Мы следуем за указаниями к собранию, огромная комната, в которой легко может уместиться тысяча человек. Можно сказать, что это было построено как собор, и возможно, он и находился здесь до эпидемии
сифилиса. Прим спокойно указывает на широко распространенные отметины от того бедствия - шрамы от сифилиса на телах людей, дети с небольшими отклонениями.
- Они очень серьезно пострадали, - сказала она.
-После этого утра, я не в том состоянии, чтобы чувствовать жалость к Тринадцатому. Я больше, чем мы в Двенадцатом, - сказала я
Я вижу мою мать руководителем в группе способных самостоятельно передвигаться пациентов, которые все еще носили длинные ночные рубашки и больничную одежду. Финник, стоящий среди них, выглядел ошеломленным, но великолепным. В руках он держит кусок веревки, меньше фута в длину, слишком короткий даже для его способности завязывать узлы. Его пальцы быстро связывают и развязывают многочисленные узлы, пока он осматривается вокруг. Вероятно, это часть его лечения.
Я подбегаю к нему и говорю - Привет, Финник.
Он не заметил, так что мне пришлось толкнуть его локтем, чтобы привлечь внимание.
- Финник! Как поживаешь?
- Китнисс, - сказал он, пожимая мне руку.
Я думаю он успокоился, увидев знакомое лицо.
- Почему мы встретились здесь?
- Я сказала Коин, что я стану сойкой-пересмешницей.
Но я убедила ее пообещать дать неприкосновенность другим трибутам если повстанцы
выиграют, - сказала я ему.
- Публично. Таким образом, будет довольно много свидетелей.
- Ох. Это хорошо. Потому что я беспокоюсь об Энни. Она может сказать что-нибудь, что может быть рассмотрено как измена, сама не понимая этого, - сказал Финник.
-Энни. Ой - ой. Я совсем забыла про нее.
- Не волнуйся, я позабочусь об этом.
Я пожала руку Финника и пошла с гордо поднятой головой прямо к сцене. Коин, просматривающая свою речь, увидела меня и удивленно вскинула бровь.
- Мне нужно, чтобы Энни Креста была добавлена к списку, в котором значатся те, кому предоставляется неприкосновенность, - сказала я ей.
Президент нахмурилась.
- Это еще кто?
- Она...Финник Одейр...я действительно не знаю как именно назвать ее.
- Она подруга Финника. Из Четвертого Дистрикта. Другого победителя. Она была арестована и доставлена в Капитолий, когда нас подняли с арены.
- О, сумасшедшая девушка.
- Это не так уж и необходимо, - говорит она.
- Мы не имеем привычки обвинять в чем-либо нездоровых людей.
Я думаю о сцене, которую я наблюдала утром. Об Октавии прикованной к стене. О том, как различно Коин и я воспринимаем понятие "больные"
Но я только сказала
- Нет? Тогда это не должно стать проблемой -добавить Энни.
- Хорошо, - сказала президент, вписывая в свою речь имя Энни.
- Ты хочешь быть здесь со мной во время объявления?
Я отрицательно покачала головой.
- Я не думаю, что это хорошая идея. Лучше поспешить и затеряться в толпе.
Я начинаю. Я пробиралась в сторону Финника. Слово - это то, что никогда не нарушалось в Тринадцатом.
Коин призывает аудиторию к вниманию и говорит им, что я согласилась быть сойкой-пересмешницей, если другим победителям - Питу, Джоанне, Энобарии, и Энни - будет
предоставлено полное прощение за любой вред который они причинили делу повстанцев. В шуме, издаваемом толпой, я слышу осуждение. Полагаю, что никто не сомневался по поводу того, стану ли я сойкой-пересмешницей. И настолько дорогая цена - оставление в живых возможных врагов - пугает их. Я осталась равнодушной к враждебным взглядам, бросаемым на моем пути. Президент выжидает несколько волнующих мгновений, и затем оживленно продолжает. Только сейчас слова из ее уст стали для меня новостью.
- Но лишь в ответ на эту беспрецедентную просьбу от Солдата Эвердин , обещавщей посвятить себя нашему делу. Из этого следует, что любое отклонение от ее миссии, по любой причине или действию,
будет рассмотрено как разрыв этого соглашения. Неприкосновенность была бы отменена, и судьба этих четырех победителей определялась бы законами Дистрикта 13. Как и ее собственная.
-Спасибо. Другими словами, если я отступаю от намеченного плана - мы все трупы.
Другая сила, с которой нужно бороться. Ещё один игрок, решивший сделать меня частью его игры, хотя, что бы я ни задумывала, всё идёт не по плану. Сначала были учредители Игр, сделавшие меня их звездой, а потом задумавшиеся о том, как уничтожить последствия нашей проделки с ягодами. Затем президент Сноу, пытающийся предотвратить восстание, после чего каждый мой шаг всё больше разжигает пламя восстания. Затем - повстанцы, поднявшие меня с арены с помощью металлического черпка с арены, которые всеми силами хотят заставить меня стать их Сойкой-Пересмешницей, а им приходится мирится с тем, что я, возможно, и не хочу крылья. Теперь же Коин, с его драгоценным ядерным оружием и хорошо отрегулированной машиной управления дистриктом 13, считает, что труднее привести в порядок Сойку-Пересмешницу, чем поймать ещё 1. Но именно она первая поняла, что я готова бороться за себя и мне не стоит доверять. Она первая объявила, что я - угроза. Я опускаю пальцы в толстый слой пузырьков пены в моей ванной. Отмывание меня - это ещё только подготовительная ступень к приготовлению моего нового образа. Сперва подготовительная команда должна привести в порядок мои повреждённые кислотой волосы, обгорелую кожу и ужасные шрамы, а затем - повредить, обжечь, покрыть шрамами мою кожу в более привлекательном виде.
"Переделайте ее к Нолю Основы Красоты," первое, что сказала Фальвия этим утром.
"Мы будем работать оттуда."
Быть Нолём Основы Красоты, оказывается, это то, на что был бы похож человек, ступивший из кровати, выглядящий безупречным, но естественным. Это значит, что мои ногти идеальной формы, но не накрашены. Мои волосы мягкие и блестящие, но не в причёске. Моя кожа нежная и чистая, но не накрашенная. Воском удалят все лишние волосы с моего тела и тёмные круги под глазами станут менее заметны, но не будет никаких привллекающих внимание аксессуаров. Я думаю Цинна проинструктировал их когда я приехала в Капитолий, как трибут. Этот обораз отличался от того, который был у меня, когда я была трибутом. Как повстанец я думала, что буду более похожа на себя настоящую. Но, кажется, телевизионный мятежник имеет свои собственные стандарты в жизни. После того, как моя кожа очищена, я поворачиваюсь к Октавии с полотенцем.
Она так отличается от женщины, которую я знала в Капитолии - лишённая яркой одежды, тяжеловесного макияжа, красителей, ювелирных изделий и безделушек, которыми она украшала волосы. Я помню, как однажды она пришла с ярко-розовой косой, усеянной разноцветными мигающими огоньками в форме мышей. Она сказала мне, что у нее есть несколько мышей дома, в качестве домашних животных. Эта история оттолкнула меня, т к у нас принято считать мышей паразитами, если они не приготовлены. Но, возможно, Октавии они нравятся потому, что они малеькие, мягкие и пищащие. Как и она. Поскольку она поприветствовала меня сухо, я постаралась познакомиться с Октавией Дистрикта 13. Ее настоящие волосы оказались темно-рыжими. Ее лицо вполне обычное, но с бесспорной мягкостью. Она моложе, чем я думала. Возможно, ей слегка за двадцать. Лишенные трехдюймовых декоративных ногтей, ее пальцы казались короткими, и они никак не могли перестать дрожать. Я хотела сказать ей, что все в порядке, и я прослежу за тем, чтобы Коин не причинил ей больше вреда. Но разноцветные синяки, "укращающие" ее зеленую кожу, только доказывали, как я беспомощна. Флавиус тоже появился без его фиолетовой помады и яркой одежды. Хотя ему удалось получить обратно его оранжевые колечки. Вения оказалась той, кто наименьше изменился. Её голубые волосы гладко уложены, а не торчат, словно иголки, и можно заметить серые корни. Тем не менее, татуировки были всегда ее самой яркой характеристикой, и сейчас они такие же золотые и шокирующие, как всегда.
