- Что-о?! - Канзаки нахмурилась, с угрожающим видом сжимая кулаки. - Вы что-то сказали?
Риварес, переводивший взгляд с Сэма на женщину и обратно, прыснул, как прыснул бы на его месте любой, цитируя американских феминисток, мэйл шовинист пиг.
- Ну вы даете, сэр! На моей памяти никто еще так тонко не намекал ей на то, что у нее большие сиськи!
- Что?! - неожиданно рявкнула Канзаки, обернувшись к коллеге.
- Ничего! Ничего, тебе послышалось! - замахал тот руками, поспешно отступив на шаг. - Но вы молодец, сэр!
- Рад стараться, - церемонно кивнул Сэм. - Ибо действительно большие.
Правое веко Канзаки нервически задергалось.
- Я не знаю, что вы там, в Восьмом отделе, о себе возомнили, но никто не имеет права при первой же встрече начинать хамить...
- Я и не начинал... Это я еще вежлив! - запротестовал Ватанабэ. - Я всего лишь сделал комплимент вам и вашим... вашему... э, просто вам!
Веко задергалось сильнее.
- Сэр, я не советовал бы подкалывать Канзаки... У нее нет чувства юмора! - объяснил Риварес.
Лейтенант поняла, что лицо непроизвольно краснеет, а кулаки сжимаются все сильнее.
- Послушайте, мистер проверяющий, я вас прошу не отпускать в мой адрес скабрезных шуточек, иначе...
- Ой, ой, экие мы злобно-серьезные! - поднял руки в примиряющем жесте Сэм. - Я всего лишь отдал должное некоторым частям вашего тела. Если вам это не понравилось - что ж, о вкусах не спорят. Но можете в отместку сделать комплимент некоторым частям моего тела!
- О да... С удовольствием, - мстительно улыбнулась женщина. - Хочу похвалить ваш живот. Никогда не видела бурдюков такого размера!
- О, спасибо, спасибо! - Сэм безмятежно хлопнул себя по вышеупомянутому "бурдюку". - Это моя гордость и радость!
- Не хочется прерывать вашу милую беседу, господа, - влез занудливый Ховер. - Но нам уже пора уезжать. Я так понимаю, господин Ватанабэ хотел присутствовать на испытаниях, но опоздал?
- Угадали, - безмятежно улыбнувшись мрачной Канзаки, ответствовал ученому Сэм. - Но ничего страшного, в следующий раз. Давайте, что ли, тогда разъезжаться?
Толстяк с ухмылкой что-то говорил старику в халате.
Он смотрел на него, невидимый на расстоянии, с крыши одного из соседних домов, лаская пальцами рукоять пистолета. Чутье подсказывало, что этот странный тип с кривой усмешкой на лице чем-то непрост. Может, это контрагент, присланный по его душу? Вряд ли. Никто не знал, что он здесь, кроме тех двоих, и оба сейчас мертвы.
Дорогие глазные импланты уже начали побаливать из-за долгого пользования масштабированием. Он перешел из ближнего рассмотрения в режим обычного зрения. Контейнер и стоявшие рядом люди сразу превратились из четко различаемых фигур в крошечные точки.
- Пурум, пурум... - пробормотал он себе под нос, садясь прямо на грязную поверхность крыши. - Что ж, думаю, все будет весело...
В конце концов, никто и ничто не мешает разобраться на месте, что это за мутный тип, и насколько забавно закончится очередная миссия.
- Вам уже подобрали номер в ведомственном отеле, сэр, - тусклым невзрачным голосом информировал ведущий машину сопровождающий. - Полковник Муранаки и старший легат Остерман будут в вашем полном распоряжении завтра с восьми тридцати утра, как мы и договорились.
- Это хорошо. А как у вас тут с кухней? - спросил Сэм, с пассажирского сиденья высматривавший впереди фуру с "Доспехами", окруженную машинами охраны.
- Повара в гостинице люди проверенные, готовить умеют, сэр.
- Это хорошо, - произнес занятый какими-то своими мыслями Ватанабэ. - Слушай, друг, а откуда эти двое испытателей?
- Лейтенант Риварес и лейтенант Канзаки полгода назад закончили обучение в рекрутской миссии Крестоносцев на Окинаве.
- Забавные такие... Они единственные испытатели?
- На данный момент большее число не требуется.
Фура с сопровождающими свернули за угол, выехав на оживленную магистраль нового Токио. Они покинули старую часть города через единственные ворота в заграждении минут двадцать назад и сейчас направлялись в штаб-квартиру миссии Союза. Там груз вместе с учеными запихнут в глубокие подвалы и проведут разбор полетов. А Сэм тем временем уже будет поглощать ужин в номере гостиницы. А потом - спать!
Таков был план.
15 сентября, вечер. Токио
Сегодня погода удивила духотой. Словно исполняя реквием для лета, природа решила взять свое и накрыла род человеческий пленкой для придания жизни парникового эффекта. Стиснутые бетоном, металлом и стеклом улицы раскалились добела, делая выход из дома сеансом посещения гипертрофированной микроволновки. Поэтому большинство добропорядочных японцев носу не казали на пропеченные тротуары или смертельно жаркие проезжие части, сущий ад для автомобилистов. Лучше было посидеть в душных, но оснащенных кондиционерами и водопроводом офисах, квартирах или, на худой конец, подсобках.
Лишь к вечеру липкая пелена духоты и жара начала спадать. Когда солнце принялось за свой неспешный путь к краю небосвода, обстановка и вовсе выправилась, располагая уже не к варению в собственном соку, а к прогулкам на свежем воздухе, столь приятным после дневного затворничества. Тем более что в сравнении с прошлыми годами улицы были далеко не столь многолюдны. Наблюдался заметный отток жителей из столицы Японии. Возможно, это было связано с открытием границ и разрешением без визы посещать материк. А возможно, с восьмидесятиметровой стеной, огораживающей скорбный памятник давним событиям. Кто знает...
- Жа-а-р-ко-о-о! - жалобно, и вместе с тем крайне сердито, протянул женский голос, слышимый из распахнутого окна многоэтажного дома в округе Тёфу. За светлыми занавесками, чуть шевелившимися благодаря усердным трудам присутствующего в комнате вентилятора, скрывалось однокомнатное обиталище двадцатитрехлетней незамужней японки. Яркие обои, яркая мягкая мебель, шкаф с одеждой, телевизор перед диваном, фотографии друзей... Ничего необычного, если не считать того маленького факта, что вместо положенных по уставу молодым дамам книжек о любви на соответствующих полках расположились "Краткая история христианства", "История борьбы с ересями", "Явления господни" и прочая сугубо религиозная литература.
На приятного дизайна диванчике у дальней от окна стены расположилась обладательница недовольного голоса. Мегуми Канзаки, двадцать три с половиной года, незамужняя, японка, христианка, лейтенант. Последнее обстоятельство неимоверно радовало молодую женщину с тех самых пор, как она сфотографировалась вместе с остальными ребятами своего выпуска для "стены памяти". Групповые фото каждого выпускного курса дирекция вешала на стену вестибюля в память о проведенных вместе годах. Рекрутская миссия Крестоносцев на Окинаве была приятным местом. Может быть, климат, может быть, церковный дух, а может, и то и другое, сделали обучение на военного делом незлобивым и радостным. Читая книги о военных организациях государств, существовавших не так уж и давно, до Явления, Мегуми поражалась: ничего похожего на ее учебу там не было. Старательное превращение военных в циников, озверение, издевательства и уподобление их животным давно остались за бортом истории. Крестоносцы-новички ощущали себя скорее пастырями для заблудших нежели карающей рукой Господа. Конечно, их учили драться, пилотировать военную технику и пользоваться оружием умело, решительно и быстро. Но... не ассоциировался, упорно не ассоциировался уютный обеденный зал с солдатской столовой, общая спальня с казармой, а новейший пистолет "Марк II" - со смертельным оружием, отнимающим жизнь.
