Да, у нас неприкосновенность, сумасшедшие льготы и личная вассальная клятва. И получаем мы поболее высокооплачиваемых менеджеров и специалистов.
НО ВСЕ ЭТО НЕ ДАЕТСЯ ПРОСТО ТАК, Хуан. Всему своя цена.
Я сидел, думал. Сеньора не торопила, занимаясь своими делами, словно забыв о моем существовании. Она задала самый главный в моей жизни вопрос. И я не могу лгать даже самому себе, но совсем не потому, что она это поймет.
В этот момент все школьные разборки померкли, ушли на второй план. Кампос? Кто такой Кампос? Бандюк с замашками интеллигента! Отброс общества! Сейчас речь о куда более важном, чем он. Даже о более важном, чем девочка Бэль и отношения с ней.
Меня возьмут, я почувствовал это по настроению сень оры. Она определенно хочет этого. Но подойду ли я им?
Я закрыл глаза и увидел перед собой ее величество. Она смотрела на меня с нежностью, почти материнской заботой, ведя пальцем по фиолетовой отметине на лице.
– Все в порядке?
Мой вялый ответ. И новое:
– Сильно достают?
Да, достают, и сильно. Но какое дело до этого вам, ваше высокое величество? Где вы, а где мы!
– Держись, скоро легче станет. Обещаю! – и добрая обнадеживающая улыбка.
Она сдержит слово, я знаю. Ее ставленница, министр образования, будет лютовать, что-то обязательно сотворит в ближайшем будущем. Судя по глазам – обязательно сотворит. Чистка в ДБ уже началась, сети гудят об этом не умолкая, прижучили уже многих высокопоставленных отморозков. И даже Кампосов к ногтю прижали. Срок пусть и условный, но это на всю жизнь, и плевать на так называемое «всесилие папочки».
Она сделает. Она может. Просто она одна в огромном мире. А что может одна уставшая женщина в стомиллионной стране, огромной космической Империи, пусть даже и королева?
– Я готов, – услышал я свой голос. – Готов умереть за ее величество. Не уйду с линии огня.
Сеньора Тьерри с видимым облегчением вздохнула:
– Ну, вот и славненько!
– Кстати, не думай, что времена изменились и с ними изменилась… Ну, скажем так, смертность в нашей работе. Ничего подобного! За последние десять лет погибло более шестидесяти человек. Шесть человек в год – это мало?
Я задумчиво покачал головой:
– Наверное, нет. Но это ведь средняя цифра?
– Однако получается немало, правда? И это только боевые потери!
– А есть и не боевые? – уцепился я.
Она нехотя вздохнула и сдула со лба выбившийся локон.
– Разумеется. Тебе, наверное, известно, что у нас строжайшая дисциплина?
Я кивнул.
– Настолько, что в некоторых тюрьмах порядки легче. Кстати, тебя это тоже касается, никаких поблажек и скидок, несмотря на пол, возраст и, в отличие от наших малолеток, жизненный багаж. Будешь наравне со всеми, бесправным кадетом, не могущим вякнуть свое мнение. Так что подумай лишний раз, оно тебе нужно?
Я подумал. Быть взрослым дядей наравне с двенадцатилетними девчушками, иметь равные с ними права и выполнять те же приказы, отдаваемые тем же презрительным тоном? Презрительным, а как иначе! Это своего рода армия, хотя и особое подразделение, а сержанты везде одинаковы, во всем мире.
«Да, пацан, попал ты!» – тут же вякнул внутренний голос.
«Но ведь знал, на что шел, когда шел?» – осадил его я.
«Естественно!» – нехотя признался тот.
Я кивнул:
– Я отдаю себе в этом отчет, сеньора. Но ведь я не мелюзга, и моя подготовка не затянется.
– Это почему же? – Глаза выдавали, что она старается не рассмеяться.
– У меня уже есть база. Пусть не такая, как у ваших полноправных бойцов, но думаю, мне будет легче даваться то, на чем застрянут малолетки. Мне кажется, мое обучение займет максимум два года, тогда как они потратят пять. Я не прав?
Сеньора полковник вздохнула, достала из ящика новую сигарету, прикурила и выпустила струйку дыма.
– Проблема в том, что ты при всем своем багаже никогда не догонишь их. Если бы мы взяли тебя лет в тринадцать…
– Но вы бы не взяли меня лет в тринадцать! – наехал вдруг я, невесть откуда обретя силы. – Вы уже брали мальчиков лет в тринадцать, и у вас ничего не получилось! А у меня мало того что сформировано мировоззрение, меня не надо воспитывать, и самый тяжелый период – половое созревание – позади, так я еще и сам пришел! Погибну – и на вашей совести не останется груза, знал же, куда шел? Не так, сеньора?
Она вымученно улыбнулась:
– Да, ты умнее, чем кажешься.
– Это хорошо или плохо? – усмехнулся я.
Она сделала очередную затяжку.
– Скорее хорошо. Ты сам все понимаешь, и тебе не надо объяснять очевидное.
Сеньора размышляла, искоса бросая на меня непонятные взгляды. Наконец, решилась:
– Да, мы брали мальчиков. Точнее, не мы, наши предшественники, более двадцати лет назад. Но методики корпуса, как я сказала, не рассчитаны на мужскую психологию, их разрабатывали специально для девочек, и в итоге получились звереныши-убийцы шестнадцати лет от роду, для которых нет ничего невозможного и которых почти невозможно контролировать.
Новая затяжка.
– Их уничтожили, если ты хочешь спросить об этом, а ты хочешь. Утилизировали. Как брак, продукт неудачного эксперимента. Потом долго анализировали, сделали выводы, где допустили ошибки, но мальчишек этим не вернешь. Взять новую партию после такого провала никто не решился.
– Почему?
– А ты бы взял на свою совесть подобный груз: утилизацию двух десятков пацанят только за то, что у тебя что-то не получилось, ты что-то не рассчитал? Хватит смелости нажать на курок, Хуан Шимановский?
Я застыл с хрипом в горле. Нет, не хватит.
– С тех пор мы разработали множество методик, но цена их проверки слишком высока, за все эти годы так и не появилось человека, готового испытать их. – Она грустно усмехнулась. – Поэтому, не обижайся, ты для нас – находка. Подопытный кролик для апробирования методик.
Я красноречиво хмыкнул. М-да, такое – и в лицо!
Но, с другой стороны, информирован, значит, вооружен, а итоговое решение она оставляет за мной. «Не хочешь – уходи, никто не держит», – говорили ее глаза, и это мне нравилось.
– Большая часть проблем, с которыми тогда столкнулись, в твоем варианте решена – ты сформировавшийся человек с устоявшимся мировоззрением. Оно у тебя еще поменяется, но база есть, а это главное. Что же касается физических данных… Не обижайся, но, сколько бы ты ни тренировался, настоящих «хранителей» ты не догонишь. Период формирования подросткового мировоззрения ты благополучно миновал, а это золотое для организма время. Хоть упади на тренажерном комплексе, хоть каждый день падай – оно упущено.
Она вдруг смерила меня веселым взглядом, гася окурок в драконовой пепельнице.
