Пока ракета догорала в воздухе, Юра успел скомандовать, и бойцы дружно слили по магазину в сторону дозоров. Антоша, не теряя времени и не особо выбирая — коль еще можно, — грохнул в бьющих с противоположной стороны. Краем глаза заметил, как пацан на мгновение «завис» от отдачи, а главное, от валящей с ног звуковой волны. Видать, на пристрелке он так и не успел со своей крупнокалиберкой свыкнуться. Ну и как тебе, сынок, такой вот рулезный шутер[40] от первого лица?
Добавляя крепким словцом скорости народу, вместе с замом засели под корнями. Первым в отход пошел Никольский, он же и повел основную толпу. Следом за ними — Передерий с Мыколой с установкой задержаться на полпути в распадке на повороте, примерно в километре от засады и в двух до места сбора. Наступая на пятки саперам, грузно протопали афганцы: Чапа, Старый и Прокоп. Не самый худший заслон ушедшей группе и Деду с напарником.
Пропуская всех, вдруг осознал — огневая до сих пор ведет бой! Толкнув крестящего с подствольника на три стороны старлея, отправил его к ним и, следом, дал еще одну красную — для близоруких — в крону деревьев над их головами (может, за шиворот хоть что-то упадет — разбудит). Ну что за мать-перемать?! Дзюба, ёпырс, ты же не пацан зеленый, что же ты, сука, делаешь?! Сейчас отсекут — все тут ляжем!
Антоша, оставшись последним, меж исправно усиливающим огонь овражком и двумя клещами обложившими балочку группами, если и нервничал, то виду не подавал — каждый раз вздрагивая всем организмом, осмысленно бухал по огонькам.
Жихарь не успел. Не мог успеть! С высотки за лесом метрах в двухстах, через голову сидящих в овраге, мощно упорол крупнокалиберный. Просто вмочил! Прицельно, основательно и очень точно — прямо в плюющий огнем «АГС». Как только гранатомет смолк, пулеметчик на той стороне чуть повел стволом, и с позиций моего ПК ошметки полетели да срубленные лилово-оранжевым ветви. Приехали…
Схватив Антошу за шиворот и заодно подцепив лежавший под боком «Шмель», рванулся к тропе.
Вовремя! Разорвав окоп «ПК», пулемет взялся за наш угол. Метров через сорок на границе видимости уложил снайпера в гнилую промоину и сказал:
— Кузнецов! Три выстрела… Попади! Потом по тропе, до прогалины. Пятьдесят метров. Жди нас. Услышишь, что завязли… — меня на мгновение прервал грохот сработавшей на склоне «ОЗМки»… — уходи в гнездо. Дед на повороте. Минируйте тропу.
Антоша смотрел глазами человека, изо всех сил не хотевшего умирать. Я не мог его так бросить. Наклонившись, крепко взял за шею и, глядя прямо в глаза, с нажимом прошептал:
— Выполняй — точно. Тогда — выживешь. Нет — умрешь. Попади в него…
Он развернулся и стал выставлять сошки. Крупнокалиберный рычал вдоль тропы короткими, далеко прорубающими кустарник трассами. Над головой траурно завыло, и на склоне холма на моей позиции и по всему склону прошла серия взрывов. Это не подствольники… Это — жопа!
Метрах в трехстах в сторону станции болотными всполохами замигали огоньки развернувшейся минометной батареи. Если они перенесут огонь на тропу — не выйдет никто. Координаты возьмут по GPS[41]. Легко!
Радиостанция вырубилась сразу после открытия огня. Помощи просить не у кого и незачем — не успеет никто при всем желании. Теперь — быстро управятся. Не так, конечно, как с теми — в балочке оприходованными, но и нам без резвого маневра лежать здесь, как и им, без единого шанса.
Рванулся к выходившим на тропу. Одного волоком тащили на плащ-палатке. Второй, шатаясь, еле полз следом. Замыкал Жихарев с гранатометным станком на плече и телом «АГСа» в руках.
Сзади лупанул Кузнецов и сразу — еще раз. Крупнокалиберный заткнулся. Через несколько секунд Антоша вылетел на меня. Молча перехватил и показал глазами на людей. Антон понял и подлетел к раненому. Я успел рассмотреть бессильно мотылявшуюся по брезенту русую голову.
Что же ты, Олежа, наделал?!
Крикнул вдогонку:
— Юра — с тропы! Минометы!
Он, обернувшись, кивнул. Глаза тоскливо смотрели на меня. Я отрицательно покачал головой — «выводи»!
Гости наши — молодцы, слов нет. Не дернули назад, не влезли рылом в грязь, да и давят крепко. Правильно! Давите… Мы тоже сейчас придавим — на посошок.
Ну, и потом… Должно же у Кирюши быть детство?!
Сместившись влево, оказался у края лысой опушки. Минометы размолачивали остатки позиций на вираже. Пехота внизу готовилась к рывку в балку. Батарея сейчас перенесет огонь и начнет методично перекрывать пути отхода. Если их не заткнуть, то все — кранты. И махру[42] тормознуть хотя бы на пяток минут. Только вот — где?
На их месте я начал бы сразу с двух сторон. С одной еще есть «МОНка», со второй они должны сконцентрироваться вот в этом месте. Если действительно был подрыв «ОЗМки», то там сейчас перевязывают раненых и собираются до кучи. Ну, а если саперы кошками сдернули растяжку, то вообще просто. Я вычленил глазом квадрат семь на семь метров и, старательно приложившись, ухнул из огнемета в его середину. В сотне метров тяжко и низко громыхнуло.
Даже не глядя на результаты, развернул спарку и врезал по минометам — благо все расстояния дальномером заранее пробиты и «двести шестьдесят метров» до той полынной проплешины у меня в памяти на заветной полочке схоронены. Сверху вниз да неполных триста дистанции — для «Шмеля» то, что доктор прописал. Кроваво-красным светлячком граната метнулась к батарее, и та каракатицей, накрывшись дымной тенью, тут же смолкла.
Теперь — только время!
Пот заливал глаза. Ну, это мы еще двадцать лет назад прохавали: лоб ночью автомобильной фарой светит. Лучше под шапочкой пропотеть, зато мозги на спину ненароком не обронишь. Железа на мне с избытком, да и у самого хорошо за сотку живого веса. Не стайер, одним словом.
Где-то сзади и с боков густо стреляли. Вновь стали рваться мины, но намного дальше, в глубину. По звуку не поймешь, достают наших или нет. Иногда поверху проходили пулеметные трассы. Главное, чтобы никому не напороться, если сбоку подвалит подкрепление. Хотя и маловероятно. Гостям догнать мою группу можно только по тропе. В обход далеко не уйдешь — там днем черт ногу сломит, что уж за ночь говорить.
Выскочил на поляну с сердцем в глотке. На подходе сквозь рев прокуренных легких и свист вылетавших со всех дыр слюны и соплей услышал окрик:
— Кто?!
— Деркул!
Прошел шагом мимо перепуганного Антона и ввалился в поворот. Передерий потерянно сидел у тропы. На мой немой вопрос он поднял уползавший в жирный куст моток зажатой в руке проволоки. Жихарь склонился над одним из бойцов. Внизу белели пятнистые бинты перевязываемого пулеметчика. Юра, посмотрев на землю за плечом и на меня, отрицательно качнул головой.
