Глеб поздоровался. Ангелка в ответ улыбнулась, а фрау Шнитке чопорно склонила голову в седых буклях.
– Гутен таг, герр доктор.
Так она всегда называла Глеба и, кажется, искренне гордилась знакомством с одним из лучших медиков на побережье. В свой черед, Глеб избавил ее от запоров и не отказывал в советах по части диетического питания. В общем, фрау была очень к нему расположена, одаривала шнапсом и французским коньяком и иногда забегала поболтать с Мариной.
Но сегодня она смотрела как-то странно – с подозрением, если уж говорить начистоту. Смотрела так, будто он пнул ее любимого пекинеса в откормленное брюхо.
– У вас все в порядке, герр доктор?
– В порядке, фрау Роза. – Глеб вздохнул. – В порядке, если это теперь возможно.
Ангелка опечалилась. Кажется, все женщины с окрестных улиц знали о том, что русский доктор – такой молодой, такой симпатичный! – потерял жену, и все его жалели. Душевный народ хорваты – особенно хорватки! А самая лучшая среди них…
Он провел ладонью по лицу, стирая горестные мысли.
Фрау Шнитке не собиралась заканчивать с расспросами.
– Вас вчера не беспокоили, герр доктор? Никто к вам не вломился? Какой-нибудь бездомный или – храни нас дева Мария! – вор?
– Не помню, чтобы в Солине водились воры, – сказал Глеб. – У нас тут половина домов не запирается.
– Но я видела, видела! – Фрау уставилась на него выцветшими голубыми глазками. – Вчера, незадолго до заката, по улице бродил подозрительный тип… Мужчина!
– Пьяный? – спросила Ангелка, всплеснув руками.
– Голый! Абсолютно голый, моя дорогая! – Пекинес возмущенно тявкнул, а фрау Шнитке покосилась на палисадник Глеба и добавила: – Голый, бледный и очень, очень мускулистый! Настоящий бандит по виду!
– Бандиты голыми не ходят, – возразил Глеб. – Они вообще не ходят, а ездят в роскошных «Кадиллаках».
– Герр доктор изволит шутить… Но я не слепая и видела голого мужчину! Вечером, у вашего дома! – Фрау Шнитке перевела дух. – Впрочем, на том, что он бандит, настаивать не буду. Возможно, у него совсем другие интересы.
«Черт! Глазастая немка!» – подумал Глеб и взглянул на часы.
– Простите, милые дамы, спешу в госпиталь. Фрау Роза, если снова увидите этого типа, вызовем полицию. Не дело, чтобы по Солину бродили голые бандиты и пугали женщин.
Он поспешно ретировался. Вслед ему донеслось:
– У одиноких мужчин бывают такие странные причуды… Стыдно даже подумать, не то что сказать…
– Жениться ему надо, – промолвила Ангелка. – Будет в постели жена, причуды и кончатся. Вот у Славо моего сестрица есть… Огонь девка!
Глеб залез в машину, в свой синий «Пежо», включил мотор и, объехав древний амфитеатр, покатил с холма вниз, к городу. Песок в кольце каменных стен и скамей лежал ровным слоем, и ничто не напоминало о жутком вчерашнем мороке. Над горами поднялось солнце, его ослепительный диск уже изливал на дома, дворцы и соборы щедрые потоки света. День обещал быть знойным, но в этот ранний утренний час с моря тянуло прохладой. Ветерок, забравшийся в кабину, взъерошил Глебу волосы.
– Йокс, ты здесь? – спросил он.
– Присутствую, – послышалось в ответ.
– Ты меня компрометируешь. Те женщины, что встретились мне… Одна из них видела, как ты вчера бегал голышом. Может, разглядела, что я повел тебя к дому… И теперь у нее на мой счет самые черные подозрения.
– Черное – символ недоброжелательности, – отозвался с заднего сиденья невидимый пришелец. – Если хочешь, эта женщина исчезнет.
– И куда ты намерен ее отправить? В стасис? В иллюзорную не-жизнь?
– Имеются более простые способы, – лаконично сообщил Защитник.
– Эй, послушай, – встревожился Глеб, – ты поаккуратнее с этими исчезновениями! У нас так не принято! В нашем мире считается, что жизнь человека священна!
– Это противоречит полученной мной информации, – прошелестел тихий голос. – Ваш мир – такое же побоище, как Гирхадна’пеластри. Разве у вас не убивают?
– Убивают, но лишь в определенных обстоятельствах, и к фрау Розе они неприменимы, – сказал Глеб, выезжая на улицу Загорский путь. Затем поинтересовался: – А эта Гирхадна, должно быть, местечко не очень приятное? Твоя родина?
– Нет. Метановая планета.
Йокс замолчал. Глебу хотелось его расспросить, но для серьезных бесед время не подходило – он уже свернул на Велебитскую, и впереди засверкали в солнечном свете окна больничных корпусов. К тому же настроение у него было неважное – ночью спал он плохо, мерещились ему то бронированные твари с пальцами-клинками, то монстры с человеческой головой и телом осьминога, то всякие другие ужасы. Глеб метался, звал Марину, но она исчезла куда-то – на время или, возможно, навсегда.
Пятиэтажный хирургический корпус стоял в глубине двора, за шеренгой пиний с кронами-зонтиками. Глеб вдохнул их смолистый аромат, прищурился на солнце, сверил время по часам. Без пяти девять… Все как обычно: сосны тихо шелестят ветвями, с моря веет бриз, небо ясное, и нет в нем ни летающих тарелок, ни десанта роботов, ни иных чудес. Он переступил порог, кивнул Слободану Хотичу, хирургу ночной смены, а потом забыл о пришельцах и дурных снах. Забыл обо всем постороннем, окунувшись в знакомый и такой привычный мир звуков и запахов, белых халатов, шелеста бумаги и тихих голосов, что доносились из ординаторской.
* * *
Последняя операция выдалась нелегкой – резекция желудка у семнадцатилетней девушки. Ее привезли из горного села с перитонитом и внутренним кровоизлиянием, когда уже не имелось других альтернатив: резать, и только резать. Глеб резал, проклиная про себя родичей юной пациентки; то, что исправлялось сейчас ланцетом, можно было вылечить разумно подобранной терапией. Можно, если бы не упущенное время! В его понятиях хирург являлся крайним в череде врачей, боровшихся с недугами, хирурга призывали в тот момент, когда исчерпаны другие средства, когда больной либо ляжет под нож, либо умрет.
Девушка напомнила ему Марину – те же тонкие черты, темные волнистые волосы – и потому ее было жалко вдвойне. Из-за прободения он удалил две трети желудка, а это означало, что пациентка станет инвалидом на всю свою жизнь, будет есть понемногу, как воробышек, и вряд ли выносит дитя. Копаясь под светом бестеневых ламп в человеческих внутренностях, Глеб в который раз решал дилемму: ущербная жизнь или быстрая смерть – что лучше?.. Угаснуть, как Марина, или все-таки жить, мучаясь и мечтая о вечном забвении?.. Иного выбора не имелось – по крайней мере, у человеческих существ. Возможно там, откуда прибыл Йокс, медики не лечили недужных, а просто наделяли их новыми телами, но на Земле это было фантастикой. Несмотря на успехи в клонировании крыс и овец, люди размножались старым проверенным способом, и тело, полученное при рождении, служило им до самой смерти.
