали добычей разбойники и налетчики всех мастей. Всякий попавший в Шахрисар рисковал оказаться в положении ограбленного, а то и того хуже – закованного в цепи…
Но Эйно, по-видимому, такая перспектива не пугала. Он уверенно вел нас через лес, и вскоре, когда солнце поднялось на два пальца от горизонта, мы увидели дорогу, петлявшую в поредевшем бору.
– Через полчаса мы выйдем к городу, – сообщил Эйно. – Иллари и ты, Маттер – вы останетесь на опушке леса и на всякий случай приготовите оружие, а мы с Утой пойдем туда, чтобы купить лошадей. Ни в коем случае не высовывайтесь и ждите нас…
