мне за верную службу? Раз за разом втягивал меня в свои интриги между Пиками, даже здесь, вдали от владык и владычиц Пиков клан прислал вас, чтобы унизить меня на глазах сильнейших этих земель.
— Мы не…
— Не нужно прикрываться словами, — вспыхнул Лир. — Сегодня меня, как неразумного щенка едва ли не тыкали мордой в лужу, которую я тут наделал по вашим словам.
— В тебе говорит молодость…
— А в вас нежелание сдавать позиции молодому поколению. Или желание расчистить место для нужных людей, например, для сына владычицы Северного Пика?
Лир снова скривил губы, не дождавшись ответа, но прочитав его в глазах старейшины, повернулся к Стражу:
— Сегодня мне показали, какой должна быть настоящая верность, старший. Я плачу собой налог клана Гарой, как символ того, что дальше наши пути расходятся. Прошу выполнить старшего мою просьбу.
— Я не могу отказать идущему, который решил внести свою лепту в борьбу с сектантами.
— Моя просьба не в этом, старший.
— Излагай, — повёл рукой Страж.
— Моя семья. Я прошу великодушного и справедливого Стража проследить, чтобы Гарой отпустили их вместе со мной. Брат, отец, матушка, дед и прочие.
— Нечасто Стражей используют, как простых стражников.
Лир торопливо согнулся в поклоне:
— Моя наглость не знает границ и мне нет прощения, старший, но мне не к кому больше обратиться.
Страж впервые за этот разговор улыбнулся:
— Твою просьбу услышали столько глав фракций и их заместителей, что если с твоими родными что-то случится, то клан Гарой не отмоется и за двадцать лет. На их месте я бы как можно быстрей достал ещё один нефрит Духовного Голоса и приказал охранять твою семью так, как охраняют сокровищницу с драгоценными и уникальными эликсирами, которых не достать во Втором поясе. Иначе, за нарушение моей воли, Гарой одним только Диким Временем не отделается.
Старейшина Гарой сглотнул и закивал, затем, спохватившись, замотал головой:
— Нет, нет! Юный Лир зол из-за недопонимания, но если он желает уйти, то это его право и, конечно же, никто не станет отыгрываться на его семье. Да и не за что. Лир, что ты в самом деле.
— Отрадно слышать, — Страж протянул руку. — Идём, Лир.
Пока старейшины Гарой утирали пот с лица, Болайн тяжёлым взглядом провожал спину Стража.
Вот это упоминание о сокровищнице с эликсирами, оно было случайным или нет?
Болайн так ничего и не решил для себя. Внизу уже третий раз протаял в воздухе портал в империю. Болайн бросил на ту сторону короткий взгляд и отвернулся. Он никогда не понимал таких как Лир, готовых бросить всё, чего достигли и снова оказаться на новом месте ничем и никем.
Слабак. Он, Болайн, тоже когда-то был то ли двенадцатым, то ли шестнадцатым в списке претендентов на место главы кланы, смотря как считать и кого считать. И что? Он глава всех Дизир, он тот, кто сделал ещё один огромный шаг к усилению могущества клана, а где те, кто были перед ним? Сгибаются в поклонах, едва его завидя.
Болайн самодовольно ухмыльнулся, а затем вдруг нахмурился и быстро вернулся взглядом к порталу. Через миг портал закрылся, следом в воздух поднялся и Страж, быстро исчезнув где-то в вышине крошечной точкой.
Болайн же всё так же хмуро уставился на труп старейшины Онханда. Та его последняя фраза. Он ведь явно дал понять, что знает о договорённостях Дизир, вроде как тайных, о которых ну никах не мог знать. Вернее, мог знать только в одном случае, если услышал о них от того, с кем договаривался сам Болайн.
И во многом Онханд был прав. Договор был совсем о другом и ему ещё предстоит оправдываться, как так получилось, что ему досталось меньше, чем договаривались. Конечно, эта гора и леса вокруг неё — мелочь, но даже за эту мелочь было ему заплачено. И нет, он потратил далеко не всё.
Но если Онханд и впрямь связан с ним, то, кажется, ему Болайну, есть чем исправить положение и чем возместить разницу. Уж слишком Онханд не хотел, чтобы один наглый ублюдок отправился налогом на Внешние Поля. Всё это было неспроста.
Болайн толкнул мысль своему верному человеку, который выполнял множество щепетильных дел.
— Ты запомнил, как выглядели флаги в первом портале, том, куда ушёл этот Леград? — увидев, как тот кивнул, довольно приказал. — Сейчас же зарисуй их.
Болайн был лишь Предводитель. Ни он, ни кто-то другой в ложе не знал, что Страж не исчез в небе бесследно, не видел, что он, невидимый, висел в шаге от их ложи и слышал всё, что говорили здесь, пусть даже Предводители и использовали для этого мыслеречь. Не видели, как на ладони Стража возник призрачный цветок, а затем, словно несомый ветром, сорвался с неё и влетел в грудь одного из них.
* * *
Это был долгий день, а Шандри всё же уже был не молод. Тело Предводителя может выдержать многое, его дух… Может выдержать ещё больше, его ученик тому свидетель, но только если дух силён, а вера в себя непогрешима.
Он же…
Шандри открыл дверь и замер на миг. Справившись с собой, согнул старую спину:
— Старший.
Не столько перед человеком, сколько перед горящим за его спиной фениксом и его статусом.
Иликан помедлил, а затем негромко спросил:
— И как же тот, кто верно служил Ордену столько лет, докатился до подобного?
— Старший, о чём вы? — начал было Шандри, но замолчал, увидев в руках Стража письмо со знакомым почерком, его почерком. Медленно опустился на колени и склонил голову. — Я виноват старший. Но я лишь хотел, чтобы Орден не исчез.
— Сотни орденцев в верхних Поясах до сих предпочитают погибать на вызовах, но не кланяться никому из тех, кто стал врагом Ордена. А ты?
— Я ничего не знаю о них, но год за годом не видел другого выхода для тех, кто мне доверился.
Страж вздохнул:
— Рассказывай. С самого начала
* * *
— Хватит юлить, говори прямо.
Лекарь смахнул капли пота со лба, затем постарался, чтобы голос не дрожал:
— В основе силы юноши был изъян. Повреждения, с которыми ни он, ни лекари не сумели справиться в первые, самые важные часы, нарушили равновесие. Пожирание неизбежно, глава. Мы можем его лишь оттягивать. День, может быть, два.
Болайн кивнул:
— Ясно.
Равнодушно
