— Иди-иди, — стрингер остановился. — Давай шуруй.
— Ты дурак, — сказал, словно выплюнул, Вик.
— Зато хоть чего-то добился, в отличие от тебя, нытика. Хреново ему за стенкой. Там он никто, а тут король! Властелин Зоны! Может, хреново, потому что ты и не умеешь больше ничего, кроме как по радиоактивным помойкам шариться?
Вик долго не мог нащупать нож. Хлопал пухлой ладонью по поясу, выпучив глаза, и не находил. Он забыл, что оставил клинок в горле кровососа. Сталкер покраснел и готов был взорваться в любую минуту. На лбу взбухла жирная вена. Смертин даже невзначай схватился за дробовик, отходя на шаг назад.
— Ты иди, — кивнул, словно указывая дорогу, Алексей. — Я-то один как-нибудь разберусь. А вот ты сможешь? Увязался за мной и делает вид, что облагодетельствовал. Все просто. Я башляю деньги, и ты без всяких дешевых понтов ведешь меня туда, куда мне нужно. Либо мы расходимся, и мне плевать на твои психологические трудности.
— Да пошел ты в задницу со своими деньгами! — Вик резко развернулся и ускорил шаг. — Ты сдохнешь здесь! — крикнул он Алексею. — И если будешь верещать как девчонка, а я окажусь рядом — даже пальцем не пошевелю!
Из завала на сталкера, грозно рыча, бросился зомби. Толстяк пальнул накоротке, даже не замедляя шаг, и устремился дальше.
— Козел, — сплюнул Смертин, доставая камеру и зависая над пытающимся подняться живым трупом. — Даже отснять не дал.
Красавчик. Мечта некрофила. Так и улыбается оставшейся половинкой головы, шевелится, пень трухлявый. Зомби — это мелочь. Подумаешь, живые трупы. Не дай бог на такого ночью нарваться, но бывает и хуже.
Зомби стрингер уже видел, причем не в Зоне. Под Орлом практиковал один колдун вуду, так тот напугал до седых волос. Алексей тогда тоже не верил, но усердно за ним следил. А домик был как раз в самой глуши. Поля, перелески, каскад прудов, окутанных камышами. Хорошие, одним словом, места, крепкие. Колдун этот вычислил его на второй день и четыре часа по лесу гонял, используя своих трупов как загонщиков. Правда, те свежие совсем были. Тогда он натерпелся, а пленку впервые в жизни сразу ментам отдал. Не хватало еще, чтобы вудуист потом вычислил и встретил где-нибудь в темном переулке вместе со своими зверушками.
Так что эти — детский лепет. Улыбайся, урод. Тебя снимают.
— 18:25 по Москве, 15 августа 2031 года, Зона. Сегодня был очень напряженный день. Я не хотел писаться, но обязан согласно контракту… В задницу контракт. Ухожу от репортажного формата. Репортажи здесь делать невозможно. Короче, день сегодня был очень насыщенный. Я узнал, что такое граната без чеки, застрелил случайно какую-то тварь, видел бугор с красным глазом, отыскал пару аномалий и разосрался вдрызг с одним сталкером, рискуя остаться без головы… Я уже не уверен, что смогу вернуться за Периметр. Почему? Не знаю. Просто предчувствие. Пусть это будет мой дневник. Прав был этот самый Вик. Здесь смерть такая же норма, как и жизнь. Как я понял из нашего недолгого общения, все друг друга режут, тихо ненавидят, загоняют в ловушки. Особенно не любят новичков. Над ними издеваются хуже, чем деды над новобранцами. Меня это не удивляет, потому что… что-то сломалось. Бред, конечно. Увидев эту запись, вы наверняка скажете, что я двинулся… Ваше право. Всего два дня в Зоне. Я даже не прошел старый Периметр. Не поверите… Я рад, что здесь оказался. Глупо. Эйфория в самой глубине души мешается с постоянным страхом. Рассудок кричит: «Вали отсюда», — а я рад. Тут куча работы, тут масса нового, каждый день — как открытие. И эти сталкеры… Они, по-моему, какие-то ненормальные, загнанные в угол, блуждающие тут не по собственной воле.
Умиротворенно потрескивал огонь. Смертин сидел на гладком удивительно ровном бревне и ковырял веткой угли. Навеяло из детства: подгоревший хлеб, свисающий с тростинок, запеченная чуть ли не до углей картоха, костер и речка. Здесь речки не было. Картохи с хлебом, впрочем, тоже. Алексей устроился на самой опушке сосняка, недалеко от сошедшего с рельс железнодорожного состава. Впереди — усыпанный щебнем вал, рельсы и кладбище вагонов, за спиной — лес. А все равно было уютно. Даже невзирая на пристально смотрящие на него в закатном, почему-то белом, солнце черные провалы пассажирских окон. От них веяло холодом и угрозой.
— Дурак ты все-таки, журналист, — беззлобно сказал подошедший со стороны леса Вик.
Он остановился у костра и посмотрел на Алексея.
— Решил вернуться?
— Хоть бы пальнул, что ли, для приличия, так от тебя любая тварь ни рожек, ни ножек не оставит… Нож потерял я. Консервы нечем открыть. А вообще… пришел извиниться. Ты мне все же жизнь спас. Зря я…
— У твари той нож забирай. Скучно тебе стало? — перебил его стрингер.
— Можно сказать и так.
Вик присел на корточки, положив автомат на оранжевую от отблесков огня траву. Сталкер устроился поудобней, задумчиво провел ладонью по бороде:
— Я откровенно тебе скажу. Ты во многом прав был. Но когда правду вот так в лицо… Это неприятно и больно.
Толстяк выглядел каким-то осунувшимся, уставшим, жалким. Он вытащил из кармана непонятную безделушку и принялся крутить ее в ладонях. Алексею показалось, что игрушка Вика несколько раз блеснула в свете костра.
— Хорошо, больше не буду.
— Ну вот что ты ехидничаешь?! Все вы, что ли, такие, сучье семя? Профессиональное у вас, что ли?
— Угу, — согласился стрингер.
— Короче, не по себе мне одному, — признался, наконец, сталкер. — Все время как-то в группе, в группе… Все время кто-то вел, подсказывал, что нужно делать… Как подумаю, что один останусь, — все мышцы сводит, ноги идти отказываются.
— Страшно?
— Не то чтобы страшно… неуютно, что ли… Ну чего ты меня мучаешь?!
— Понимаю, — кивнул Смертин.
Он подбросил в огонь несколько сухих веток и достал и кармана очередную шоколадку.
— Одним словом, ты решил взять меня в напарники?
— Что-то вроде того… Я, вообще, за Периметр собирался, если честно, — неуверенно сказал толстяк.
— Э, нет. У меня тут дела.
— Не дурак, сообразил. Думаю, в бар нам надо. И тебе туда, чтобы все разнюхать, и мне. Там на хвост кому-нибудь сяду — и на хрен отсюда.
— Чтобы никогда больше не вернуться?
Толстяк задумался. Он еще настойчивей принялся перекатывать из ладони в ладонь свою блестящую вещицу, а потом и вовсе растопырил пальцы, словно хотел бросить ее на землю. Тонкая цепочка расчертила воздух, и Алексей увидел, как у самой травы болтается туда-сюда небольшое распятие. Вик подождал секунду, затем снова сгреб его в ладонь, с силой сжав пальцы в кулак.
