— Неплохо! — поднял брови Братцев. — А образцы есть?
— Конечно, уважаемый коллега.
Егор заметил, как Сергей слегка кивнул, прикрыв глаза, вероятно, соглашаясь, что все идет, как и должно. Даггс по спикерфону вызвал служащего и предложил Братцеву пройти в соседнюю комнату.
— Мистер Астахов, — заговорил Даггс, когда тот с сопровождающим вышли, — Я восхищен Вами.
Егор вопросительно посмотрел на собеседника и нахмурился.
— Что Вы имеете в виду?
— Вероятно, Вы очень способны, раз такому молодому сотруднику поручили столь серьезное дело.
— Не стоит преувеличивать мои скромные таланты, мистер Даггс. Так сложились обстоятельства.
— Ну, не скажите. — Даггс откинулся в кресле и положил ногу на ногу, все так же приветливо улыбаясь.
Егор даже залился румянцем. Слова Даггса приятно пощекотали его самолюбие, и он немного расслабился.
— Скажите, откуда здесь такая вкусная еда? — попытался сменить тему Астахов.
Даггс явно не ждал вопроса.
— О! Я полагаю, Вы попробовали лишь малую часть всего, что выращивается на Тибероне. Здесь огромные оранжереи, где растут целые плантации овощей, фруктов, ягод, в том числе земного происхождения. Немос щедро одаривает эту землю. Только воду приходится привозить. Есть пастбища, где разводят животных, которых потом употребляют в пищу.
— А зачем все это. Ведь дешевле создать молекулярную копию.
— Но Вы же согласились, что еда была вкусной.
— О да!
— Вот и ответ на Ваш вопрос.
В комнату вернулся Братцев.
— Ну, как?
— Все в порядке. Даже лучше, чем я мог ожидать.
— Что ж. Будем работать над контрактом, — Егор встал, давая понять, что им нужно время.
Даггс заметно дернулся, но старался не подавать вида. Он услужливо проводил их до двери.
— Мистер Астахов, можно Вас на минутку? — Егор ощутил прикосновение на локте и вздрогнул. Через все тело пробежала неприятная волна.
— Что-то случилось?
— Это очень важно, уважаемый, — настаивал Даггс, буквально удерживая его за руку.
Кивнув Братцеву, Егор нехотя вернулся к столу. Оставшись с ним наедине, представитель компании заговорил не сразу. Он медленно дошел до стены, в которую был вмонтирован сейф. Вынув из него небольшой предмет, Даггс принес его к столу и положил перед Егором.
— Это электронный контракт. Все готово, мистер Астахов. Вас что-то смущает?
— Да, в общем, нет, — Егор насторожился.
— Тогда в чем же дело? У Вас нет полномочий? — наседал тот.
— Есть. Я просто хочу все обдумать.
— Это, пожалуйста. Только Вы обдумайте еще одно мое предложение.
Астахов с любопытством смотрел на собеседника. Даггс несколько секунд изучал его, а потом произнес.
— Нам не нужны деньги.
— Вы о чем? — спросил Егор.
— О контракте. Но Вы понимаете, что все это небезвозмездно?
— На ангела Вы не похожи, на идиота тоже, — Егор не моргая смотрел на Даггса, однако тот взгляда не отводил.
— Что ж, хорошо, когда люди понимают друг друга.
Он на несколько секунд замер с остекленевшими глазами. Астахов заволновался, уж не «отключился» ли?
— Чего же вам нужно? — вопрос прозвучал громче обычного.
Даггс вновь «ожил» и улыбнулся.
— Коды.
— Какие коды?
— Доступа к главному серверу энергощита Галилеи.
Сит уже второй час сидел на скамье возле пластиковой матовой двери с красной надписью «отдел распределения». Находившиеся здесь же две молодые девушки то и дело настороженно поглядывали в его сторону, очевидно видя в нем конкурента, однако вскоре их пригласили в офис, и они победоносно прошествовали мимо. Несколько раз Сит вставал и нервно прохаживался по коридору, пытаясь успокоиться, но волнение только нарастало. Что-то шло не так.
С каждой минутой он все больше поддавался раз за разом накатывающей волне панического отчаяния, бросающего то в холод, то в жар. С той самой минуты, когда он узнал о болезни Ненси, это состояние основательно пустило корни в сознании, предательски разрастаясь, когда будущее в очередной раз становилось вдруг неясным и размытым, заставляя его ненавидеть самого себя, свое бессилие и совершать скверные поступки. Сит с ужасом понял, что еще секунда, и он потеряет над собой контроль.
Наконец на табло загорелась его фамилия, и матовая дверь, громко щелкнув замком, отворилась. Глубоко вдохнув и с шумом выдохнув воздух, он шагнул внутрь.
В центре небольшой комнаты стоял терминал с экраном, с которого улыбалась миловидная девица, тут же пригласившая его присесть. Однако Гудвер не сдвинулся с места, застыв в проходе. Сердце долбило в грудную клетку так, что та, казалось, увеличивалась в размерах при каждом ударе.
— Мистер Гудвер, мы можем Вам предложить работу по уборке территории в административных помещениях префекта.
Сит готов был услышать все что угодно, только не это.
— И каково вознаграждение? — не скрывая сарказма, с трудом сдерживая дыхание, спросил он.
— Два галато в час.
Барышня продолжала улыбаться.
— Вы что, издеваетесь? — Гудвер почувствовал, как кровь ударила в голову с новой силой. — Я не для этого приперся на край света, чтобы подтирать дерьмо!
Он почти орал, подойдя к экрану вплотную и не обращая внимания на призывы сотрудницы к спокойствию. Через секунду экран погас, а в комнате появились двое верзил в серой форме, которые завернули ему руки и затащили в какую-то дверь сбоку, после чего усадили за металлический блестящий стол, скрепив ему большие пальцы на руках специальной нитью за спиной. Любая попытка освободить руки доставляла резкую боль, и Сит прекратил сопротивление. Человек в медицинской маске подошел и сделал ему укол в плечо прямо через одежду. В глазах поплыл туман.
Ну, что, успокоился?
Напротив сидел коренастый немолодой мужчина в комбинезоне службы охраны общественного порядка. Гудвер не мог вспомнить его появления, как и того, в какой момент ему освободили руки. Он с трудом положил их перед собой. Во рту пересохло, голова гудела.
— Что вы мне вкололи? — прохрипел Сит.
— Ничего, что бы Вам повредило.
Мужчина включил проектор, и перед ним засветились буквы, вероятно — из анкеты Гудвера. Изучив текст, листая виртуальные страницы какой-то штукой, надетой на палец, чиновник выключил устройство и встал.
— Мистер Гудвер, я понимаю причину Вашей реакции, но…
— Я тащился сюда, чтобы найти работу и достойный заработок. Ведь это вы обещали? Моя дочь больна! — Сит чувствовал, как каждое сказанное слово отдается болью в груди.
