— Так-то оно так, — согласился Кевин. — Но это все равно слабое утешение — знать, что кому-то сейчас хуже, чем тебе. К тому же есть и другая сторона медали — кому-то сейчас значительно лучше, чем мне.
— Ты хорошо рассуждаешь, — кивнул отец Леонид. — Особенно если учесть, что тебе всего девятнадцать лет, и ты вырос в трущобах. Да, кому-то сейчас лучше, чем тебе. Ну и что?
— Но ведь они этого не заслужили! — произнес Кевин, выплеснув то, что так долго грызло его душу. — Почему я должен жить в трущобах, не имея даже хорошей воды, когда сынок какого-нибудь министра утопает в роскоши? Разве это справедливо?!
Отец Леонид мягко улыбнулся.
— Ты опять пытаешься судить других людей. Хорошо, допустим, сынок министра не заслужил такой жизни. Но заслужил ли ее ты? За какие заслуги тебя должны холить и лелеять, хорошо кормить и красиво одевать? За что, наконец, тебя должны уважать и ценить? Заслужил ли ты сам все эти блага?
Кевин нахмурился. Его злило, что отец Леонид всякий раз ставил все с ног на голову.
— А какие у меня должны быть заслуги? — буркнул он.
— Не знаю, — пожал плечами старик. — Попробуй честно ответить на такой вопрос: что ты сделал для этого мира, чтобы мир чем-то отблагодарил тебя? Подумай над этим… — Он взглянул на часы. — Через минуту взлетаем.
Известие о предстоящем старте заставило Кевина прильнуть к «иллюминатору». Тем не менее сам момент подъема он пропустил. Даже недоуменно посмотрел на часы, решив, что старт задерживается, и лишь десяток секунд спустя обратил внимание на медленно удалявшуюся бетонку космодрома.
Плавно приподнявшись, корабль развернулся и начал набирать высоту, Кевин ощутил слабую перегрузку. Сильнее она так и не стала — на кораблях такого класса заботились о комфорте пассажиров.
Выход на орбиту занял больше получаса, все это время Кевин завороженно смотрел на удалявшуюся Землю. К восторгу от открывшегося ему зрелища примешивалась щемящая грусть — Кевин очень остро сознавал, что покидает свой дом.
Потом стало очень тихо — корабль скользил по орбите, готовясь к переходу на основные двигатели. Прошло еще несколько минут, и пространство за иллюминатором затянуло туманом, корабль перестал принадлежать привычным пространствам. Поколдовав над пультом управления в нижней части иллюминатора, Кевин вывел на экран картинку звездного неба.
— Если хотите, можно сделать другую картинку, — сказал он, взглянув на отца Леонида. — Море или еще что-нибудь.
— Пусть будет та, что нравится тебе, — ответил старик, с удовольствием потянувшись. — Не возражаешь, если я на полчасика прилягу? — Он поднялся с кресла и лег на кровать.
Подумав, Кевин последовал его примеру.
Лежа на кровати, он вспомнил вопрос отца Леонида. Раньше Кевину никогда не приходилось задумываться о том, достоин ли он лучшей жизни, заслужил ли он ее, это казалось ему само собой разумеющимся. И вот теперь кто-то попробовал в этом усомниться. Кевин пытался найти аргументы в свою защиту и не находил их. И чем больше он думал о себе, тем в большее уныние приходил. Получалось, что он совершенно никчемное существо, не сделавшее в своей жизни ничего хорошего. И слова Максима о том, что нужно овладеть какой-то профессией, теперь приобретали совсем другой смысл. Раньше Кевин оценивал профессию исключительно с точки зрения заработка — ему казалось глупым заниматься тем, что приносит гроши. Теперь работа представлялась чем-то иным, у нее появилась новая составляющая. Работа не ради денег — или не только ради них, но и ради какого-то вклада в окружающий тебя мир. Взять хоть Виктора, гончара из соседнего дома. Всю жизнь он возился с глиной, получая гроши за свою работу. Порой над ним откровенно посмеивались, ручная работа в век автоматических производств казалась анахронизмом. Но Виктор продолжал делать посуду, ему просто нравилась эта работа — а людям нравилось то, что он создавал. И когда Виктора не стало, многие остро ощутили эту потерю. Его руки творили красоту, а что делали руки Кевина? Таскали кошельки из чужих карманов? Да, Кевин понимал, что он не один такой, но это служило слабым утешением.
Он понял, что заснул, лишь ощутив на плече руку отца Леонида. Вздрогнув, открыл глаза.
— Ты слишком крепко спишь, — сказал тот. — И слишком долго. Третий час, пора бы и пообедать.
На борту корабля можно было найти все, от роскошных ресторанов и баров до танцевальных залов и кинотеатров. Межпланетные путешествия были уделом людей состоятельных, и хозяева корабля пытались удовлетворить любые прихоти пассажиров. Шагая за отцом Леонидом, Кевин чувствовал себя здесь чужим, его сознание отказывалось принимать всю эту вызывающую роскошь. Оказавшись в ресторане, он ощутил себя еще более неуютно. Никогда раньше ему не приходилось бывать в столь дорогом и престижном заведении.
Зато отец Леонид чувствовал себя вполне комфортно. Устроившись за столиком, он неторопливо полистал меню, — все это время подскочивший официант терпеливо ждал его, — потом сделал заказ из нескольких блюд. Кевин впервые слышал такие чудные названия.
— Выбирай. — Старик протянул Кевину меню.
Названия блюд Кевину ни о чем не говорили. Окинув взглядом длинный список, он положил меню и взглянул на отца Леонида:
— А можно мне то же самое?
— Разумеется, — согласился тот.
Взглянул на официанта, тот понимающе кивнул и умчался выполнять заказ. Кевин облегченно вздохнул.
— Есть одно правило, Кевин, — произнес отец Леонид. — Оно называется правилом соответствия ситуации. Другими словами, ты всегда должен находиться в гармонии с тем, что тебя окружает. Посмотри на этих людей. — Он едва заметным кивком указал на соседний столик, занятый явно богатым семейством, — Они чувствуют себя как дома. Да, они богаты, но в этом ли дело?
— А в чем еще? — не понял Кевин.
— Дело не в деньгах, Кевин. Главный секрет этих людей в том, что они воспринимают окружающую их роскошь как должное. Все это априори присутствует в их сознании, они не считают дорогие блюда или услужливое обращение официантов чем-то особым. Они соответствуют ситуации, находятся с ней в гармонии, и мир платит им взаимностью.
— И как это понять? Про мир и взаимность?
— Это значит, Кевин, что окружающая нас реальность имеет свои законы. Если человек вписывается в эти законы, мир открывается ему своими лучшими сторонами. И наоборот. Ты не привык к дорогим ресторанам, поэтому сейчас конфликтуешь с окружающим тебя пространством. Это неправильно. Ты не можешь превратить ресторан в привычную тебе дешевую забегаловку — значит, тебе надо прийти в гармонию с тем, что тебя окружает. Смотри на вещи проще. Например, ты нервничал, видя, что я заставляю официанта ждать. Но таковы правила игры, Кевин. Официант играет свою роль, я — свою. И если ты не можешь изменить реальность, то просто принимай ее такой, какая она есть. Вливайся в ситуацию, соответствуй ей. Посмотри, как здесь красиво, прислушайся к музыке — она чудесна. Ощути ароматы еды. Все это создано для тебя, Кевин; ты должен это знать, должен это чувствовать. Полюби этот мир, и он полюбит тебя. А значит, будет платить тебе взаимностью.
