Слова Шарля звучали искренне, очень горячо… и очень трогательно. В теплоте и безопасности подземного рая, с животом, полным вкусной рильканской еды, и приятным возбуждением в крови, вызванным терпким вином, Рауль сонно слушал речь вождя. Он думал о Жанне д'Арк и Боадиции Британской,[3] выстоявшей против непобедимых римских легионов с жалкой горсткой плетеных колесниц и группкой верных людей, и еще о Елизавете, сумевшей противопоставить свой женский ум и пустую казну могуществу имперской Испании.
Словно во сне, он спросил:
— Может быть, не стоило мне всего этого рассказывать? Ну, о ее тайнике и планах?
Белые зубы сверкнули в откровенной улыбке.
— Но почему нет? Ведь ты присоединишься к нам и станешь Шакаром всех ее войск!
— Главнокомандующим? — Эта брошенная вскользь фраза как рукой сняла всю сонливость Линтона. — Так вот какую работу ты собирался мне предложить, да? Мне нужно хорошенько все обдумать, прежде чем я соглашусь…
За дверью сверкнула слабая красная вспышка, и Шарль, по всей видимости, с напряжением ее ожидавший, расслабился.
— Подумай обо всех своих желаниях и нуждах, казар, но… С почтением… Давай покинем это место. Корабль уже ждет.
— Корабль? Какой корабль?
— Личная космическая яхта Каани, казар. Чтобы отвезти нас туда, на Офмар в Просвете.
Линтон, покрывшись испариной, поднялся.
— Погоди минуту, Шарль. Я никогда не принимаю решений с закрытыми глазами! Я вообще не знаю, хочу ли заниматься делами этой госпожи. Я сам сейчас попал в переплет и должен спасти собственную честь и доброе имя, и не могу так просто взвалить на себя еще чьи-то проблемы, пока не очистил борт своего собственного…
— Вот именно, казар! Сейчас Пертинакс-Змея уже получил ордер на твой арест, и тебя вместе с твоим достойным слугой будут искать по всему Омфала-Сити, и меня тоже, ведь я помогал тебе бежать. Они уже сложили два и три… и получили пять. Я — агент Каани. Ты — мятежник, оскорбитель чиновников и обидчик правительственных шпионов, и все остальное, что в состоянии выдумать мстительное воображение Пертинакса-Змеи. Разумеется, ты предатель, который должен быть схвачен или застрелен! Куда ты пойдешь? Что ты будешь делать — изгнанный, отверженный, объявленный предателем? Кто примет тебя, по чести, если не планета изгнанников, отверженных и предателей!
— Да, он говорит дело, Коммандер, — проворчал Гундорм Варл. — Тот кислый парень в зеленом, ну, которому я задал перцу, он не даст вам возможности все объяснить. Возможно, лучше нам сбежать, пока есть корабль?
— Да… и тот парень, который стоит за ним, тот безмозглый пень, Мэзер, тоже не станет слушать оправданий, — задумчиво пробормотал Линтон, водя пальцами по позолоченному эфесу Эслот. — Так и быть, Шарль. Я иду с тобой. Ты предлагаешь мне пристанище, а мне ничего не остается сделать, кроме как принять его.
— По чести, казар, тебе не придется жалеть об этом!
— Ну уж нет, я не пожалею, — проскрежетал Линтон со всей дерзкой заносчивостью человека, загнанного в угол и жаждущего наброситься на врага. — Но я хочу, чтобы у нас с тобой не было недопонимания. Я не принимаю предложение Каани стать ее Шакаром и вести ее воинство на Валадон! Там расквартирован имперский гарнизон, и, пусть меня и считают предателем, я не поведу вооруженных людей против своих товарищей. И никак иначе.
— Понято, казар. И решено.
— Тогда пойми еще и вот что, вождь. Я полечу с тобой на Офмар, потому что должен куда-то деться, а другого убежища у меня нет. Но… Если я решу не принимать сторону Каани, а я вполне могу решить не делать этого, то я хочу, чтобы была четкая договоренность, что меня беспрепятственно и быстро отправят из Просвета на любую планету Созвездия, которую я назову. Это должно быть мне гарантировано. Я же, в свою очередь, клянусь честью никогда и никому не раскрывать планеты, на которой Каани скрывается от властей, даже если она поведет войну против моего народа.
— Казар, вот тебе мои гарантии. В точности как ты определил их. Моим именем и честью моего клана клянусь тебе! — Шарль поднялся и посмотрел прямо в глаза Линтону. Его голос звенел от искренности и откровенности.
Но тут в мозгу у Рауля что-то шевельнулось, возможно, интуиция или просто импульс. Он вытащил Эслот из ножен и протянул его Шарлю.
— Поклянись на этом мече!
Желтые глаза полыхнули огнем, мгновенно вспыхнувшим и столь же быстро погасшим. Шарль бросил острый испытующий взгляд на Линтона. Потом… спокойно улыбнулся.
— Казар, с любовью в сердце, я клянусь тебе. Клянусь на твоем мече!
Он осторожно взял длинный клинок из рук Рауля, поцеловал его блестящую сталь под самым эфесом, где на холодном чистом металле был вырезан полустертый старинный сигил, — поцеловал Эслот с таким благоговением, как будто он был Святой Реликвией, — и, отсалютовав, вернул клинок.
— А теперь пойдем.
* * *
Корабль приземлился в глубоком овраге в нескольких милях за городскими окраинами. Рауль изумился, когда хорошенько разглядел корабль. Он ожидал увидеть что-то вроде старого видавшего виды космического транспорта, переделанного из грузового корабля. Но он ошибся.
Это был корабль-мечта. Маленький, очень компактный, но блестящий, нарядный и явно дорогой. Стоил небось тысяч двести мунитов. Он принадлежал к скоростным кораблям класса «Ястреб», но Раулю было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что его полностью переделали, добавив по меньшей мере один комплект парных ходовых компенсаторов, и под завязку оборудовали новейшими антидетекторными устройствами от нейтриногасителей до полных трехсотшестидесятиградусных радарных экранов. Яхта была просто красавицей. Пока Рауль не заметил по всему корпусу утолщения защитных экранов, он ломал голову над тем, как корабль смог приземлиться так близко к столице, не рискуя быть засеченным сканерами; но дорогое антирадарнное оборудование, сделанное явно на заказ, ответило на его невысказанный вопрос. С такими экранами «Ястреб» мог лететь куда угодно, не боясь быть обнаруженным.
Пилотом оказался молодой улыбающийся рильканец, бывший когда-то курсантом в Пограничном патруле. На нем был мягкий замшевый плащ, какие носили повсюду на Границе, надетый поверх серого комбинезона. Он выглядел смышленым юношей, влюбленным в прекрасную маленькую яхту Каани.
Они быстро взошли на корабль и заняли место в тесном, но великолепно оборудованном салоне, обитом панелями редкого фимиамного дерева, покрытыми туземной резьбой с замысловатым и традиционным геометрическим узором, столь любимым ремесленниками рильке. Повсюду виднелись печати Дома Валадона — семиконечные алые звезды с волнистыми лучами, выложенные из рубиновых пластинок на центральной панели, оправленные в цветное стекло в центре многоярусной подставки, стоявшей, как украшение, на маленьком обеденном столе.
