Советник посмеялся бы над Реселом за его неожиданный пацифизм, как пить дать.
ПШК начала снижение, готовясь атаковать колонну башнагов. Навстречу ей в воздух взвились горящие взрывные заряды из пращей. Мохнатые метали свои самодельные гранаты с поразительной точностью. Следом полетели копья, обмотанные пылающей паклей. Ударяясь о броню канонерки, они отскакивали, рассыпая искры, и падали вниз. Одно из копий угодило в штурмовика, он покачнулся, но товарищи не дали ему упасть, зато самодельная граната лопнула, столкнувшись со шлемом другого. Липкая горящая смола взвилась огненным ореолом. Возник пожар.
Ресел не видел, что происходит за спиной. ПШК сделала разворот бортом, и штурмовики, те, кто не пытался сбить пламя, открыли по туземцам огонь. В первых рядах башнагов возникла куча мала, мохначи падали, мешая позади идущим, кричали и пытались перестроиться.
В канонерку полетели уже не только копья и самодельные гранаты. Стреляли из импульсного оружия.
— Выиграем для наших еще время! — взревел ГанГи.
Оставшиеся спецназовцы, единственные, кто, помимо находящихся в ПШК, вел здесь бой, продолжили поливать башнагов раскаленной плазмой и игловидными пулями. Джунгли сотрясались от взрывов и криков боли. Охваченные огнем туземцы метались по сторонам, усиливая хаос.
И все-таки враг наступал. Дикари шли по телам, безжалостно топча еще живых соплеменников. Шли, охваченные боевым безумием. Огонь с ПШК косил их десятками, ракеты, описывая дымные дуги, врезались в плотную толпу, поднимая в воздух фонтаны крови и внутренностей, но башнаги не останавливались.
До узкого прохода, где, окруженные грудами тел, еще сидели спецназовцы, оставалось метров пятнадцать.
«Им не сдюжить, а наши успели уйти не так далеко, — подумал Ресел, наблюдающий за схваткой. — Эх, если бы успеть заминировать проход».
У лакишей не было достаточного количества взрывчатки и запросить помощи они не могли — весь транспорт работал на эвакуации раненных. Шаттлам нужно добраться сначала до базы, а потом загрузиться и лететь сюда…
«Не успеют».
У ПШК кончились ракеты. Пилот поднялся чуть вышел, левым бортом касаясь стены деревьев слева от скалистого склона.
— Берегитесь! — прокричал вдруг пилот в микрофон, и его панический вопль хлестнул Ресела по ушам.
Адмирал машинально пригнул голову. Еще один штурмовик получил горящим копьем. Оно попало ему в гермоворотник, но не пробило материал. И все-таки удара оказалось достаточно, чтобы лакиш соскользнул с края борта и повис на страховочном тросе.
Его не успели втащить внутрь. Ничего не успели.
Зеленая стена джунглей ожила, взорвалась — и стая в тысячи визжащих животных ударила в корпус ПШК, прыгнув прямо с ветвей.
Ресел присел на корточки, и ему пришлось отпустить петлю-держатель. На его голову обрушилось что-то тяжелое, затем он упал на бок, чувствуя, что сползает с горки. Пол канонерки накренился.
«Башнаги умеют использовать лесных тварей, направляя их в атаки на нас. Их коронный трюк. Скольких они погубили при помощи него?»
Мысль была отстраненная, холодная. Адмирал вцепился в сегмент чье-то брони. Он слышал выстрелы, совсем рядом, и какой-то штурмовик крыл проклятых тварей, работая ножом.
Адмирал вытащил из набедренной кобуры старый пистолет своего прапрадеда — в условиях свалки это оказалось нелегко. Ординарец крикнул, зовя его по имени. Ресел попытался встать на четвереньки, но одна из тварей, заполонивших взбесившейся массой отсек, рванула его по лицу когтями.
Лакиш закричал от боли. ПШК закружилась — орущие приматообразные заполнили кабину, с неистовством вцепляясь во все до, чего могли дотянуться. Они прибывали, и скоро в транспорте стало так тесно, что Ресел оказался прижатым к полу. Кожа клочьями свисала с его лица, лилась кровь, в нос била резкая звериная вонь.
ГанГи нажал на курок. Убитая тварь забилась в конвульсиях.
Ресел ничего не видел и не слышал. Он чувствовал, что транспорт еще сильнее наклоняется, и двигатель гудит натужно, будто сейчас взорвется. До слуха адмирала сквозь мешанину воплей долетел голос Окла Фиида. Ресел не мог ответить.
ПШК, лишившись управления, закачалась, сделала еще один оборот и понеслась к земле. Пилота настолько сильно придавила масса тел лесных тварей, что он не мог даже пошевелить рукой. Канонерка неслась прямо на плотную колонну наступающих башнагов. Мохнатые не сразу осознали опасность, поэтому большая часть из них не успела убежать.
Облепленная со всех сторон лесными тварями, ПШК ударилась боком о склон, закувыркалась, прокатываясь по колонне туземцев и теряя части фюзеляжа. Зверье полетело в разные стороны, точно конфетти. Башнаги взревели в ужасе — там, где канонерка прошла корпусом по каменистой поверхности, осталось кровавое месиво.
Ресел не помнил этого, удар вышиб из него дух. Вместе с массой животных лакиша хорошенько встряхнуло, и он почувствовал, что его заливает чужой кровью. Не хватало воздуха. Адмирал задергался.
ПШК катилась по склону, сметая все на своем пути. Наконец, сдетонировал потерявший стабильность генератор, создающий антигравитационную тягу.
Взрыв расколол верхнюю часть машины. Вспыхнуло голубое пламя, полетели раскаленные обломки. Ресел ГанГи обо что-то ударился и в очередной раз задохнулся от боли. Его глаза покрылись кровавой коркой, но он не мог протереть их.
ПШК остановилась, огонь охватил остатки фюзеляжа. Животные, те, кто выжил, в беспорядке разбегались кто куда.
Адмирал пошевелился, чувствуя острую вонь горящих тел и пластика. Его руки шарили вслепую. Несколько мгновений назад он находился в отсеке, а теперь оказался выброшен наружу и лежал на чем-то мягком.
«Тела… Я лежу на мертвых лесных бестиях…» — снова отметил холодный голос, удивительно похожий на голос Советника Вииды.
Ресел с трудом поднял левую руку, чтобы протереть глаза. Лакиша трясло, тело не слушалось, и повсюду в нем чувствовалось какое-то онемение. ГанГи не мог сказать, насколько серьезно ранен, или это просто адреналиновый шок.
Криков и грохота больше не было, поблизости бесновался лишь пламень и изредка раздавались призрачные голоса.
Перевернувшись набок, Ресел открыл рот, чтобы сблевать. Вонь крови, гари и вывороченных внутренностей была невыносимой.
«Если бы я надел шлем, сейчас бы мог уже встать…»
Ресел подумал, что ударился головой, но не помнит этого. Левой рукой адмирал все-таки стер с глаз кровавую пленку. Часть лица, изуродованная когтями, успела опухнуть, прикосновение к ней вызвало вспышку боли. Таглианец застонал. В его правой руке обнаружился пистолет — как только чувствительность вернулась.
