же меня это всё достало! Хотелось быть стратегом, тактиком, а приходилось становиться банальным бюрократом.
— Всем, чьи подразделения после битвы остались целыми, с офицерами и прочим — отказать и вернуть по месту прописки. Остальных, так и быть, принимайте. Свободны.
Окинув взглядом следующего, я понял, что мне это надоело. Не успел вошедший сказать даже слово, а у меня уже болела голова:
— Что там ещё у вас? А, не важно, разберитесь сами каким угодно способом. Остальных это тоже касается. Все прочь!
Солдат не ушёл, а только странно на меня посмотрел и упрямо сообщил:
— С-сэр, у нас проблема с при…
— Не сэр, а командующий! — зло крикнул я. — Прочь! ВОН!
На этот раз солдат выполнил моё требование сразу же и без возражений. Оставшись наедине с собой, я облегчённо выдохнул.
«Ничего, завтра это всё закончится. Кейл Ресс с небольшим отрядом «лунных» в долине Саума, нагнать его, разбить и подняться на башню, а там пойдёт куда легче».
— Да, и что же ты собираешься делать после?
Ноа привычно появилась там, где, как мне казалось ещё пару секунд назад, было абсолютно пусто. На этот раз на груде хлама, под которым по идее располагалась моя кровать.
— Изменить весь этот мир, — зачем-то ответил я.
— Каким таким образом? — осведомилось наваждение, преисполненное скепсисом. — С кучкой этих голодных, уставших бедолаг, что ли?
— Неважно, сколько их, важно, что каждый предан мне до последнего вздоха!
— Хм, ну это, конечно, многое меняет, — Ноа грустно улыбнулась. — Интересно, а они сами в курсе, что ты собираешься отправить их на верную смерть, причём буквально?
— Это не важно. Мои солдаты готовы, если надо, даже погибнуть. А вот их противники — нет.
— Любопытно, и на основании какого бреда ты сделал такое умозаключение? — удивилось наваждение.
— В смысле? — я тоже удивился, но уже тому, что часть меня не понимала очевидных вещей. — Они же постоянно разбегаются!
— О, ты просто не давал им повода стоять насмерть, — уверенно ответила Ноа.
— Побеждал раньше, смогу победить и сейчас. На моей стороне провидение и мой ум.
— Знаешь, мне вспоминается одна фраза. Ты её слышал, но не помнишь, где именно. Кхм. Каждому нужно, чтобы в трудный момент кто-то сказал: «Не бойся, я рядом». В идеале, чтобы это был не начальник отделения полиции и не санитар психиатрии, — Ноа внезапно оказалась прямо передо мной, заслоняя весь обзор. — Твой ум уже две недели шлёт тебе меня, как думаешь, с ним всё в порядке?
Её голос неожиданно стал громоподобным и звучал словно отовсюду.
— Как закончу, высплюсь нормально, и тебе конец, — заявил я, не очень уверенный, что оно так и будет.
— Ну-ну, — наваждение хитро улыбнулось и вдруг исчезло. — Кстати, по поводу сна…
Неожиданно в палатке раздался голос:
— Командующий, командующий! Вы в порядке?
Я понял, что сижу у себя в кресле и смотрю в пустоту, а передо мной не Ноа, а кто-то из моих подчинённых. Из-за всей чехарды воспринимать кто из них кто, у меня давно уже не получалось, только отдельные эмоции. Этот, судя по виду, был весьма встревожен.
— Что такое? Я же сказал, меня не беспокоить…
— Командующий, но уже полдень, время выступать! — сообщили мне растерянно.
— Что? — моргнув, я понял, что в палатке действительно как-то светловато для вечера.
«Вот так номер!» — где-то вдалеке раздался противный моим ушам смех Ноа. «Проклятье! Неужели я сам не заметил, как уснул? Мда, а по ощущениям как будто и не спал вовсе…»
Тем не менее важно было держать себя в руках:
— Время так время. Просто заработался. Пришлите ко мне кого-нибудь с, эм, завтраком, и людей, чтоб палатку собрать.
— Командующий, с завтраком есть проблемы, — сообщил мне гвардеец растерянно.
— Что ещё?
— Припасы сгнили.
— Что?! Как? Когда? — разозлился я.
— Вчера. Кто-то не досмотрел, и их залило дождём, солдаты попытались просушить на огне, но сделали только хуже.
— Почему мне не доложили…
Для того, чтобы понять причину этого, даже не нужен был полный укора взгляд солдата. Ведь я сам отослал человека, который собирался мне об этом доложить. Оставалось лишь уточнить масштаб проблемы:
— Много сгнило?
— Э, не уверен. На утро нам хватило, но…
— Тогда ладно. Что ещё мы потеряли? Порох? Ружья?
— Никак нет, командующий, с ними всё в порядке.
— Отлично, — я облегченно выдохнул, решив, что беда миновала. — Тогда ступайте.
— Прислать кого-нибудь за палаткой? — осведомился мой подчинённый.
Я осмотрел разгромленное помещение, и мне показалось уместным отмахнуться, мол: «делайте, как хотите». Смысла цепляться за вещи в такой день не было никакого.
Когда солдат вышел, я осторожно встал. Ноги болели, словно после длительного марша. Руки были ничуть не лучше, как будто налились свинцом, а уж голова раскалывалась так, будто по ней били чем-то тяжёлым.
Собравшись с силами и решив, что еда нужна только слабым духом, пришла пора выйти наружу. Наружа встретила меня полуденным солнцем, полным лагерем не знающих чем себя занять людей и Гун-Гуном, ожидающим меня. Выглядел и вёл себя чудак как-то странно. Ну, по его меркам, так-то это был, наверное, первый случай за всё это время, когда он был собран и серьезен.
— Гун-Гун уходит, — бросили мне пренебрежительно.
— О как, почему? — удивился я.
— Знаю, что ты хочешь сделать, и не собираюсь помогать, — чудак мне подмигнул.
— Почему же не ушёл раньше?
— Отсюда ближе идти домой, — ехидно сообщил Гун-Гун.
Мне вдруг стало очень тошно. Если тебе так со мной не по пути, то к чему весь этот цирк? Леон и прочие ушли молча, а этот решил в последний момент устроить мне сцену.
— Не задерживаю. Только не обижайся потом…
Чудак остался равнодушен к угрозе:
— О, Гун-Гун спокоен. Ведь не будет никакого «потом».
Оставив меня в полной растерянности, он медленно поковылял прочь.
— Трус! — нашёлся я, пускай и не сразу.
Гун-Гун остался равнодушен и к этой реплике, только как-то странно на меня посмотрел через плечо. Почему-то мне показалось, что он хотел сказать, что быть трусом — не самое худшее, что могло случиться с человеком.
«Самое ужасное во сне — увидеть свои ошибки»
Плохие новости по одиночке не ходят, только табунами, поэтому, не успел Гун-Гун свалить ко всем чертям, как прибыл вестовой.
— Командующий, разведка просила передать, что в семи часах от нас крупная армия «лунных»! — доложил он почему-то сильно растерянно.
Это его поведение вкупе со странным речевым оборотом заставили меня подозрительно уточнить:
— Что значит «просила» передать?
— Ну, вы… — совсем «поплыл» вестовой, — спали, и мы…
— Когда это
