И тут ее осенило. Вспомнились древние истории про Ковчег.
– Костя, – решила она. – Ты один раз добрался до Керчи, доберешься и второй раз. Бери Зиняка и дуйте туда, спросите Олега Игоревича. Скажите капитану, что листоноши просят помощи. Он должен подогнать паром как можно ближе к Джанкою. Дайте карту.
Ей протянули карту. Бандеролька уставилась на нее: какие-то острова, Арабатская стрелка…
– Позвольте. – Кайсанбек Аланович мягко отобрал у нее карту. – Смотрите. После Катастрофы Арабатской стрелки не существует, Сиваш стал частью моря, кроме того, там достаточно глубоко. Значит, Олег Игоревич может привести паром вот сюда, в Мысовое – это не так далеко, мы сумеем добраться. Костя, ты меня понял?
– Понял, – пробурчал Костя, – опять самое интересное без меня.
– Может быть, – проговорила Бандеролька, – ты – единственный листоноша, которому суждено остаться в живых.
– Но я же ещё не листоноша! – возразил мальчик. – Я даже основную программу не проходил, не говоря об… испытаниях.
– Сейчас наш клан на грани уничтожения, и каждый боец на счету. А ты, Костя, настоящий боец, – грустно улыбнулась в ответ Бандеролька. – Считай, что с этого момента ты официально становишься полноправным членом клана листонош.
– А меня за что отсылаете? – возмутился Зиняк, трясясь у Воловика на коленках.
– А ты поможешь мальчишке выжить любой ценой, – пояснила Бандеролька. – Первый раз ему повезло, но не будем полагаться на везение.
– Понятно, – приуныл Зиняк. – Ну, тогда высаживайте нас. Нам много вещей не надо.
Простились коротко, по-деловому. Проверили запасы оружия.
– В Курортное его повезли, – сказал Воловик. – Там санаторий заброшенный и есть лодочный причал. Значит, Пошта там. И нам туда.
Телеграф остановился выше поселка, на холме, где некогда была деревня Щебетовка, стертая с лица земли Катастрофой и годами разрухи. Здесь открывался потрясающий вид на синее море и зелень, дальше холмы становились выше, и виднелась трехрогая вершина горы.
– Спустимся тихо, – решил Телеграф. – Проникнем на территорию санатория. Ниндзя не может быть много, отряд был большой, но мы его сильно потрепали, а подкрепления им ждать неоткуда.
– Надо разработать план, – решила Бандеролька.
Угроза потерять Пошту мобилизовала все ее мыслительные способности и сделала странно спокойной. Бандеролька знала: надо действовать, и действовать осмотрительно, чтобы не потерять все самое дорогое. Нельзя ни на кого полагаться, только на себя. Поэтому сейчас симпатичная голова Бандерольки работала, как вычислительные машины из прошлого: быстро, перебирая все варианты и, как она надеялась, без сбоев.
– Если мы просто заявимся и откроем стрельбу – сейчас, ясным днем, – продолжила Бандеролька, – нас перебьют. Нам следует отвлечь противника и создать у него иллюзию нашего численного превосходства. Ренькас, у тебя только пистолеты?
– Вообще-то – нет, – смутился стрелок, – у меня еще снайперка. Старенькая, Драгунова, но верная.
– Прекрасно. Выберешь точку и по сигналу начнешь вести отвлекающий огонь. А сделаем мы вот что.
Глава 20
Операция по спасению
Сургуч ненавидел Рыжехвоста. Вот получить бы бункер с секретными технологиями – и сразу можно пирата прищучить. Но пока Рыжехвост был сильнее, и на его стороне было больше людей – проклятые листоноши перебили всех ниндзя, после чего Пошта, вдобавок ко всем неприятностям этого дня, потерял сознание, лишив шанса его допросить. Листоношу погрузили на лодку и перевезли в убежище – заброшенный санаторий в Курортном. Там пираты обосновались давным-давно: место уединенное, людей нет вообще, санаторный парк разросся, закрыв корпуса, и в дальнем от моря можно было почувствовать себя в безопасности. Агрессивная же флора биостанции сюда не доползала.
Заняли люкс. В одной комнате, заранее оборудованной для содержания пленных (конечно же, пираты не гнушались похищениями и требованием выкупа), – решетки на окнах, кровать с ремнями, ведро в углу, повеситься не на чем, оружия нет – положили Пошту. Листоноша, похоже, был совсем плох, а выполнявший функции врача в отряде пират погиб от зубов морских тварей. Сургуч, как мог, осмотрел пленника. У наглого юнца сочилась кровь из ушей и рта, дышал он хрипло. Внутреннее кровотечение? Черт его знает, лишь бы очухался.
Рыжехвост, похоже, заподозрил предательство.
По крайней мере, догадался, что Сургуч хочет его кинуть. Но пока Сургуча не убивал – ждал, что тот выдаст себя и тайные знания.
После трудов праведных и неправедных стоило выпить и помянуть усопших. Рядом с Поштой оставили караульного и закрыли дверь. Во второй комнате, примыкавшей к камере, расположились на отдых: накрыли стол, достали бутылку. Дозорные бдели на балконах и крыше и, в общем, было почти спокойно.
– Помянем наших друзей, – предложил Рыжехвост, подняв стакан.
Выпить не успели – раздался условный свист, вызывающий главарей на балкон номера. Дозорный кого-то засек.
Сургуч нехотя поднялся (все-таки при пиратах он делал вид, что подчиняется Рыжехвосту) и вышел посмотреть, в чем дело.
К санаторному корпусу по тропинке меж диких, буйно цветущих роз шла девушка. Черноволосая, хрупкая, в брюках и футболке, завязанной на плоском животике узлом. Загорелая полоска кожи, впадина пупка, тонкая талия. Девушка остановилась, задрала голову и помахала рукой обалдевшему Сургучу.
– Привет, красивые! Меня Зяблик зовут. Я тут гуляю. Погуляем вместе?
Ситуация была непонятная и потому опасная. Сургуч напряг мозги, слегка разжиженные утренним боем и предвкушением пьянки.
– Ты откуда? – крикнул он. – Кто такая?
– Зяблик я. Живу здесь, – она сделала широкий жест и закружилась, будто пытаясь обнять весь мир. – Пришла из Лисьей бухты, дай, думаю, посмотрю, кто с утра у биостанции развоевался. Люблю военных – красивых, здоровенных!
– Чокнутая, – пробормотал дозорный пират.
Сургуч с ним согласился. Безмятежная улыбка, отсутствие страха – девушка точно свихнулась. Симпатичная девушка. Решение Сургуч принял моментально:
– Поднимайся! Эй, внизу, проводите в штабной!
Зяблик счастливо рассмеялась и танцующей походкой направилась ко входу. Движения у нее были вроде плавные, но беспорядочные. Ну явно – психическая или слабоумная… что для целей Сургуча значения не имело. У него очень давно не было подруги, и листоноша-предатель соскучился по женской ласке.
Сургуч вернулся в комнату:
– Девочка полоумная, – сообщил он, потирая руки, – хорошенькая, но глупая. Военных, говорит, любит.
– Понял, – кивнул Рыжехвост, – тогда я – полковник, а ты – майор.
