— Подождите! — остановил ее Кевин. — Вы не ответили — как я здесь оказался?
— Ты попал в аварию, — нехотя ответила она. — Просто чудо, что ты выжил.
Всего несколько слов, но их было достаточно, чтобы Кевин все вспомнил. Разговор с Артуром, короткий полет. И отвесно пикирующий на них глайдер…
— Не уходите… — замирая от ужаса, попросил он. — Постойте! Со мной была еще девушка, Кэтлин. Что с ней?
Медсестра нахмурилась. Было видно, что ей не хочется отвечать на эти вопросы.
— Два глайдера столкнулись в воздухе, — сказала она. — Ты единственный, кто выжил.
— Я не верю! — простонал Кевин. — Этого не может быть!
Вздохнув, медсестра снова подошла, присела на стул. Взяла его за руку, начала что-то говорить. Но Кевин ее уже не слышал.
Было невозможно поверить в то, что Кэтлин больше нет. То, что погиб Малыш, Кевин знал — глайдер Артура просто снес водительское место. Но Кэт была жива, он видел ее глаза, когда они падали. Пытался схватить ее, обнять — и не смог этого сделать…
В чувство его привел легкий укол.
— Ну вот, — удовлетворенно сказала медсестра, в ее руках блеснул инъектор. — Сейчас ты успокоишься и заснешь.
— Она действительно погибла? — спросил Кевин. — Вы сами видели это?
— Мне очень жаль… — Вздохнув, медсестра поднялась со стула. — Ее привезли к нам вместе с тобой. Она была еще жива, но спасти ее не смогли. Если я буду нужна, нажми зеленую кнопку справа от кровати… — Женщина повернулась и тихо вышла из комнаты.
Кевин закрыл глаза. Ему не хотелось жить.
Теперь он хорошо понимал, почему Артур отпустил Кэтлин. Знал, что не выстоит в бою против него. Он не боялся смерти, просто не хотел уходить на тот свет в одиночестве. Был готов погибнуть, но вместе с ним. Считал, что глайдер ведет Кевин, потому и целил именно в место водителя.
Кевин вспомнил, что сенатор Сент-Клер был чемпионом прошлого года по скоростному спуску с орбиты на машинах формулы «А». Опыта в пилотировании у Артура было не занимать, поэтому он и смог нанести столь точный удар. И не его вина, что враг в очередной раз смог выжить…
Потом Кевин заснул. Заснул сном без сновидений, мало чем отличающимся от небытия. И был бы рад никогда больше не проснуться.
Он вышел из клиники, когда на землю уже упал первый снег. В правой руке была трость — после перенесенной травмы Кевин еще слегка прихрамывал.
Свой первый вечер после выписки из больницы он провел у Максима. Просто не мог не прийти к нему — Макс был его другом. Кроме того, он был единственным, кто разыскал его в клинике и навещал все долгие месяцы лечения. Он же, незадолго до выписки, свозил его на кладбище — туда, где была захоронена урна с прахом Кэт. Малыша похоронили здесь же, рядом. В тот раз, глядя на их могилы, Кевин с грустью подумал о том, что всем дорогим ему людям он приносит смерть.
У Макса они просидели весь вечер и половину ночи, затем пошли спать. Утром, как только рассвело, Кевин отправился на космодром.
Впервые зрелище этого великолепного корабля не вызвало у Кевина радости — в нем все напоминало о Кэт, начиная с названия и заканчивая ее вещами.
Его путь лежал на Леандру. Там, вдали от всех, Кевин хотел привести себя в форму перед встречей с Райсом. В том, что она состоится, он не сомневался. Маргарет не оставила его адреса, но Кевин знал, что обязательно отыщет этого человека.
Лесная резиденция Ка Фая встретила его тишиной и запустением. Еще недавно ухоженная площадка перед трейлером джара успела порасти сорняками, скамейку оплел красивый цветущий вьюн. Присев на нее, Кевин устало вздохнул. Вот он и дома…
Мысль о том, что это его дом, пришла сама собой и не вызвала неприятия. Ему просто некуда было идти. Да и незачем.
Следующие четыре месяца он посвятил постоянным тренировкам. Изломанное тело сначала протестовало, но вскоре ощутило целебную силу физических упражнений и уже само требовало нагрузок. Кевин с удовлетворением ощущал, как с каждым днем восстанавливается его былая сила и ловкость, как исчезает боль. Боль тела — но не боль души. Он по-прежнему не мог смириться со смертью Кэт, корил себя за гибель Малыша. Не предусмотрел, не почувствовал. Не понял замысла Артура и был за это наказан…
За последние месяцы он многое успел осмыслить. Виновата ли Джара в том, что все так получилось? В этом он не был уверен. Видел в произошедшем свою вину, но не вину Джары. Его предупреждали о том, что судьба джара — быть одиноким. Об этом говорил отец Леонид, об этом предупреждал Ка Фай. Он не внял их словам, позволил Кэт остаться рядом с ним. В итоге она погибла. Рано или поздно это должно было случиться — нельзя все время ходить по краю пропасти.
К концу четвертого месяца он так и не смирился со смертью своей любимой. Но боль стала глуше. Не исчезла, но зарубцевалась. Он даже научился прятаться от нее, уходя в тишину — туда, где исчезали мысли, где даже чувства не могли его достать. Эта тишина пропитывала все его существо, принося странное, незнакомое еще ему доселе ощущение покоя. Ему и раньше временами удавалось дотягиваться до этой пустоты, но теперь многое изменилось. Он не дотягивался до нее, а сам стал ею. Теперь ему казалось странным, что не так давно он не мог «вытянуть» меч — миллионы вещей были здесь, рядом, к ним достаточно было лишь потянуться. Кевин даже не удивился тому, когда однажды безо всяких усилий вытянул пачку тысячных банкнот. Столь же легко он вынул из пустоты лучевой пистолет и зажигалку, детскую пластмассовую свистульку — такую же, как была у него в детстве, и настоящего живого мышонка.
Появление мышонка заставило его сердце наполниться суеверным ужасом. Прыгнув с его ладони на скамейку, зверек шмыгнул в траву и исчез, а Кевин остался сидеть, пытаясь осмыслить, что же произошло. Было в появлении этого мышонка что-то богохульное, неестественное. Не дано человеку создавать живых тварей. Или дано?
Мысль о том, что однажды он может попытаться создать Кэт, привела его в трепет. Тут же Кевин понял и то, что никогда не будет этого делать. Даже если у него все получится, это будет другая Кэт. Копия, подделка. Не та, которую он любил…
Однажды, после сильного ливня, он понял, что ему пора уезжать. Не потому, что он уже готов встретиться с Райсом — просто Кевин отдавал себе отчет в том, что может сойти с ума. А может, уже начал — от одиночества, от своих волшебных умений. Грань между реальностью и фантазией стала такой тонкой, что порой этот мир и мир его грез начинали сливаться. Последней точкой стало появление огромной змеи — Кевин просто представил, что она выползает из зарослей, и из раздвинувшейся травы тут же показалась треугольная змеиная голова.
