Копившийся в Хаузере гнев разом выплеснулся наружу. Он старался, изо всех сил старался сдержаться, но больше терпеть не мог. Нойбек публично назвал его трусом, здесь, на виду у других уро. Его честь публично оскорбили, и существовал только один способ достойно выйти из положения.
- Трус, говорите? - заскрежетал зубами Хаузер. - Трус? Возьмите свои слова обратно, Нойбек или, клянусь Богом, я...
- И что вы сделаете? - язвительно усмехнулся майор. - Разве такой безмозглый кретин, как вы, может чем-нибудь навредить мне, фон Лембах-Террангу? Никогда!
- Я сказал, возьмите слова обратно, Нойбек... иначе мне придется восстановить справедливость с помощью клинка.
Майор холодно рассмеялся:
- Дуэль? Вы это имеете в виду? Вальтер, неужели это жалкое посмешище вызывает меня на дуэль? Ты слышал, братец?
Младший Нойбек расхохотался следом.
- Бесспорно, он понятия не имеет, как ты фехтуешь, Эрих, - процедил он, ухмыляясь. - Да он не продержится и пяти минут.
- Пять минут? - переспросил майор Нойбек и засмеялся снова. - Да у него пороху не хватит. Он побежит, как и тогда на Тероне.
- Вы уверены в этом, Нойбек? - спокойно произнес Хаузер. - Вы действительно так думаете? Боюсь, что скоро сумею убедить вас в обратном.
Он повернулся и, пройдя мимо Суартаны, быстро двинулся прочь по коридору, сопровождаемый злорадным смехом Нойбеков.
На Лаут Безаре майор Эрих Нойбек был широко известен как записной дуэлянт. Хаузер знал, что у него крайне мало шансов победить. Но это был вопрос мужества и чести, а не умения, и одержимый решимостью лейтенант намеревался доказать обоим братьям, что он вовсе не трус.
Не исключено, что ему удастся доказать это и самому себе.
Прежние легионеры были слеплены из другого теста.
Легионер Дэвид Кинг, Французский Иностранный Легион, 1914.
Ответив на сдержанное приветствие часового-индомейца, Хаузер миновал двойные двери и вышел во внутренний двор. Суартана неотступно следовал за ним с невозмутимым видом. Это, однако, не обмануло Хаузера: отличавшийся безукоризненной почтительностью к уро, сержант тонко выражал свое неодобрение.
Их тяжелые сапоги гулко стучали по каменным плитам. В центре площадки у фонтана их ждали пять человек. Братья Нойбеки и индомеец, слуга майора, презрительно скривились. Стоящий поодаль офицер в форме безарианского Флота имел знаки отличия медицинского корпуса. Присутствие доктора требовалось для соблюдения всех формальностей. Пятый - также уро - в гражданском костюме изысканного покроя был не кто иной, как Фридрих Дениц фон Пулау-Триан, Генеральный Консул и Главный Коммерческий Представитель Лаут Безара на Робеспьере и хозяин загородного поместья. Он выполнял роль нейтрального наблюдателя, контролирующего соблюдение основных правил поединка.
- А вот и фрайгерр [Фрайгерр (от нем. freie) - свободный, независимый человек. Форма почтительного обращения друг к другу среди представителей уро. ] фон Земенштейн-Бурат, - радушно приветствовал он Хаузера, протягивая ему руку. - Хотелось бы, конечно, встретиться с вами при других, более... гм... благоприятных обстоятельствах. Я хорошо знал вашего отца и очень сожалею, что он так рано покинул нас.
Хаузер пожал протянутую ему руку.
- Мой отец был высокого мнения о вас, фрайгерр фон Пулау, - любезно ответил он. - И мой дядя - тоже.
Генеральный Консул махнул рукой в сторону Ной беков.
- Печально быть свидетелем подобных конфликтов, - тихо заговорил он. - В то время, когда Родина захвачена врагом, не лучше ли приберечь свой пыл для убренфаров? Если мы хотим вернуться в свои дома, то должны дорожить каждым офицером.
Пожав плечами, Хаузер ответил дипломату:
- Это - дело чести, фрайгерр. Надеюсь, вы понимаете, что я не могу позволить растоптать доброе имя моей семьи?
Дениц фон Пулау печально покачал головой.
- Есть немало способов защитить свое доброе имя, молодой человек, - заметил он тихим грустным голосом. - Мне хочется все же верить в ваше благоразумие.
И Генеральный Консул присоединился к ожидающей группе, оставив Хаузера наедине со своими мыслями.
Традиции требовали соблюдения тысячи мелочей в замысловатой процедуре поединка, определявшейся своеобразным кодексом дуэлей. Хаузер бросил вызов в порыве гнева и сейчас горько раскаивался в этом. Но опрометчивые слова произнесены в присутствии других уро, поэтому единственным способом спасти репутацию было довести дело до конца.
Суартана передал его послание слуге Нойбека, который в свою очередь сообщил о том, что майор принимает вызов. Время, место, оружие - все оговаривалось очень подробно, как того требовали правила и традиции.
Отступить сейчас было бы позором. Однако Эрих Нойбек на протяжении многих лет считался лучшим фехтовальщиком в Воздушной Гвардии. Неудивительно, что его выбор пал на сабли. Мастерство противника почти не оставляло шансов Хаузеру остаться в живых, но и остановить дуэль, расписавшись в трусости, он не мог. Это только подтвердило бы обвинения майора. Вольфганг Лари Хаузер фон Земенштейн-Бурат никогда не будет равным среди аристократов-уро, если его заклеймят ярлыком "трус".
Дуэли нередко заканчивались смертью одного из противников. Что ж, он сразится с Нойбеком, чтобы доказать свою храбрость. И даже если проиграет и умрет, все же оставит свою честь незапятнанной.
- Господа, - наконец произнес Дениц. - Пора.
Хаузер очень медленно направился к фонтану, пристально наблюдая за окружающей обстановкой. Сзади грузно вышагивал Суартана, угрюмый и настороженный, как сжатая пружина. Сержант долго и безуспешно пытался отговорить Хаузера от поединка. Сейчас, зажатый в тисках между данным семье обещанием оберегать Вольфганга и строжайшими правилами дуэльного кодекса, он был похож на робота, получившего противоречивые команды.
- Должен еще раз спросить вас обоих, - произнес дипломат бесстрастным и размеренным голосом. - Не желаете ли вы уладить дело без пролития крови?
С мрачным видом Хаузер шагнул вперед. Казалось, его голос принадлежит кому-то другому, словно диктор за кадром озвучивал голографическое изображение:
- Майор Нойбек назвал меня трусом. Разве я могу дать ему повод для нового обвинения?
- Если бы вы выстояли на Тероне, нам не пришлось бы затевать все это, Хаузер, - резко оборвал его Нойбек и презрительно сплюнул. - Теперь вам некуда отступать, от моего клинка вы не сбежите, как тогда от убренфаров. Давайте-ка поскорее покончим с этим делом.
Лицо Деница фон Пулау омрачилось.
