Рон горделиво поднял лицо:
— У этой дробинки тончайшая спектральная огранка. Нам еще повезло что снайпер не имел возможности ее проглотить.
— Вот это, я вам скажу, дело, — чуть не в припляс, кругом пошел Иллари. Его палец скользнул по голубой молнии сверкающей посередке, как бы висящей в воздухе, карты. — Вот река. Примерно вот здесь находимся мы, — его палец двигался вниз по течению, пока не достиг примыкающих к самому руслу и схожих с хвостом аллигатора отрогов скалистых гор. Губы пробовали на язык незнакомые названия населенных пунктов. Обозначение реки «Крикливая Грэтта» было написано крупно и повторялось несколько раз. Плитзбор, Шатле, Флингер, Стаюорс, Гритфуд. Вблизи городка Мансута четким высветлением горела взлетно-посадочная полоса аэродрома межконтинентальных бомбардировщиков «Форавец» и базирующаяся неподалеку егерьская часть «Дальтиец».
— Тот самый Норингрим, — указал Парс, — про который нам говорил Крейг.
Кружочек города Норингрима частично накрывал и «Крикливую Грэтту», что говорило о том, что город располагался на берегу реки.
— Кому нужна была точка рандеву? Их есть у меня, — с какой-то злой веселостью балагурил Иллари. Ткнул локтем Рона и спросил:
— Как ты догадался что тайник именно в панаме?
Рон самодовольно поправил форму, смастерил сзади под ремнем «петушка» и неторопливо улыбнувшись ответил:
— Нормальный снайпер, он либо обычный правша, либо левша. Ему стрелять с обеих рук, как готовят силовиков-волкодавов в группах захвата, без всякой надобности. А зачем тогда на панаме, заметь, — Рон поиграл глазами, — на специально пошитой для него, как, впрочем, и все остальное, головном уборе, ставить клепки приподнимающие поля панамы для удобства стрельбы с обеих сторон. Точно он одинаково умеет владеть и левой и правой рукой.
Парс и Иллари довольно засмеялись, по-дружески толкнули сообразительного товарища и нанесли ему легкие удары по корпусу в шутейном спарринге.
Вынув затвор «Пустельги» и зашвырнув его в реку спецназовцы заложили под тело мертвого снайпера мину с не извлекаемым взрывателем отжимного типа, в качестве сюрприза тем, кто пошел по их следу. Хотели взять бинокль, но передумали. Кроме банки с «индийской смесью» и термическими консервами, обнаруженными в переносном рундуке мертвого снайпера больше ни на что не позарились.
В холоде реки отражалось тепло настоявшегося дня. В очередной раз спецназовцам пришлось лезть в воду и доплыть до острова. Не теряя времени на лишние разговоры, звездные десантники дружно высвободили из корявых веток планирующие санитарные носилки с телом Крейга. Мокрая одежда змеиной кожей облегала тело. В набухших ботинках хлюпала вода. Холодный компресс тяжело и противно отекал между лопатками, хворой сыростью, плотно обхватывая тело. Нужно было наконец остановиться и высушить одежду, но времени как всегда не было. Все окрест выглядело мрачно и диковато. От малейшего ветерка пробирала дрожь, и неконтролируемо начинали стучать зубы. Но главная, придающая силы, цель была достигнута, они обзавелись постоянным, долговременным фактором, который заставлял их двигаться в определенном, верном направлении. Стараясь обходить влажную землю, чтобы не оставлять оттисков подошв, по камушкам вдоль перешейка естественной дамбы отряд направился в лес. Сомкнувшиеся ветки за их спинами еще не успели отдрожать, как с того берега, в небо взметнулась сигнальная ракета, несколько секунд повисела в воздухе и, потеряв высоту, тлеющей искрой упала в воду.
Кайман и пожарная команда
Раззолоченный, красно бархатный карточный шут «Джокер», в рогатом колпаке с бубенчиками, до ушей намалеванным ртом и подлыми глазками, задрал одну ногу в остроносом мягком башмаке, и уперся упрямыми локотками, пытаясь высвободиться из захвата здоровенной, жилистой ручищи. Амбалистая пятерня сгребла извивающегося скомороха, символизируя мощь егерей «коммандос», способных пресечь любой остроумный обман и хитро заплетенную уловку.
В центре ухоженной лужайки возвышался флагшток. Штандарт с рукой и «Джокером» реял на ветру, бросая тень на мощеные дробленым ракушечником дорожки, соединяющие разбросанные здания егерской части «Дальтиец».
Валерий Самородов, прозванный за чрезвычайно несговорчивый нрав и упрямство «валерьянкой», без церемоний изгнал дежурного связиста в подсобное помещение и занял его место, отключив дешифратор на свою ответственность. Ему нужно было видеть глаза Роззела в их, так сказать, первозданном виде. Линия высокочастотной оптиковой связи, лишившись дешифрующего наложения, стерла артикуляционную «куклу» разговора и грим-ретуш тонких черт лица подставного образа. На адэйпе энергоэкрана предстала подлинная внешность командующего военно-воздушной базой «Форавец». Гладкая, литая лысина Роззела, мощная нижняя челюсть с чуть вздутыми, дряблыми, в розовых пятнах, щеками. Рот расплылся в сияющей, но при этом, ни к чему не обязывающей улыбке. И словно углубленные в собеседника, и, в то же время, отчужденные усталые глаза напоминали взгляд оценщика в ломбарде, привыкающего к обману и слезным, однообразным причитаниям.
— Вскоре наступит ночь и поиск будет затруднен окончательно. Один единственный вертолет, горячо уважаемый и трепетно любимый эскадр-командер Роззел, это даже не помощь, это заведомая насмешка над противником. — Голос Валерия, звенящий от напряжения, резал подрагивающее изображение, как бритва. — У меня столько дыр, что, нужно, по крайней мере, еще два «Соколариса», чтобы накрыть район поиска по обеим берегам «Крикливой Гретты». И хаотично двигающейся третьей машиной затруднить перемещение вражеского десанта в лесистой местности, крайне неудобной для обнаружения. Необходимо учитывать отменную подготовку именно для решения подобных задач и полную мобильность противника. Отягощающим фактором следует также считать малую заселенность данной территории, что делает использование вертолетной техники крайне необходимым и эффективным. Мне нужно, чтобы они на каждом шагу испуганно смотрели в небо и жались к земле, а не уверенным маршем шли вперед.
— Это все патетика, пехот-командер Самородов. Не стоить пороть горячку, у меня самого неотложных дел под завязку. Роззел был не столько тугодумом или ленно мыслящим человеком, сколько уверовал, что авиация может нагнать любое нерасторопное решение, если в том обнаружится необходимость. — Боевое расписание полетов «Соколарисов» останется без изменений до ноля часов. За районом выброски диверсионно-частотного маяка приглядывать надо? Надо. Поиск летного состава подбитых вражеских клиперов без «Соколярисов» просто мышиная возня. А сколько сигналов сработавшей автоматики спасательных систем нужно проверить, облететь прилегающие районы. Да что я тебе говорю, — эскадр-камандер сердито отмахнулся, провалившись рукой куда-то ниже энергоэкрана.
