- Ну что ж, это удобно, - ответил я, с меньшим сарказмом, чем собирался, когда меня поразила очевидность моего вопроса. - Но что мне интересно, так это как они нашли нас так быстро.
Как выяснилось, ответ лежал под рукой, и мы были в состоянии найти его после коротких поисков.
Задача была достаточно тягостна, так как мы оба страдали от эффектов нашего изнурительного приземления и жара пустыни все равно опустошит нас еще сильнее, даже если бы мы начинали в полной кондиции.
Не в первый раз я проклял того, кто решил, что черный будет идеальным цветом для униформы комиссара и выбросил свою шинель (при нормальном ходе событий, я нашел бы ее чрезвычайно желанной, в окружении выходцев из ледяных миров, которые стремились установить температуру в жилых помещениях более подходящую для хранения продуктов).
Юрген, без сомнения, переносил такую жару еще хуже, чем я, но принял ее, как всегда, с обычным стоицизмом.
Я настоял на небольшом перерыве, перед тем как начать нашу разведывательную экспедицию, захватил еды и воды и был необычайно счастлив, что сделал так, несмотря на присутствие нашего незваного гостя внутри корабля.
Температура значительно выросла[14], и как вы понимаете, запах орочьего бекона не стимулировал аппетит.
Через некоторое время и со значительными усилиями мы вытащили труп наружу, где он и присоединился к своим товарищам в рукотворной погребальной куче.
- Мы должны сжечь их, - сказал Юрген, который, как я понимаю, следовал какому-то Валхалльскому суеверию, несмотря на то, что зеленокожие были, бесспорно, мертвы, я не видел в этом смысла[15].
В любом случае это было спорным моментом, так как в оружейных шкафчиках не нашлось огнемета, мы отложили этот вопрос в пользу разведки и отправились в сторону, откуда прибыли атакующие.
К счастью, было легко идти по следам, которые они оставили и после нескольких подъемов и спусков по зыбучим пескам бесконечных дюн мы достигли скалистых и узких ущелий Талларанс.
Следы, которые они оставляли стали исчезать, хотя случайные отпечатки башмаков до сих пор были видны на тонком слое пыли, которая покрывала землю, так что мы определенно на верном пути.
По факту мы освободились от вездесущего песка, в который на каждом шагу проваливались по лодыжку, я почувствовал себя бодрее, даже несмотря на всепроникающую жару.
К этому времени мы обильно вспотели, и я остановился, чтобы набрать полный рот воды из фляжки, перекинутой через мое плечо.
Как только я сделал это, я поймал яркую вспышку отраженного солнца из следующего прохода и знаками показал Юргену хранить молчание.
Что-то металлическое было впереди, определенно, хотя я до сих пор не знал что.
Вскинув оружие, мы начали осторожно продвигаться, мой рот пересох еще сильнее, чем перед тем, как я останавливался попить и ладонь опять начало покалывать, хотя на этот раз скорее от нервов, чем как предупреждение от моего подсознания.
Несколько раз в течение этого осторожного передвижения мой глаз улавливал эти блики снова, но что это означало, у меня не было идей.
Наконец мы добрались до поворота ущелья и, спрятавшись за углом, я аккуратно постарался выглянуть.
Непреднамеренно я зашипел.
- Машины, - сказал я, хотя по правде говоря, это было незаслуженным комплиментом.
Если бы с нами был техножрец, я не уверен, он бы валялся от смеха или бы постарался изгнать это надругательство над духом машин.
Скорее всего и то и другое; как всегда нужные при случае, я должен сказать большинство "шестеренок"[16] с которыми я пересекался в моей длинной и компрометирующей карьере, были подтверждением пословицы "Мало Императоров в колоде Таро".
Юрген кивнул.
- Орочьи, - он произнес это со всей уверенностью в своих словах, хотя даже я был способен понять это.
В более широком каньоне, к которому мы шли по дну пересохшей речки[17], было три припаркованных штуковины, и я никогда в жизни не видел такую странную ветхую коллекцию машин.
Две из них были забавными гибридами трактора и мотоцикла, с широкими траками на месте задних колес, один был явно одноместным, другой был расширен с боков, с разделенной люлькой, на которой была установлена устрашающего вида пушка очевидно управляемая стрелком.
Вот от чего отражалось солнце.
Грубый оптический прицел легко покачивался на ветру, периодически отражая палящее солнце в сужение каньона из которого мы шли.
Третий член конвоя выглядел чуть более традиционно, его крепкое шасси было четырехколесным.
Как и на его забавного компаньона, там было установлено орудие на полушарнире, которое я узнал как стандартный Имперский тяжелый болтер, без сомнения украденный и варварски перемонтированный эрзацем техножрецов, которыми обладали эти гротескные монстры.
Просканировав местность ампливизором, взятым из так хорошо оснащенных шкафчиков нашего корабля, я не уловил признаков жизни и подал сигнал выдвигаться.
При ближайшем рассмотрении, коллекция передвижных отходов, которую мы обнаружили, оказалась еще менее привлекательной.
Четырехколесный экземпляр, который Юрген продолжал именовать как багги, был хорошо бронирован, толстые металлические пластины были грубо прикованы к шасси, но было очевидно, что они не обслуживались, скорее даже никогда не обслуживались.
Пятна ржавчины и светлые вмятины попаданий, случайным образом разбросанные по всей поверхности, видимо, недавно нанесенные в бою, так как еще не успели окислиться и совершенно не понятные толстые красные полосы, намалеванные с обеих сторон [18].
- Видимо босса, - предположил мой помощник, залезая наверх и осторожно ковыряясь внутри.
Через момент я присоединился к нему, внимательно приглядываясь к окружающим скалам в ожидании предательского движения, и в силу привычки проинспектировал состояние болтера.
Он выглядел полностью заряженным, вокруг были понатыкано несколько коробок с боеприпасами.
- Что скажешь? - спросил я, полагаясь на его знание этих существ, с которыми, без тени сомнения, столкнулись мы.
Мы прослужили с ним достаточно долго, чтобы доверять ему больше, чем кому-либо в полку, и он достаточно давно знал меня, чтобы не воспринять готовность услышать совет, как признание слабого руководителя.
(По правде говоря, это одна из тех вещей, которые я вынес и считаю своей обязанностью привить подрастающему поколению: лучше испытать временное смущение, чем пожизненное невежество, если вы спросите меня, на поле боя, именно то, о чем вы не знаете, скорее всего, и причинит вам вред в самый ближайший момент.
