По коридору прокатилось гулкое эхо шагов. За простыней паутины, колыхавшейся на ветру, Артур различил человека в черном. Подойдя ближе, омеговец повернулся спиной, махнул идущим следом. Сердце билось громко, глушило остальные звуки. Артур прицелился в офицера, и он повернулся боком, скользнув взглядом по убежищу…
Да ведь это Лекс! Маузер вложил в руку Артура гранату. Палец другой руки нашел спусковой крючок. Держа Лекса на прицеле, Артур слышал собственное сердце, но ему казалось – это сердце Лекса, как хронометр, отсчитывает последние минуты.
В коридоре затопали громче, в другом конце появились силуэты омеговцев.
– Эй, капитан!
Лекс метнулся к стене, стреляя по своим. Двое его сослуживцев упали, Лекс откатился в угол, откуда собрался вести огонь. Недолго думая, Артур швырнул гранату в наемников. Бахнуло. На улице застрочил автомат, на него огрызнулся второй. Закричали. Выругались. Маузер повалил Артура:
– Ты что делаешь, гаденыш?
– Нам… нужен… танкер… Я знаю… отпусти.
Маузер выдернул чеку и швырнул во врагов вторую гранату. Взрыв обрушил опорную стену и потолок. Лекс метнулся в незанятую часть коридора.
– Лекс! – крикнул Артур. – Не стреляй, свои!
Отступая, Лекс выставил перед собой автомат. Артур и Маузер шли следом и держали его на прицеле. В клубах поднятой пыли невозможно было разглядеть детали. Во дворе продолжали палить.
– Капитан, живой? – донесся с улицы знакомый бас.
– Живой! – крикнул Лекс, уперся спиной в стену и договорил себе под нос: – Пока. Вот мы и встретились, Артур.
Лекс стянул шлем. За последние дни названый брат Артура похудел, глаза его ввалились и потеряли блеск. Подумав, он опустил автомат и повернулся спиной, демонстрируя полное безразличие к своей судьбе. Ладони Артура взмокли, палец на спусковом крючке дрожал.
– Стреляй, ты прав. Я убивал и грабил. Безоружных. Женщин и детей. Но не это самое страшное. Сначала я думал, что это имеет смысл. Давай, не тяни.
Маузер, все это время наблюдавший за противостоянием, спросил Артура:
– Можно, я его прикончу?
– Не надо.
Воцарилось молчание. Бывшие братья смотрели друг на друга как панцирные волки из разных стай. На улице продолжал орать Глыба, хороший, в общем-то, парень. Выстрелы стихли.
– Что с моей деревней? – Артур прицелился Лексу промеж глаз.
– Я не знаю, – пожал он плечами и бросил автомат.
А ведь Лекс мог бы пристрелить и его, и Маузера – Артур помнил, каков он в бою. Выходит, ему самому все это поперек горла. Артур представил себя на его месте. Выращенный военными, напичканный идеями, как ящерица специями, человек без семьи и без привязанностей, каким бы стал он? Мелкий, всеми гонимый лягушонок Лекс, шлюхин сын – машина убийства, отказавшаяся работать.
Палец на спусковом крючке снова дрогнул.
Маузер резко развернулся и пальнул назад, откуда лезли наемники. Артур отскочил в сторону и дал по ним очередь. Лекс поднял автомат и, выругавшись, побежал разбираться с бунтовщиками.
– Что это было? – удивился Маузер.
– Земляк, – ответил Артур. – Он мне жизнь спас. Я ему вернул долг.
– Теперь его можно убивать? – Маузер хмыкнул, и Артуру почудилась кривая улыбка Лекса.
* * *
Здание покидали по очереди: Лекс, Артур, Маузер. Высунувшись из люка, им махал Глыба.
– Капитан… О-о-о, Артур, какие люди!
Лекс плюхнулся на задницу возле трупа наемника, оперся спиной о танкер и закрыл глаза. В душе было пусто и грязно, как в городе после зачистки. Казалось, что всё, кончился город, жители его кончились. А если кто и остался, их пока не видно. И цели в жизни не видно.
Что теперь? Возвращаться под начало Кира? Лекс окинул взглядом поле боя, вспомнил сумасшедшую девушку, мутантку с детенышем, чужой страх, перемешанный с ненавистью, и скрипнул зубами.
Нет.
Но все, что он умеет, – убивать. Москва, можно сказать, под Омегой… Артуру хорошо, у него есть смысл – Ника и дочь. Даже если они мертвы, смысл – отомстить.
– Ой, гляньте туда! Сма-а-арите! – Разинув рот, Кусака указывал вверх.
Лекс задрал голову: по темнеющему небу плыли три авиетки.
– Не надейтесь, – проворчал Маузер, – вмешиваться они не будут. Кстати, я Маузер.
Глыба, Барракуда и Кусака поочередно представились.
– Что делать будем, капитан? – спросил Глыба.
– Грузимся в танкер. – Лекс встал и отряхнул штаны. – Мы дезертируем.
– Правильно! – Маузер пнул черный шлем. – Ибо нефиг с этими фашистами!
Ника смотрела на Лану – еле-еле удерживая равновесие, покачиваясь, девочка подбегала к Высю, парень ловил ее, подбрасывал в воздух, и над свалкой звенел счастливый детский смех. Снова очутившись на земле, Лана поворачивалась и устремлялась к маме, наступала очередь Ники ловить и подбрасывать.
Лану не заботили проблемы. Лана не переживала за папу, хотя в первые дни очень скучала. Лане нравилась свалка: вокруг столько всего интересного!
Ника подняла дочку. Теплое легонькое тельце. Не хочет обнимушек, вырывается, повизгивает от нетерпения, настолько ее захватила игра.
Высь наблюдал за ними с улыбкой. Он повзрослел быстро и неотвратимо: жестче стал рот, появилась складка между бровями. Ника была благодарна парню за это, она не смогла бы утешать и тянуть на себе двоих детей. Она и себя-то еле тянула, если быть честной.
Потому что Артур опять ушел.
В прошлый раз Ника схитрила, умудрилась дождаться, оставшись на ферме. Дождалась.
А теперь дни тянулись, муж не возвращался. Омега сожгла ферму – Высь ходил на разведку и нашел только занесенные песком, разграбленные развалины. И обгоревшие скелеты людей. Высь тогда у каких-то кетчеров на патроны выменял бутыль самогона, и они с Никой напились.
И еда заканчивается. И на свалке никого. Даже те кетчеры откочевали подальше от Москвы и гарнизона. И Лана уже не скучает по дому и папе.
Ника отпустила дочку и заплакала, слизывая слезы. Что ждет ее? Что ждет детей – Лану и Выся? Неужели голодная смерть?
– Не реви! – с нарочитой веселостью крикнул Высь. – Он вернется за нами!
Славный паренек, здесь они стали друзьями. Взвизгнула и расхохоталась Лана. Ника нашла в себе силы улыбнуться.
Над свалкой садилось солнце, тянулись изломанные тени. Пора закрываться в убежище, ужинать (скромно, очень скромно), ложиться спать, чтобы половину ночи ворочаться в душной темноте, когда страхи выходят на охоту и отчаяние прячется под кроватью…
Этот звук Ника не спутала бы ни с чем – так ревет двигатель танкера.
– Омега! – одними губами произнес побледневший Высь.
Ника подхватила Лану, зажала ей рот и метнулась к убежищу. Высь бежал следом, прикрывал отступление. Нырнули в подпол, захлопнули крышку люка. Лана пыталась вырваться, муслякала ладонь, но Ника держала крепко. Сердце пропустило удар. Танкер остановился неподалеку – один танкер, да ведь и одного хватит… Высь взял со стола хауду.
