Предатель прыгает сверху и прижимает одним коленом грудь, а другим горло. У него в руке нож с черным клинком, острие царапает ее глазное яблоко. Из роговицы сочится слизь. Ладонь человека лежит на затыльнике кинжала, готовясь всадить оружие.
— Думаю, за это ты пойдешь с нами, — произносит он. — Интересно взглянуть, что ваше новое солнце сделает с одной из местных.
Тяжелые адамантиевые ворота Аркологии Х с гулом закрываются на катках размером с «Лендрейдер», заслоняя ядовитый синий свет звезды системы. Запоры, грохоча, встают на место, изолируя подземный комплекс от верхнего мира. Громыхающие системы переработки воздуха выдувают зараженную пыль из обширной шлюзовой камеры.
Рем Вентан и воины Четвертой роты неподвижно стоят на ревущем ветру, пока адепт Механикума и множество сервиторов с аугметикой для агрессивной окружающей среды выносят шланги высокого давления, чтобы окатить их электролизованной водой, которая уходит в специально вырытые стоки.
Вентан с трудом выдерживает подобные процедуры, но в Аркологии Х находится столько смертных, что обеззараживание — необходимое зло, сопровождающее любую миссию на поверхности.
Позади него стоят Селатон и Барка. Второй сержант продолжает сжимать потертое древко ротного штандарта, который Вентан забрал у убитого почетного караула в Нуминском космопорте. С орла и Ультимы капает вода, и они ярко сияют во мраке ворот. Символизм доставляет Вентану удовольствие и придает времени, потраченному на очистку доспехов, ощущение важности.
Он мог бы убрать с металла вмятины, оставленные пальцами мертвого воина, но не станет этого делать. Предсмертная хватка Ультрадесантника, имени которого он никогда не узнает, будет вечным напоминанием о предательстве Несущих Слово.
Где бы этот штандарт ни закончил свое существование, на нем навсегда останутся следы прежнего носителя.
После закрытия ворот и завершения процедур обеззараживания защитные протоколы немного ослабляются, и управляемые сервиторами турели переводят макропушки из боевого в безопасный режим. Внутренняя переборка размером с джунглевый эскарп уходит в пол с грохотом трущихся друг о друга тектонических плит. Адепт Механикума жестом приглашает Ультрадесантников войти и уводит сервиторов прочь.
Вентан шагает от карантинного барбакана вглубь Аркологии Х.
Капитан Октавиан Брусций пробирается среди плотных рядов коек и временных укрытий групп уцелевших гражданских, которые размещены в CV427/Праксор. Брусций — генетически сконструированный постчеловек, а люди — всего лишь смертные, но все они воины Ультрамара.
Он горд, что входит в их число.
Брусций полтора столетия воевал в рядах Легиона, но никогда не ожидал, что ему придется сражаться внутри границ Пятисот Миров.
Никогда не существовало официальной теории войны между Легионами, и хотя Брусций понимает, что является простым линейным офицером, даже он осознает, что Ультрадесантники уже не будут прежними.
Предательство Магистра Войны перевернуло порядок вещей в галактике с ног на голову, и ничто уже не станет таким, как прежде.
Он и его боевые братья из 24-й роты размещены в Праксоре. Здесь же находятся воины 56-й, 33-й, 111-й и 29-й рот. Его группа наиболее крупная, она может похвастаться численностью в двести девять воинов, в то время как от 111-й осталось одно-единственное отделение. Они отрезаны от хода войны и блокированы под обвалившимися развалинами пригородов Персифус и Префектура Кэла.
Технодесантник Колбия наладил контакт с шестнадцатью окрестными убежищами, а также капитаном Вентаном, который находится в месте, ныне известном как Аркология Х. Брусций не знает причины смены названия, он просто рад, что лорд Жиллиман счел уместным поручить Вентану руководство ответным ударом.
Несущие Слово захватили поверхность, однако Ультрадесантники — хозяева войны под землей.
Брусций заставляет себя не думать об этом.
У него есть более насущные заботы.
В каждой из самых крупных пещер устроены регистрационные зоны, которые укомплектованы теми немногими из Администратума, кто спасся под землей. Это неблагодарная работа, но граждане Калта безропотно строятся змеящимися очередями, ожидая своего череда. В одну эту пещеру набилось значительно больше десяти тысяч человек, а сзади напирают новые. По расчищенным дорожкам от регистрационных будок между очередями ездят моторизованные тележки, нагруженные стопками копящихся бумаг и удостоверений личности. Все водители носят армейские шлемы, за спины закинуты винтовки.
Брусций и двадцать его воинов находятся здесь, чтобы наблюдать за процессом регистрации и отслеживать нарушения безопасности, однако скоро его рота отправится в патруль на поверхность. Капитан понимает важность этой работы, но ему хочется убивать Несущих Слово.
Взгляд Брусция блуждает по тысячам собравшихся в пещере, и ему приятно видеть на каждом лице стоическую решимость. Эти люди видели, как их мир был буквально уничтожен, но нет ни следа паники или безумия. Когда поступил приказ об эвакуации, они явились только с тем, что унесли на себе, но все равно горделиво стоят, готовые к служить.
Кто еще из граждан Империума смог бы так замечательно мобилизоваться?
Почти все молоды. Все оборваны и перемазаны сажей. Но никакая грязь не в состоянии скрыть пестро-лиловые радиационные ожоги, которые есть на коже почти у каждого мужчины, женщины и ребенка. Медики называют это «отметкой Калта», и она в равной мере является травмой и почетным знаком.
Брусций движется дальше, пересекая гулкую пещеру и считая часы до того момента, когда он сможет обратить оружие против врагов. Куда бы он ни пошел, люди оборачиваются и смотрят на него, и их внимание вызывает у капитана легкое раздражение. Он воин, ни больше ни меньше, а эти люди связывают с ним все свои надежды на лучшее будущее.
Это тяжкое бремя, которого он не осознавал до настоящего момента.
К нему приближается женщина, которая плотно прижимает к груди ребенка и тянется к наручу. При нормальных обстоятельствах Брусций никогда бы не допустил подобного контакта, но нынешние обстоятельства далеко не нормальны. За подол ее юбки крепко держатся еще двое детей. Они оба выглядят настолько юными и хрупкими, что Брусцию сложно поверить, будто они пережили творящиеся наверху ужасы.
— Да защитит тебя Император, — произносит женщина.
Брусций не знает, что ответить, и кивает ей. Женщина улыбается, и он знает, что она будет дорожить этим воспоминанием до конца своих дней.
